Бродячие собаки - Жигалов Сергей Александрович

Это был ублюдок, причудливый побочный продукт селекции, увидевший свет при выведении охранников-убийц. Корни его родословной тянутся к кинологическому питомнику США «Мэрилекс». Там скрещиванием немецких овчарок с догами и с другими породами были выведены псы для охраны сверхсекретных лабораторий, ядерных полигонов. В декабре 1989 года в Южной Африке на военной базе «Лайт-70» псы растерзали охранника и убежали в саванну. Прошло какое-то время, и тамошние саванные собаки, майконги, отличные помощники бушменов на охоте, стали неузнаваемы. Южноафриканские газеты «Burr» и «National Front» опубликовали на своих страницах душераздирающую историю: майконг на глазах у матери растерзал в клочья ребенка. Сообщали о загрызенных майконгами местных охотниках-бушменах. Военный кинолог из США Стивен Кейс после осмотра застреленных майконгов-убийц заявлял: «Это ублюдки, родившиеся от скрещивания майконгов с псами-охранниками». Для отстрела майконгов-убийц командование базы «Лайт-70» проводило в окрестных саваннах военную спецоперацию под кодовым названием «Стерилизатор».

Но та же «Burr» разразилась сенсацией: щенки из пометов майконгов и суперохранников были проданы частным американским питомникам.

Ген псов-убийц вырвался на волю. Пересек океан. Из Европы проник в Россию. Попал в один из загородных столичных питомников, где для богатых политиков, бизнесменов, криминальных авторитетов, чьей жизни постоянно угрожает опасность, выращивают четвероногих охранников-убийц. Бесстрашие, мощь, страшные челюсти, подобные броне черепные кости и крепчайший мышечный корсет груди, в котором вязнет пистолетная пуля, делают их сравнимыми по убойной силе разве что с огнеметом. Хозяин питомника, предоставляет клиентам только качественный товар. Щенков из одного помета с Майконгом сперва долго морили голодом, потом дали мясо на палке. Те вцеплялись в куски так, что их свободно подняли на палке. Ударом сабли отрубили головы. Отчлененные головы не расцепили челюстей. Значит, следующие пометы пойдут в продажу. Майконг нечаянно избежал участи братьев. Хозяин подарил его приятелю в день рождения под тост: «Пусть эти челюсти смыкаются только на горле твоих врагов!»

До года Майконг был добрейшим щенком. Но ген агрессивности, как мина, дремал в нем до поры. Усик мины-гена задела зашипевшая на него кошка. Майконг в клочья порвал несчастное животное. Едва не загрыз до смерти хозяина.

После этого пес сменил еще десяток хозяев, но так никто не сумел подчинить его. Люди даже не смогли его уничтожить. Они всего лишь на ходу выбросили его из поезда.

Скитания и голод пригасили его агрессивность. Стремление выжить пробудило стайный инстинкт саванных собак, когда он встретил волчицу. В знак покорности перед стаей Майконг низко опустил башку, завилял хвостом. Скоро он занял важное место замыкающего.

В омете Майконг тоже жался ближе к Джиму. Подрагивал, осыпаемой снежной пылью. Ему снились зеленые холмы, узкомордые головы диких собратьев, высовывающиеся из густой травы антилопы.

Глава пятая

Седые волосы и след стального острия на скуле придавали лицу егеря жесткое выражение. Редко кто видел теперь его улыбку.

Много событий произошло после той трагической ночи на берегу. Суд. Разборы с бандитами. Досужий Сильвер из недомолвок и вранья соорудил для зятя пьедестал темного человека. И после того, как однажды отъезд егеря в больницу в облцентр совпал с убийством крупного бизнесмена, егеря за глаза иначе, как киллером, никто и не звал.

По этой ли причине, по какой другой, но поголовье браконьеров в районе резко пошло на убыль. На оставшихся Венька теперь смотрел сквозь пальцы.

Последние годы егеря больше, чем браконьеры, донимали бродячие собаки. Сбившись в стаю, они усеивали костями косуль, зайцев, барсуков охотничьи угодья. Случалось, стая попадала под выстрелы. Но опять и опять пополнялась новыми выброшенными на улицу собаками.

Доходили до егеря слухи, что водит стаю белолапая волчица. Венька не признавался себе сам, что только это и удерживало его от разгрома стаи. Он знал, как это сделать. По глубокому снегу выгнать стаю из леса в степь и там, как в тире, расстрелять ее со снегоходов.

Впервые мысль о том, что стая мстит ему лично, возникла у егеря прошлой зимой. Тогда, в начале февраля, по угодьям волной прокатилось лисье бешенство. Далеко в степи на ометах соломы егерь набросал куски мяса, начинил стрихнином. А недели две спустя рано утром ему позвонил домой председатель колхоза. Попросил срочно-пресрочно подъехать. На свиноферме, куда часто заглядывала стая, все и стряслось. Когда егерь туда подъехал, там уже находилось все начальство. Глава районной администрации, начальник милиции, новый прокурор, главный ветврач, сам предколхоза. Скорбно склонив головы, они стояли вокруг еще парившей на снегу в калде грязнобелой туши хряка. Остекленевшие глазки в венчиках опушенных инеем ресничек глядели на мир с мертвым прищуром. Будто дразнил обступивших людей кончик прикушенного языка. Краса и мощь, импортный производитель, купленный в Голландии шефами-нефтяниками, откинул элитные копыта. В других углах калды, уткнувшись рылом в снег, валялись еще несколько сдохших хряков.

— Чем обкормили, мать вашу?… — кричал на понурившегося преда начальник милиции. — Весь твой колхоз столько не стоит, сколько этот производитель. Кто за ними ходил!?

Начальник милиции краем глаза глянул на посиневшего на ветру худого паренька в очках, нового прокурора. За два года тот успел своими протестами на действия начальника милиции пошатнуть его авторитет. И теперь полковник Штырлин рыком желал произвести на прокурора впечатление. Но тот ежился, шмыгал носом и ковырял носком сапога снег.

— Петруч… Генералов за ним ходит, — мотнул председатель головой в сторону стоявшей поодаль фигуры в черном халате. — Петро, иди-ка сюда!

— Драссте. — Щетина и спекшиеся сухие губы подошедшего выдавали его с головой. Он остановился, по-военному прижав руки к бедрам, глядя сквозь собравшихся пустыми глазами.

— Ну, допился до тюрьмы, мудила, — рявкнул начальник милиции. — Чем ты их потравил!?

— От мудилы слышу, — нервно проговорил Петруччио.

— Что ты сказал? — Полковник Штырлин подошел к нему вплотную.

— Чо слышал!

— Да я те… Я тте!..

— Ты, Генералов, не грубиянничай, — прикрикнул пред. — Тя спрашивают, чем кормил их на ночь.

— Он у меня в другом месте ответит, — чувствуя за спиной улыбки, взлютовал полковник. — Пятнадцать суток за пьянство на рабочем месте.

— Как вас зовут? — вмешался прокурор.

— Петр. По отчеству Алексеевич.

— Петр Алексеевич, вы давали этим животным мясо?

— Никакого мяса, дробленку запаривали, комбикорма. А мясо? Кто нам его дал?

— А вот это откуда, не скажете? — Прокурор пнул полуобглоданную кость с налипшим снегом. Присутствующие сгрудились, разглядывая розоватую, с белыми царапинами от зубов кость.

— Не знай, не давали.

— Николай Иванович, — повернулся прокурор к главврачу санэпиднадзора, румяному, улыбчивому лет сорока живчику в норковой шапке, — обратите внимание. На кости пристыл порошок. Возьмите на анализ.

Когда чины уже рассаживались по машинам и клацали дверцами, начальник милиции приспустил стекло, поманил преда.

— Где ты нашел этого алкаша?

— Мужик Натальи Генераловой. Бывший офицер. Да вы должны знать ее, детсадом заведует, — полушепотом сказал пред, косясь на стоявшего у туши Петруччио.

— За пьянство выгнали?

— Был судим за кражу.

— Уголовников всяких понабрал. Каким местом думаешь? Поехали!

Петруччио подошел к коченеющей туше, пнул в рыло:

— Ну нажрался!

Выяснили, один из стогов соломы, на котором егерь разложил куски отравленного мяса, тракторами волоком притащили на ферму. Стрихнин на кости и множество следов собачьих лап не оставляли сомнений для иных толкований. Стая стащила вниз мерзлое мясо. Самый жадный пуделишко первым хватнул и тут же околел. Стая ушла. Выпущенные утром на променад хряки наткнулись на мясо со стрихнином…