Игры кошачьей богини - Ирина Игоревна Фельдман

Более или менее успокоившись, мы отправили нашего импортного гостя в ванную и заварили чай с мятой. В сложившейся ситуации не обойдёшься чайком из пакетика, да и нервы стоило бы всем привести в порядок.

Мама всё не могла поверить в произошедшее. Путешествия сквозь время, переселение душ… Не многовато ли потрясений за один вечер? Особенно маму поразило то, что её дочка была мужиком – от некоторых вопросов даже мне было неловко.

Наконец мы втроём устроились на кухне. Я всё не могла отвести глаз от Бена, даже чуть было заварку не пролила. Наверное, появись тут Хиддлстон с Паттинсоном, я бы так же смущалась. Странно, вроде почти родной человек, а всё равно как-то непривычно видеть его у себя дома. В одежде, не соответствующей его эпохе. Ну не могла я раньше представить Бена в джинсах! А ещё он так мило пуговички застегнул на папиной тенниске, как прилежный мальчик. Его и на кухню я затащила только после того, как высушила ему волосы феном – джентльмен всегда джентльмен. А чтобы он наверняка перестал стесняться, я сказала, что мы с мамой по меркам нашего времени одеты весьма целомудренно. Нелишнее уточнение, ведь две миниатюрные женщины вполне способны припугнуть чопорного викторианца футболочками и шортиками.

Как бы мне ни хотелось начать последовательный рассказ о своих приключениях, я всё же уступила Бену. Боюсь представить, что он пережил за дни заточения в собственном теле, когда невозможно никому ничего сказать. В целом его история была понятна и лишена двойного дна. Единственное, что меня реально удивило, – роль Тоби. Если бы Бен не полез в подвал за шкодливым пёсиком, то ни за что бы не наткнулся на древнеегипетский саркофаг и статуэтку кошки, «поприветствовавшей» парня свечением глаз. Лорд Истон застукал ненужного свидетеля и предложил мирно договориться во время утренней прогулки. Но, как уже известно, Бен поступил неумно, хоть и по-рыцарски, не согласившись молчать о том, что видел.

– А как ты сюда попал? – спросила я, дождавшись подходящего момента.

– Меня отправила сюда египтянка.

– Что за египтянка? – живо откликнулась мама.

Пришлось мне рассказать всё едва ли не с самого начала. Я старалась касаться только важных вещей, вроде знакомства с профессором Пембертоном в Британском музее и последующих трагических событий, но говорила долго, несмотря на то что меня почти не перебивали. Аж самой не верилось, что недавно пережила всё это.

– И всё-таки я рада, что ты здесь, – сказала я Бену. – Я боялась, что тебя тоже… убили.

– Хорошо, что не убили, – согласилась мама, – только что нам теперь делать? Я не банкир, как некоторые, и не смогу содержать кого-то ещё, кроме этого недоразумения.

Она постучала пальцем мне по голове, как будто было сложно угадать, какой иждивенец сидит у неё на шее.

Бен встал из-за стола.

– Приношу свои извинения за причинённые неудобства, мэм. Я покину ваш дом хоть сейчас…

– Тихо, погоди, – я взяла его за руку. – Да, ты благородный и всё такое прочее, но тебе некуда деваться. Ты в будущем, о котором не имеешь понятия, к тому же в чужой стране, язык которой для тебя – набор бессмысленных звуков. Ты пропадёшь без нас.

Вздохнув, мама подперла рукой щёку.

– Бен, не обижайся. Возможно, я выразилась слишком резко, но лишь потому, что жизнь меня научила заранее просчитывать ходы, а не довольствоваться моментом. Конечно, здорово, что друг моей дочери избежал гибели от когтей монстра, только я совсем не знаю, что делать дальше. Мы с Варей не волшебницы, мы не сможем вернуть тебя домой.

– Мама! Так кошка есть в нашем времени, в ней же должна какая-то магия остаться.

– Варь, решай тогда сама, как поступить. Ты в магии должна лучше меня разбираться. Если считаешь, что от статуэтки из музея будет польза, флаг тебе в руки.

– А что будет, когда он вернётся? – я бросила обеспокоенный взгляд на Бена. – Вдруг Неферпсут хотела от него избавиться? Да я не смогу забросить Бена фиг знает куда и потом опять мучиться от неизвестности.

– Тебя я с ним туда не отпущу. Надеюсь, не надо объяснять, почему я не хочу рисковать тобой?

– Но я же вернусь!

– Почему ты так в этом уверена? Кто тебе может гарантировать то, что ты вернёшься целая и невредимая?

Никто. И я не могу променять маму на парня, с которым недавно познакомилась, пусть и при необычных обстоятельствах. Но и наплевать на него не могу.

Как же непросто принимать решения, когда от тебя зависит судьба того или иного человека. О себе порой не можешь позаботиться, а тут такая ответственность.

Я на цыпочках прокралась в тёмную гостиную. Бен мгновенно приподнялся на диване и повернулся в мою сторону.

– Тоже не спишь? – прошептала я, подходя ближе.

– Варя, ты что-то хотела?

И отвернулся ещё.

Задавив обиду от такого обращения, я попыталась пристроиться рядом и нечаянно села ему на ноги.

– Бенни, ну ты чего? Я тебе не нравлюсь?

– В одежде ты мне больше нравишься.

Какие мы нежные, от маечки с трусиками в обморок падаем.

– К сожалению, тебе придётся смириться с моим внешним видом. У нас на ночь не надевают на себя половину гардероба, как у вас. И если тебе станет легче, я не пытаюсь тебя совратить. Просто хотела поговорить. Пока мама не слышит.

– Да, нам надо поговорить, – согласился он после небольшой паузы.

– Выйдем на балкон? А то мама спит чутко, и с английским у неё, как видишь, всё в порядке. Переводчик всё-таки по образованию.

Бен не возражал. Закрыв за собой балконную дверь, я накинула на Бена стянутое с его дивана одеяло.

– Что ты делаешь?

– Тут прохладно, и вообще, кто-то только что возмущался, что я не одета, а сам на улицу в неглиже выходит.

Я прижалась к нему спиной и подтянула к себе края одеяла.

– Варя, ты маленькая дикарка, – мне показалось, что Бен улыбнулся на этих словах.

– Столько дней тело делили, и ничего. Можно разок в одно одеялко завернуться.

Не вырывается, не отталкивает меня. То-то же.

Так хорошо. Так тепло. Как бы растянуть это приятное мгновение? Ведь утром придётся решать проблемы, которые не исчезнут благодаря шпаргалкам и карикатурно честным глазам. Экзамен-то можно в случае чего пересдать…

Вот не собиралась я взрослеть именно так.

– Бен, – я нехотя нарушила наше молчание, – так за что ты просил прощения? Тогда, в подземелье.

– Ты правда не понимаешь? За то, что тебе пришлось испытать из-за меня. Мне стоило прислушаться к голосу разума, а