Слава для Бога - Дед Скрипун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сюда, касатики. Сюда. — Семенила мокрыми валенками впереди старуха. — Совсем чуток осталось. Дверку мне откроете, а я вас взварчиком попотчую, угощу на славу. Там обсохните да обогреетесь. У меня дом сухой да теплый. Вы не смотрите, что болото рядом, лекарка я, тут травы нужные собираю, да и от людей подальше. Недолюбливают наше племя людишки, вот и поселилась я к травкам поближе, да от завистников подалече. — Успокоила недоверие Велимира бабка.
Домишка оказался покрытой тростником лачугой, с большой, жарко пылающей печью посередине. Дверь оказалась настежь открытой.
— Ой! Чавой-то видать просохла, дверка-то, да сама и открылась. — Сконфузилась бабка. — Не подперла я ее, когда уходила. Но все одно, вы проходите, да присаживайтесь, касатики. Тута хорошо у меня, сухонько да уютненько. — Она как-то зябко передернула плечами, едва не поморщившись. — Сейчас за медком в подвал скоренько сбегаю, налью плошечку. Он у меня духмяный, сам в рот просится. — Она повернулась к Славуне, и мило, заискивающе улыбнулась. — Ты мне не поможешь ли, красавица? Темно там, лучинку зажженную подержишь, да посветишь бабушке, не то я сослепу еще мимо пролью, а медок-то добрый, жалко будет на землицу выплеснуть.
Они ушли, а Велимир сел на лавку, вытянул уставшие ноги и прикрыл глаза. Бабка ему не нравилась, суетливая, глаза бегают, казаться хочет добренькой, но ложь из нее так и сочится. Что-то с ней не так, но волноваться нечего. Что может плохого сделать старый человек молодому, крепкому парню. Да может ему только кажется бабкина лживость, а на самом деле все не так? Не идут в травницы да лекарки люди с злобными сердцами, не к лицу им это, они добро несут, да здоровье. За этими мыслями он не заметил, как уснул.
— Спишь? Дурень. А Славку тем временем уже веревками скрутили, сейчас и по твою душеньку заявятся. — Резкий писклявый голос прозвучал прямо под ухом, заставив Велимира вздрогнуть, мгновенно проснуться, и подскочить от неожиданности.
На лавке стоял, и возбужденно махал на него руками, малюсенький мужичек с всклокоченной бородой, и в зимнем потертом треухе, источающий резкий запах квашенной капусты, на плече у него сидел неестественно огромный светлячок, и пытался застрекотать, широко открывая беззубый рот, выкатив огромные глаза, но у него получалось только шипеть, вырывающимся из горла воздухом.
— Вы кто такие? — Парень сжал кулаки, готовый дать отпор разбудившей его нечисти.
— Это я тебе, к девушке тогда дорогу показывал. Домовой я Филька, а этого, что никак заорать не может, и лишь пасть разевает, Светозаром кличут. Но это все сейчас не важно, пустое это все. Там кикимора Славу усыпила и связала, а сюда Лихо несется, чтобы с тобой значится разобраться, да в болотце-то утопить, больно уж ему наша красавица приглянулась, а ты помеха. Я прошлый раз девчушку отседова вытащил, спас значит, а теперича вы, добровольно к кикиморе в дом заявились, вот ей старой удача-то привалила, а внучку счастье. Беги теперича парень, девке ужо не помочь. Старуха глаз с нее не спустит. Отдаст внучку на потеху.
— Так значит сестренку мою названную Славой кличут, а мы то ее Найденой назвали. Ну что же, спасибо за науку, теперь знать буду, а на счет Лиха, так я не тот человек, чтобы в беде друзей бросать да шкуру свою страхом спасать. Отобью девушку, или сгину. По-другому поступать не обучен. А ну-ка, с лавки брысь!
— Дурак!!! — Прорезался наконец голос светляка. — Он здоровенный как гора, сильный как дюжина медведей, а у тебя только нож засапожный. Беги дурак! Сгинешь.
— Брысь сказал с лавки. — Велимир махнул рукой и скинул духов на пол. — Сами бегите. — Он поднатужился, и вырвал с кусками досок, прибитую лавку от пола. — Хорошая вещь, крепкая, дубовая.
— Ну уж нет. — Захохотал неожиданно домовой, такого я не пропущу. Сбегу, век себе не прощу, что такое удовольствие пропустил.
— Ты что? Сдурел или капусты кикиморовской обожрался. — Взревел и сорвался в визг, затрясшийся от страха Светозар. — бежим отседова поскорее. — Жить хочу!!!
— Заткнись козявка. Сиди, смотри, да наслаждайся, если этот пацан проиграет, мы в подпол прыгнем, и уйдем норой кротовой, вон, смотри он какую дырку, лавкой проколупал, туда таких как я трое в ряд пролезут.
Между тем, на улице зачавкали по сырому мху тяжелые шаги, засопело хриплое, сбившееся длительным бегом дыханье, и рванув двери, в помещение, пригнувшись, влетело одноглазое чучело.
Здоровенный, полтора человеческих роста, полностью лысый, бледный до синевы мужик, одетый в грязную и мокрую, серую холщовую рубаху, такие же порты, и с голыми ногами (обувку на такие не подобрать, размер у них такой, что три Велемировых поместятся).
Плоское лицо с одним, по середине, состоящим из единого зрачка, поблескивающего красной искрой, глазом, крохотным, вздернутым вверх носиком, с вывернутыми наружу волосатыми ноздрями, и малюсеньким, ртом, с вытянутыми, как для поцелуя, синими губами. Вытянув длинные руки-грабли, с обгрызенными грязными ногтями, такое чудище ворвалось в дом.
Вот по этим самым губам, и по этому чудному носику, под хохот Фильки и визг Светозара, влепил со смачным звуком, и во всю мощь своих неслабых, привыкших к кузнечному молоту мышц, выдранной дубовой лавкой, Велимир.
Лихо резко хрюкнул, ноги его оторвались, и он, взлетев над полом, устремился в полет назад, где спиной вынес закрывшиеся за ним до этого двери, и чавкнув болотной жижей, растянулся, раскинув в разные стороны руки.
— А вы говорите: «Гора... Дюжина медведей...». -Вышел следом за ним Велимир, отбрасывая в сторону лавку и отвязывая от пояса веревку. — Против лавки дубовой, и медведи, беспомощны, как те поросята, али лягушата. — Хмыкнул он, и присел над монстром, ловко скручивая тому руки и ноги. — Показывайте, теперь, где кикимора? Пойду и бабулю заодно с внучком приласкаю. — Обернулся он к вышедшим за ним духам.
— Ой!!! Мамочки!!! — Заверещал, панически расправив крылья и выпучив глаза Светозар. — Бежим отсель Филенька, бабка в истинный облик обернулась. Сожрет тут нас всех, за внучка сваво!!!
Абсолютно бесшумно, практически не касаясь ступеней, из погреба поднялась мерзкая тварь. Темно-зеленое существо, длинное и худое, с накинутым на покатые плечи длинным плащом, сотканным, из болотной, подопревшей, с признаками белесой плесени тины, с
