Песнь хлыста - Макс Брэнд

— Вот оно что! — воскликнул Халиска. — Значит, Рубрис у нас в тюрьме! Несмотря на все его притворство, это все-таки Рубрис! Клянусь кровью Господней, он все это время был у нас в руках, и если бы мы его уже пустили в расход, то ни о каких чертовых переговорах не шло бы и речи.

— Мы опередим вас, — сказал один из жандармов, — и прикончим Рубриса еще до того, как Тонио предстанет перед доном Томасом…

— Ты рассуждаешь как настоящий идиот, — взорвался Тонио. — Ты что, забыл на что способен Леррас? Да если ты хотя бы пошевелишься, чтобы помешать ему вернуть его дочь, он кнутом сдерет со всех вас мундир вместе с кожей. А потом отправит лет на двадцать гнить по тюрьмам.

Бенито Халиска вскинул руку с револьвером, намереваясь ударить Тонио рукояткой прямо по лицу, однако здравый смысл взял верх, и он медленно опустил руку.

Тогда один из жандармов заметил:

— Умному человеку не стыдно поучиться даже у бандита. Тонио говорит дело. Нам нужно немедленно отвести его к дону Томасу.

И они повели пленника к Леррасу.

Весть о пленнике быстро облетела весь город, и жители высыпали на улицу, чтобы взглянуть на юного бандита, который в прежние времена был правой рукой знаменитого злодея Рубриса. Горожане начали собираться вокруг большого дома, который дон Томас милостиво согласился занять под временное убежище, благосклонно позволив владельцу вместе с женой, детьми, челядью и пожитками покинуть его, чтобы предоставить пострадавшему богачу подобающее жилище.

Устроившись на новом месте, дон Томас тут же отправился в постель — не спать, а лежать, уставившись невидящим взглядом во тьму, чувствуя полное опустошение в сердце оттого, что теперь у него нет дочери и его дом навеки останется пуст. Ему стало казаться, что Эль-Кид вторгся в его жизнь и разрушил ее по воле какого-то злого рока.

И вот теперь появился первый лучик надежды!

Леррас вскочил с постели, сунул ноги в ночные туфли и, подобрав полы льняной ночной рубашки, поспешил в патио. Там он увидел пленника в сопровождении жандармов. А за воротами патио гудела взволнованная людская толпа, заполнившая всю улицу.

Дон Томас присмотрелся к юноше. Никогда еще ему не доводилось видеть столь красивое лицо, такую горделивую осанку и столь легкую, пружинистую походку.

— Сеньор Леррас, — начал сержант Халиска, — перед вами приемный сын знаменитого Рубриса. Это Тонио Рубрис, который в стране гринго взял себе новое имя. Он прибыл к нам от Эль-Кида с предложением обменять вашу дочь на одного из заключенных. Сеньор, согласно закону этот заключенный полностью находится в моей власти, а не в вашей. Однако, учитывая ваше высокое положение…. Им нужен Рубрис. Матео Рубрис. Сеньор, вы согласны обменять его на вашу…

Бенито Халиска поперхнулся, потому что исход сделки стал для него совершенно очевидным.

Дона Томаса трясло от возбуждения.

— С ней все в порядке? — нетерпеливо спросил он. — Вы видели ее? Вы можете поклясться, что ей не причинили никакого вреда?

— Она точно такая же, какой вы ее оставили, когда так спешно бежали, — успокоил его Тонио.

Дон Томас сжал зубы, уловив в словах пленника насмешку. Однако, кроме собственной чести, ему было о чем беспокоиться. Поэтому произнес:

— Случившегося не воротить. Выходит, злодей, угодивший к нам в тюрьму, и есть тот самый Рубрис? Слава Богу, что его не успели расстрелять! О, всех сокровищ Мексики не хватило бы на то, чтобы откупиться от мести Эль-Кида за жизнь этого чертового Рубриса! Вы понимаете, Халиска, чем бы все обернулось?

— Эль-Кид! — с перекошенным лицом пробурчал Халиска. — Эль-Кид! Куда ни сунься, везде этот дьявол! Даже когда я окажусь у врат ада, то услышу, как черти будут распевать: «Эль-Кид! Эль-Кид!» Он и там, как всегда, будет раньше меня… Однако, сеньор, вы согласны отпустить на волю Рубриса? Вы берете на себя такую ответственность? Вы даете мне письменный приказ об его освобождении?

— Ну разумеется, — заявил дон Томас. — Скажите мне, юный сеньор, как чувствует себя моя дочь? Она сильно потрясена? Не случилась ли с ней истерика?

— Сеньор, когда я видел ее в последний раз, она вместе с Эль-Кидом распевала одну очень веселую песенку.

Один из жандармов, не сдержавшись, громко захохотал. Обернувшись, Халиска ожег его таким взглядом, что тот сразу осекся. А дон Томас смотрел на Тонио словно лунатик. Наконец на ум ему пришло достойное объяснение.

— Вот что значит истинный дух Леррасов! — выставив вперед бородку, воскликнул он. — Петь даже перед лицом самой смерти, среди подлых разбойников! Ах, моя отважная девочка!

Затем они принялись обсуждать детали. Теперь Тонио сидел с развязанными руками, а дон Томас писал тот самый приказ, о котором просил его огорченный Халиска.

Правда, перед этим жандарм, используя все свое красноречие, попытался еще раз уговорить Лерраса:

— Синьор, если мы еще немного подержим Рубриса в тюрьме, то вскоре заполучим и Эль-Кида к нему в придачу. Вы же видите, на что способен этот человек? Он мог бы получить от вас выкуп в миллионы песо за вашу дочь, но он жертвует ими ради Матео Рубриса. Однако Эль-Кид способен пожертвовать и большим! Не пожалеет для него даже своей крови! Он умрет здесь вместе с Рубрисом, если не сможет спасти его. Вот что значит для них кровное братство, сеньор. Его ничем не нарушить. Дайте мне еще немного времени и…

— А Доротея Леррас, что станет с ней? Может, мне оставить ее в руках этих злодеев? У вас есть что-нибудь в голове или вы и в самом деле такой дурак, каким кажетесь с виду?

Халиска прикрыл глаза, чтобы не дать себе броситься с ножом, нацеленным в горло Лерраса, прямо под торчащей клинышком бородкой. Затем, повернувшись, поспешно покинул комнату.

Наблюдая за происходящим, Тонио едва заметно улыбался. Затем, оставшись с доном Томасом наедине, принялись обсуждать детали.

Самому ему надлежало вернуться к Эль-Киду за Доротеей Леррас. Потом он должен будет сопровождать ее к нему. Когда они приблизятся к нему, навстречу им жандармы выведут Рубриса. Обе процессии проедут мимо друг друга. К тому времени, когда Доротея Леррас прибудет в город, Рубрис окажется за его пределами, и там, в присутствии людей Эль-Кида, его отпустят на волю. На этом обмен и закончится. Дон Томас пообещал, что все сопровождающие Доротею этой же ночью беспрепятственно покинут город.

Когда все подробности были оговорены, Тонио встал и, подняв правую руку, произнес:

— Сеньор, именем и честью кабальеро клянусь, что приложу все усилия и выполню все пункты нашего договора.

— Очень хорошо, — одобрил дон Томас. — Я на вас полагаюсь. — На этом он собирался закончить, однако пристальный, испытующий взгляд Тонио заставил дона Томаса в свою очередь поднять руку и произнести: — Клянусь честью кабальеро, что буду неукоснительно соблюдать все условия нашего соглашения.