Воевода заморских земель - Андрей Посняков

Наконец они спустились к подножию теокалли, вслед за жрецом свернули налево, в храмовый город. Прошли мимо кучи каких-то отбросов, судя по запаху – не иначе, как расчлененных трупов, снова повернули, пока не оказались перед глухой стеной с небольшой дверцей.

– Стойте, – поднял руку жрец и… исчез. Правда, примерно через минуту послышались глухие голоса, дверца раскрылась.

– Заходите, только быстро!

Внутри дворика находилось низкое квадратное здание, выстроенное грубо и надежно, безо всяких архитектурных излишеств, с узкими оконцами размером с ладонь и черным провалом входа.

Олег Иваныч недоверчиво остановился у входа:

– Нам туда?

– Туда, туда, – подтолкнула его Шошчицаль, выглядевшая довольно зловеще в своем перьевом наряде и ягуаровой маске. – Это узилище храма. Только недолго, прошу…

Она отошла в сторону, заговорив о чем-то с жрецами…

Олег Иваныч и Гриша переглянулись.

– Что ж, предлагают – пойдем, – усмехнулся адмирал-воевода. – Надеюсь, не зря мы сюда приперлись.

Они вошли внутрь, в полную темноту, если не считать света звезд, проникающего снаружи. Кто-то, кажется, Шошчицаль, зажег тусклый светильник. Посреди низкого помещения находилась яма, забранная деревянной решеткой. Олег Иваныч подошел ближе, нагнулся и тихо позвал:

– Ваня! Ваня… Иван!

– Кто здесь? – послышался со дна ямы далекий, чуть слышный голос.

– Я, Олег Иваныч. И Гриша.

– Олег Иваныч! – В крике слышалась боль и одновременно – надежда. – Олег Иваныч. Гриша… – В яме раздались рыдания.

– Не плачь, Ваня, не надо, – как мог, успокаивал мальчика адмирал-воевода. – Знай, мы пришли за тобой.

– Мы обязательно освободим тебя, – добавил Гриша. – Ты только держись. Тебя хоть здесь кормят?

– Кормят, – совладав с рыданиями, глухо отвечал Ваня. – Вас много?

– Достаточно для твоего спасения.

– Все, вам пора уходить, – предупредила Шошчицаль. – Скоро сюда вернутся остальные жрецы.

– Прощай, Ваня. Молись и жди.

– Стойте, не уходите! – крикнул из ямы Ваня. – Здесь, в Теночтитлане, есть христиане, есть тайный православный храм. Они помогут нам, надо только их отыскать… Тламак… Он должен знать, он говорил мне… Найдите Тламака.

– Найдем, – уверил Олег Иваныч, хотя сам был уверен в обратном – не в первый раз он уже замечал зигзагообразную татуировку Тламака на левой руке жреческой мантии из человеческой кожи.

Простившись с Ваней, они быстро вышли наружу – и вовремя! С теокалли уже спускался народ: правитель Ашаякатль, жрецы, сановники, воины. В глазах рябило от света факелов и золотых украшений.

Словно сами собой возникли вокруг Олега Иваныча и Гриши воины-«орлы» в высоких, украшенных перьями, шлемах. Молча поклонились Шошчицаль – и как только узнали? Наверное, по ягуаровой маске.

– Прощайте, – шепнула девушка, исчезая в толпе.

– Вот он, соглядатай! – спускаясь с пирамиды, узрел перьевую накидку Тисок. – Тускат, скажи белым, пусть поймают… Нет, не надо! Судя по перьям кецаля – это кто-то из пилли. Тогда… Тогда пусть лучше убьют! Вон там, между храмами, как раз удобное место…

Тускат кивнул, сказал Олельке с Матоней несколько слов и протянул нож. Не местный, обсидиановый. Стальной – новгородский.

Шильники исчезли в толпе.

Шошчицаль быстро шла по улице, раздумывая, где бы половчее сбросить накидку. Вот, кажется, удобное местечко, там, между храмами. И темно, и близко. Обернувшись – возбужденные толпы людей проходили мимо, толкаясь и распевая гимны – девушка юркнула за угол, не заметив, как тот же самый маневр ловко проделали двое. Правда, уловила какой-то шорох… Обернулась и…

Острое лезвие ножа впилось под ее ребра…

– Готово! – вернувшись, доложили ушкуйники. – Даже не пикнул. Там и лежит, где ты сказал, отдыхает. – Матоня ухмыльнулся.

– Хорошо, – надменно улыбнулся Тисок. – Возьмите факелы, пойдем осторожно, посмотрим.

Дождавшись, когда схлынет толпа, Тисок и его люди свернули в узкую щель меж храмами. Тело в накидке из перьев лежало навзничь, золотая маска ягуара закрывало лицо.

– Сейчас мы узнаем, кто ты такой, предатель! – усмехнувшись, Тисок наклонился, срывая маску…

Страшный крик тоски и боли прорезал ночную тьму, рассеиваемую лишь дрожащим пламенем факела.

– Как же ты могла, Шошчицаль? Как ты могла? – опустившись на колени перед трупом, шептал Тисок. – Кто приказал тебе следить за мной, кто? Я узнаю, клянусь тебе, узнаю! И смерть его будет страшной… О, Шошчицаль!

Почти до утра простоял на коленях Тисок. По лицу его, всегда надменному, а нынче раскисшему и жалкому, текли слезы. А губы шептали:

– Шошчицаль…

Глава 13

Теночтитлан. Июль – август 1478 г.

Он в боевом уборе

Из перьев синих и белых.

Шагают воины следом,

Сверкают копья и стрелы.

На улицах и на крышах,

Ликуя, народ толпится.

Лиловый дым благовоний

Навстречу бойцам струится.

Ужасное известие о смерти Шошчицаль достигло пленных новгородцев лишь на третий день, уже после похорон. У Гриши эта весть вызвала шок, он целый день просидел на своем ложе, тупо уставившись в разноцветное панно на задней стене. Яркими, красными, синими и желтыми красками на стене был нарисован блистательный бог солнца Тонатиу, сидящий на спине Огенного Змея. С обеих сторон сверкающего бога сопровождали полуобнаженные женщины-воительницы – сиуатетео. Одна из них настолько была похожа на Шошчицаль, что, казалось, художник писал ее именно с несчастной девушки. Однако стены были расписаны давно, еще при прежних тлатоани Ицкоатле и Моктекусоме. Но, кто знает, может быть, изображенная на стене женщина приходилась покойной принцессе родной бабкой?

Олег Иваныч, как мог, утешал Гришу, хотя и сам чувствовал себя довольно паршиво – ведь погиб их единственный друг и союзник. Несчастная Шошчицаль, полюбив Гришу, успела сделать для пленников многое, очень многое, и, главное – привела-таки к Ване! Вот теперь бы и выкрасть его из храмовой темницы и бежать, бежать, пока не поздно. Чувствовал Олег Иваныч, что их пребывание в столице теночков уж слишком затянулось.

После смерти принцессы положение пленников резко ухудшилось – была усилена охрана – знакомых воинов-«орлов» сменили их конкуренты воины-«ягуары», причем в удвоенном количестве. Пленников никуда уже больше не выпускали, фактически заперев в покоях дворца, свирепо раскрашенные воины не шли ни на какие разговоры – просто не открывали двери. Даже на террасу выход был запрещен – там тоже дежурили воины в пятнистых шкурах. Все они, естественно, были людьми Тисока, и Олег Иваныч терялся в догадках – чем же они вызвали немилость этого могущественного военачальника. А может, все это делалось по прямому приказу Ашаякатля? Был бы Майотлак, можно было б спросить у него, да вот беда – молодой тлакуил давно уже не появлялся.

– Что будем делать, Гриша? – усаживаясь рядом на ложе, Олег Иваныч положил приятелю руку на плечо. – Чувствую, сгущаются тучи.

Гриша реагировал вяло. Растянулся на ложе, подложив под голову руки, и бездумно смотрел в потолок мокрыми от слез глазами. Переживал. Олег Иваныч вздохнул и, решив перенести разговор на завтра, поднялся с ложа. Внезапный сквозняк вдруг сдул разбросанные на прикроватном столике рисунки, когда-то принесенные Майотлаком. Хлопнула входная дверь. Олег Иваныч насторожился.

Причиной сквозняка оказался Майотлак, которого Олег Иваныч встретил как самого долгожданного гостя. Даже, казалось бы, ко всему безучастный Гриша, приподнялся на ложе, в полголоса приветствуя молодого жреца.

– Плохи ваши дела, скрывать не стану, – сразу же сообщил Майотлак, впрочем, об этом можно было бы догадаться и без его слов. – Вас подозревают в смерти пилли Шошчицаль.

– Вот те на! – изумился Олег Иваныч, а Гриша вскочил с ложа. – И что же, для этого имеются достаточные основания?

– Военачальник Тисок утверждает, что вы странным образом исчезли… убежали… пропали с теокалли во время празднества, примерно в то же время была убита и Шошчицаль, – пояснил тлатуил. – И это еще не все! – Он заходил по комнате. – Рана, послужившая причиной смерти молодой пилли, нанесена не обычным ножом-теспатлем из обсидиана. – Остановившись посреди комнаты, Майотлак многозначительно поднял вверх большой палец. – Она глубока и узка – пилли умерла сразу. Известный вам Тускат говорит, что такие раны наносит только черное оружие белых.

– Однако, заявочки! – выслушав жреца, присвистнул Олег Иваныч. – У нас что, оружие при себе было?

– Не было, – пожал плечами Майотлак. – Но, говорят, могло быть.

– Постой, откуда могло-то? – не выдержал Гриша. – И что, у вас в Теночтитлане нельзя приобрести железный нож?

– Жел… Такое оружие вряд ли есть здесь у кого. Мы не настолько близко к Ново-Михайловскому селению. Хотя… – Молодой жрец замялся. – Я думаю, вся эта история высосана из пейотля, – заявил он, понизив голос. – Если кто-то и выиграл от смерти несчастной пилли, то это явно не вы. Говорят… – Он оглянулся и перешел на еле слышный шепот: – Говорят, сам военачальник Тисок стремился… набивался… напрашивался… в любовники к покойной пилли.