Песнь хлыста - Макс Брэнд

— Чтобы прорваться сквозь линии стрелков, нам нужно собрать целую армию, — решил тот.

— А тут только табун лошадей, — пробормотал Рубрис.

— Вот если бы нам удалось направить этих мустангов прямо на… — неуверенно предложила Розита.

— Ишь ты! Оказывается, и женщины умеют думать! — воскликнул Рубрис. — Ну, Тонио, нам надо благословлять тот день, который привел к нам Розиту. От нее мужчинам одни неприятности, но только до тех пор, пока они не попадут в беду. Это как со святыми, которых зовут на помощь только тогда, когда жареный петух… Однако сколько человек охраняет этот табун у деревьев, как ты думаешь?

— А вот мы сейчас и проверим, — ответил Тонио. — Прощай, Розита!

— Прощай, Тонио! — Она подошла к нему и крепко обняла за шею. — Милый мой, разве ты не поцелуешь меня на прощанье?

— Я же тебе безразличен.

— Я люблю тебя потому, что сейчас ты очень похож на него. Поцелуй меня!

И юноша коснулся губами лба Розиты.

— Так целуются только гринго! — воскликнула девушка. — Ну что ж, прощай! Счастливо, Матео! Тебе следовало бы поцеловать сеньориту Доротею. Ведь это она освободила тебя из тюрьмы.

— Да хоть тысячу раз! Даже несмотря на ее благородное происхождение и запах этой чертовой ваксы, — отозвался Рубрис. — Однако хватит разводить нежности. Ты готов, Тонио?

С этими словами они спешились и направились к ближайшему скоплению лошадей.

— У вас хватит сил, чтобы еще скакать? — спросила Розита Доротею.

— Да.

— Но я говорю не о том, чтобы проехаться на спокойной породистой лошадке. Сможете ли вы удержаться на полудиком мустанге?

— Постараюсь.

— Тогда последуем за ними; им может понадобиться наша помощь. Ведь их всего двое, а лошадей… И у каждой в копытах сидит по черту.

Доротея взмахнула рукой и направилась вдогонку за Тонио и Рубрисом.

Их неясные фигуры мелькали на темном фоне склона, когда они осторожно подбирались к табуну. Но вот Доротея услышала окрик часового:

— Кто идет? Кто…

И тут же раздался глухой звук удара. Затем она смутно разглядела мощную фигуру Рубриса, схватившегося с более тонкой фигурой жандарма. Послышался приглушенный, жуткий хруст ломаемых костей, и все стихло.

Жандарм, в его красивой, поблескивающей в звездном свете форме, упал на землю. Он больше не двигался.

Доротея Леррас осторожно обошла мертвое тело и очутилась среди низкорослых мустангов, злых и опасных, которые ни минуты не стояли на месте. Она слышала легкий свист ножей, перерезавших путы на передних ногах. Затем табун начал понемногу разбредаться в разные стороны. Где-то поодаль темная фигура оседлала спину одного из мустангов. Это был Тонио Лэвери. А рядом, чуть правее, приземистая огромная фигура обезьяны, которая могла принадлежать только Матео Рубрису, мгновенно вскочила в седло.

Розита тоже оседлала мустанга. Доротея не мешкая последовала ее примеру. Дикая лошадка от неожиданности поднялась на дыбы, едва не скинув с себя седока. Норовистое животное принялось ржать и фыркать, выделывая всевозможные кренделя.

Вдруг, сотрясая воздух, раздался громкий рык Рубриса. Заслышав его, весь табун как одержимый понесся по склону холма; Рубрис и Тонио направляли его с обеих сторон, а девушки — сзади.

Ни одна кавалерийская атака не смогла бы сравниться с этой дикой лавиной коней. Выставленные по всему периметру холма часовые подняли испуганный крик. Послышались беспорядочные выстрелы, затем охрана рассыпалась в разные стороны.

Но что там мелькнуло впереди? Кто там бросился наперерез бешено несущейся лаве мустангов? Чье это тело осталось лежать неподвижно, растоптанное конскими копытами? Все это Доротея видела лишь мельком, стремительно летя вперед на быстроногом мустанге.

Она стиснула зубы. Мужская одежда была теперь как нельзя кстати — она могла сжать седло коленями, а руками крепко держаться за луку седла. Краем глаза девушка видела откинувшуюся в седле Розиту, которая неслась легко и свободно, словно пена на гребне волны. Руки танцовщицы оставались свободными, она направо и налево охаживала плеткой бегущих рядом мустангов.

Глядя на нее, Доротея почувствовала острую зависть и была рада, что Эль-Кид не видит Розиту в этот момент.

Проскочив в облаке пыли гребень холма, она обнаружила, что вместе со всем табуном несется прямо в лощину. Теперь со всех сторон раздавались ружейные выстрелы, а занимавшийся над холмами рассвет окрашивал кусты и траву ярко-зеленым цветом. Однако в самой лощине по-прежнему было темно, будто в омуте.

И они нырнули в этот омут.

Вдруг в самом центре лощины послышались крики, вспыхнули огоньки выстрелов. Табун разделился пополам. Доротея увидела, что в самой низине люди арканят мустангов и вскакивают им на спины. А высокий всадник на рослом жеребце, который выкрикивал команды, был не кто иной, как Эль-Кид!

Обезумевший табун летел вперед, укрывая и увлекая за собой всадников на взмыленных мустангах — сначала одного, потом еще четверых. Низко пригнувшись к конским гривам, они неслись с дикими воплями словно демоны.

Повсюду стоял такой крик и грохот пальбы, что казалось, будто сами небеса извергают громы и молнии. А всадники уже приближались к противоположному гребню Эль-Сиркуло, окруженные массой дико храпящих мустангов. Их гривы развевались по ветру, налитые кровью глаза блестели фосфорическим светом.

При виде этого зрелища Доротею охватил истерический смех.

Слева и справа от нее вспыхивали огоньки выстрелов, а грохот лошадиных копыт катился все дальше.

Доротея оглянулась. Десятка два всадников пустились в погоню, но попали под ружейные залпы своих же товарищей. Основная часть табуна понеслась на запад, а небольшой отряд свернул в уходящий на север каньон.

Светало. Немного погодя беглецы услышали топот погони, которая устремилась по ложному следу за табуном на запад.

Миновав каньон, беглецы остановились на пригорке перед небольшим, струящимся с отвесного утеса водопадом.

В молчании все смотрели друг на друга. У Хулио Меркадо голова была замотана окровавленной тряпкой, так как в эту ночь тревожного ожидания его зацепило пулей; Вильяхен, целый и невредимый, по-прежнему был готов к бою, как и любой из его ножей; лицо Тонио просветлело, губы тронула улыбка; Розита тихо смеялась от радости, а брат Паскуаль вертел шеей, с удивлением оглядываясь по сторонам. Кид и Рубрис принялись расхаживать взад и вперед, пока Доротея смывала под водопадом с лица и рук уродливые бурые подтеки, так портившие ее. Потом она сняла с головы шарф, и солнце снова заиграло на золоте ее волос.

Положив мощную руку на плечо Эль-Кида, Рубрис восторженно прогромыхал: