Песнь хлыста - Макс Брэнд

Кид опередил тех бандитов, которые первыми ворвались в дом. С револьвером в руке, он поспешил к комнате Доротеи Леррас. Дверь в нее оказалась открытой. Горящая лампа освещала царящий беспорядок: в одном месте валялась шляпа с перьями, в другом — расшитые золотом домашние туфли, небрежно брошенное на спинку стула шелковое платье с меховой отделкой элегантными складками легло подолом на пол. Комната выглядела так, будто в ней уже побывали грабители, которых интересовали одни только драгоценности, а на остальные вещи, почти столь же ценные, даже не глянули.

В кресле у окна, такого памятного для Кида, сидела Доротея Леррас. Ее светлые волосы в лунном свете казались серебряными. Она спокойно наблюдала за тонкой струйкой дыма, поднимавшейся от ее цигарки.

Перед тем как войти, Кид снял шляпу. Затем, затворив за собой дверь, запер ее на ключ.

И тут же в дверь со всего маху ударили плечом. Чей-то голос проревел:

— Откройте! Откройте!

— Что тебе тут нужно, Роблес? — откликнулся Кид.

— Ах, это вы, сеньор? Тысячу извинений! — поспешил ретироваться Роблес. — Я было подумал… — Топот его сапог, сопровождаемых звоном шпор, удалился по коридору.

Крики и улюлюканье наполнили весь дом. А со всех сторон к нему, словно притягиваемые магнитом, потянулись пеоны, которым не терпелось поглазеть на разгром поместья.

Кид снял с шеи платок, отер с лица пот и пыль.

— Я рада, что вы оказались первым, — произнесла Доротея. — Больше всего я боялась, что им окажется кто-то другой.

— Еще бы, вы могли бы сорвать криком голос!

— Я бы не стала кричать, — возразила девушка и открыла стоящий рядом с ней ларец с драгоценностями.

На сверкающих камнях тускло поблескивал маленький пистолет с перламутровой рукояткой. Он был старинного образца и походил скорее на изящную дорогую игрушку, чем на боевое оружие.

Монтана подошел ближе и взял пистолетик. Доротея, как бы желая помешать ему, приподняла руку, но тут же безвольно уронила ее на подлокотник кресла. Молчаливо любуясь чудесной игрушкой, Кид повертел ее в руках, затем положил обратно поверх драгоценностей.

— Что тут произошло? — Монтана вопросительным жестом указал на царивший в комнате беспорядок.

— Служанки укладывали мои вещи, когда услышали приближающийся топот ваших лошадей, — объяснила Доротея.

— И вы остались из-за ваших платьев? — насмешливо поинтересовался Кид.

Вместо ответа Доротея вытянула губы и выпустила в кольцо лунного света тоненькую струйку дыма.

— Расскажите мне о Рубрисе, — неожиданно потребовала она.

Где-то над ними раздался страшный грохот, послышались крики и треск ломающегося дерева. Однако Доротея и бровью не повела. А Кид продолжал следить за нею взглядом голодного ягуара.

— Какое вам дело до Рубриса? — удивился он. — Ведь Матео — душегуб и грабитель, и вам это хорошо известно.

— Поэтому вы стали его другом, а сегодня ночью возглавили его банду?

— Он сам вел свой отряд, — солгал Кид.

Губы девушки тронула улыбка. Нагнувшись, Кид вынул из ее пальцев почти догоревшую цигарку и выбросил окурок в окно.

— Я видела его здесь, в нашем патио, — сообщила Доротея. — Видела, как он притворялся смертельно испуганным, когда на него направили дула ружей. Видела, как он заставлял себя кричать и корчиться от боли под ударами хлыста. И ему удалось провести остальных; они поверили, что он не может быть тем самым злодеем Рубрисом. Но я-то поняла, что он может быть еще ужаснее, чем это можно себе представить.

— Да о ком вы говорите? — прикинулся непонимающим Кид.

— Вот это да! — воскликнула Доротея. — А вы, оказывается, отлично умеете лгать! Хотите сказать, что ничего не знаете об этой громадной горилле, которую захватили в плен? Ну конечно! Чего вам о нем беспокоиться! Если бандиты грабят дом моего отца с криками «Рубрис!», то это должно доказывать, что ими командует именно он?

— А кто же еще?

— Не важно. Важно лишь то, что настоящего Рубриса на рассвете поставят к стенке и расстреляют.

— А вам-то что за дело, Доротея? Даже если вы и правы, то какое это отношение имеет к вам?

— Гринго этого не понять.

Мгновение Кид пристально смотрел на изящный изгиб ее губ. Внезапно он резко наклонился к ним. Но не успели его губы коснуться ее, как он отстранился и сделал шаг назад.

— Ну хорошо! Предположим, вы правы. Предположим даже, что Рубрис в тюрьме. Что вам до этого?

— Во многих богатых мексиканских семьях детям брали в няньки только англичанок или француженок. А моя нянька была из пеонов. Бывало, в детстве она любила рассказывать мне страшные истории о бандите Рубрисе. И хотя это было давно, я до сих пор их помню. Вы когда-нибудь слышали историю о Рубрисе и сеньоре Лльяно?

— Да, доводилось. Он подвесил беднягу за ноги и держал над медленным огнем, пока тот не зажарился. Вам, должно быть, было очень интересно слушать об этом.

— А еще Рубрис забрал все расходные книги Лльяно, в которых значилось, кто из пеонов и сколько был ему должен. Эти книги он тоже сжег. История о Лльяно была одной из первых, которую я услышала от няньки.

Доротея отвела взгляд от Кида и посмотрела в окно. Там полыхал дровяной сарай, пламя пожара подкрашивало освещенные лунным светом места пляшущим красным цветом.

— И она вам понравилась? — полюбопытствовал Монтана.

— Я никак не могла взять в толк, для чего понадобилось сжигать эти книги, и приставала к няньке с вопросами. Самому Рубрису они были ни к чему, однако сотни пеонов, находившиеся на положении рабов, оказались избавленными от изнурительного труда, потому что теперь им не нужно было отрабатывать долги.

— Но вы же Леррас, в конце-то концов!

— В конце концов, я мексиканка.

— Поэтому любой мексиканец дороже вам кого бы то ни было? В особенности гринго из Страны доллара?

— А вы сами кем считаете Рубриса? — неожиданно задала вопрос Доротея.

— Полагаю, он похож на чудовищный гибрид медведя с лисицей. Но, кроме всего прочего, он мой друг.

— А дружба для вас свята, сеньор, не так ли?

Кид присел на корточки у кресла девушки:

— Но не настолько, насколько любовь.

— Тогда вы, наверное, влюблялись множество раз.

— По-настоящему — только один.

Доротея лишь тихонько рассмеялась. Монтана улыбнулся в ответ и встал:

— И все же, черт побери, чего вы хотите?

— Хочу заплатить за жизнь вашего Рубриса, — ответила девушка.

— Вы?

— Видите ли, Леррасы всегда до смешного высоко ценили своих женщин, — пояснила она. — Они без колебаний согласились бы обменять Рубриса на Доротею, если бы вы надумали торговаться с ними… К тому же все эти драгоценности достанутся товарищам Рубриса.