Обретение мира - Николай Басов

Рост стрелял, приноравливаясь к несбалансированному оружию. Запах закиси азота и несгоревшего выстрела отнесло ветром из стрелковой щели вниз и назад. Теперь он бил в центральную часть основного скопления плотов, и многое зависело от Самуэля, но тот успевал, быстрый паренек, а можешь ли еще быстрее?..

Внезапно крейсер дернулся, вся панорама боя на переправе куда-то уплыла, Рост даже головой покрутил, настолько необычно все изменилось. Оказалось, что крейсер падал… Ну, почти падал. Ким зарычал страшным голосом, Ростик подскочил на своем сиденье, неужели в Кима?.. Нет, командир крейсера почти стоял над своими рычагами, наваливаясь на них всем весом, раненый так не сумел бы, хотя кто Кима знает?..

Медленно, как в дурном сне, крейсер выправился, тогда Рост понял, что снизу ему в ноги бьет жар и пламя. Сэм, молодчага, уже орудовал невесть откуда взявшимся брезентом… Нет, это же была его, Ростикова, куртка, которую он скинул, ворочая тяжелые пушки, к тому же в ней в башне было тесновато. Потом, кажется, в них опять попали, но броня выдержала, все-таки кованое дерево почти в два пальца толщиной…

Изыльметьев вдруг сорвался со своего кресла второго пилота, каким-то невероятным движением почти сдвинул Мосияша с кресла и выхватил его рычаги. Да, пилот на левом антигравитационном блине уже не управлял ими, он за них держался. Крейсер выправился окончательно. Ким заорал:

— Мириам, ко мне!

Габата появилась моментально, должно быть, пилотское чутье ей подсказало, где она нужнее — на рычагах левого пилота. Она сволокла Мосияша вниз, на палубу, и тут же, даже не посмотрев, что с ним, перехватила рычаги, которыми пытался управлять Изыльметьев. Тот даже не сразу отпустил их, потом отдернулся, как от горячей сковородки, снова, уже спокойнее, уселся на свое место. Только тогда Ростик увидел в дыму, что весь пилотский пост забрызган кровью, ее было даже слишком много.

— Что там? — спросил Ким почти нормально.

Заряжающий с левого крыла уже пробовал утащить убитого пилота в корму, чтобы он не отнимал необходимое пространство.

— Его-о про-рби’л-о то-от х’во-сте д-о г-лв-ва, — четко доложил Сэм, справившись наконец с горящими зарядами под собой. — Пх-жар тушон.

Ноги у него стали какими-то слишком тонкими и руки тоже, решил Ростик. И лишь тогда сообразил, что на мальчишке-бакумуре обгорела шерсть.

— Пожар залейте чем-нибудь, вода у нас еще осталась, — приказал Ким. — И имей в виду, Сэм, хвоста у человека нет. Мосияша пробило до головы от бедра, а не от хвоста, понял?

— От б-дра, — звонко оповестил Сэм, и от этого довольно неожиданно стала попискивать Гуляб, видимо, у нее случилась тихая истерика.

Ким, впрочем, времени не терял, оглянулся на Изыльметьева, который кивнул в ответ, нырнул вбок, в сторону левого трюма. Вернулся не скоро, чуть не через минуту, коротко рявкнул:

— Навылет. Он уже умер.

Ким осмотрелся, для верности приказал:

— Мириам, ты теперь за левого пилота. — Молчание было недолгим, Ким снова почти заорал:

— Не слышу ответа!

— Есть, командир. — Полушепотом. На едином.

— Так-то.

Они прошлись над рекой еще пару раз, причем теперь Сэм немного опаздывал с заправкой патрона в ствол, видимо, у него саднило обгоревшую кожу. Но он помалкивал, не жаловался и отложил лечение на потом, когда бой кончится. Хотя теперь даже Ростик немного сомневался, а кончится ли этот бой?.. Ким мог остаться над переправой и ночью, пробуя ненадежную тактику опрокидывать плоты, пролетая над ним. Ночью это выходило лучше, чем днем, хотя все время приходилось советоваться с кем-нибудь из бакумуров, чтобы обнаруживать цель.

— Рост, — проговорил Ким, почти успокоившись, — все-таки нужно было сюда, в реки, викрамов затащить. Они на переправах большую пользу оказали бы.

С русским у него не слишком, решил Ростик.

— Ага, притащишь их сюда, как же… Мы даже рифовый барьер у западного берега не прошли. А тут, в эпицентре отравлений, после нашего похода по этим землям… Здесь теперь на много лет все отравлено, только вот пауки почему-то не умирают, живучие, черти.

— Что? — не расслышал его Ким.

— Невозможно, — прокричал он тогда. — Потом объясню.

Внезапно он засмотрелся на одного из летателей. Тот сделал плавный скачок к земле, захватил паука, как положено, почти сразу же сбросил его в воду… И вдруг, как Ростик еще ни разу не видел воочию, размазался в пространстве. Вынырнул, вернее, снова стал видимым совсем в стороне, чуть не в двадцати метрах от лучей, которыми пауки пробовали его достать. Это было бы здорово, если бы не было так непонятно.

Что это такое, стал думать Ростик, что же это за «мерцание» такое? Ведь как-то же это связано с теми выпрыгивающими из ниоткуда медузами, которые так терроризировали людей и пурпурных во время похода по этим землям?.. И кстати, почему прозрачные прыгуны не атакуют комши? Или атакуют, только те умеют с ними справиться? Слишком много вопросов, на которые не приходят ответы. А они нужны и именно сейчас, когда возможно как-то использовать это знание…

Впрочем, такое с ним тоже бывало не раз. Кажется, в голове пусто, но что-то крутится в сознании, и остается лишь подстегивать себя, чтобы… Нет, все-таки слишком сложными были эти бои, концентрации требовали изрядной, не до размышлений. А жаль. Только и остается надеяться, что будет время подумать. Или наоборот — если они не удержат пауков, то и думать о таких вещах станет бессмысленно.

— Мама родная, — внезапно почти детским голосом проговорила Гуляб.

Рост сразу вернулся из своих дурацких, ненужных сейчас отвлечений к реальности, осмотрелся… Прочерчивая в воздухе густой дымный след, на землю падал крейсер. В воздухе еще оставался не слишком длинный горизонтальный шлейф, неровный, уже раздуваемый ветерком, который над рекой все-таки гулял. А потом он переходил вертикаль…

Удар о землю был так силен, что захотелось зажмуриться. Почти сразу оранжевое пламя снопом взметнулось к серому Полдневному небу, и лишь спустя пять счетов докатился звук взрыва. Изыльметьев вдруг заговорил часто и быстро, даже негромко, но его почему-то было слышно через вой котлов:

— Это же… Игорек Футболист, что же он наделал?..

— Прекратить! — заорал Ким.

Он вывел свой крейсер в горизонталь, но машина почему-то все равно висела, опустив правый борт, и потому заскользила к очень недалекой воде. У Ростика даже пушка крутанулась в сторону крена, видимо, он тоже слегка разжал пальцы.

Крейсер Ким все-таки поймал, выровнял, хотя они еще некоторое время скользили вперед и вбок, как по невидимому, но очень скользкому льду, обернулся, глядя на Гуляб в упор, отчеканил: