Смерть призрака - Марджори Эллингем

Но это состояние все же не успело полностью охватить его. Подсознание неустанно пыталось внушить ему что-то, предупредить, предостеречь от чего-то. Оно заставляло его чувствовать себя беспомощным и страдать от этого.

Макс подтолкнул его в бок.

— Посмотрите-ка на этот плакат. Вы можете его разглядеть?

Он оторвал свой отяжелевший взгляд от рельсов, лежащих под ногами, и уставился на противоположную стену.

Какая-то страховая компания поручила художнику изобразить ряд закругляющихся кверху дверей, уходящих одна в другую и, очевидно, ведущих в бесконечность. Надпись на плакате «Арки быстротекущих лет» расползлась по всему рисунку, но буквы были выписаны так, что и они усиливали иллюзию ухода вдаль. Первая буква была высотой в два фута, а последняя — еле различима. Кривизна самой стены, загибающейся у входа в тоннель, также способствовала этому эффекту, и, конечно, нетрезвый человек мог захотеть последовать туда же.

— Вы сумеете сосчитать эти арки? — прошептал Макс, проскользнув за его спину, наверное, чтобы проследить из-за его плеча, как он будет их подсчитывать.

Кэмпион чуть подвинулся вперед, чтобы дать ему встать за собой, и место Макса рядом тотчас же занял другой пассажир, на которого напирали стоявшие сзади. По-видимому, он сделал это машинально, ибо держал в руках газету, от которой не отрывал глаз.

Сосчитать арки. Сосчитать арки. Сосчитать арки…

Мистер Кэмпион попытался это сделать. Одна, две, три, и еще три, и еще три, и четыре, и… Одна, две, и три, и шесть — двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Снова одна и снова две…

Он вытянул руку, помогая себе считать. Вдали послышался рокот поезда.

…Одна, и две, и еще пять, и… Одна…

Люди на платформе смотрели на него. Некоторых это забавляло, другие же явно нервничали.

Поезд уже грохотал приближаясь. Он все ближе, и ближе, и ближе.

…Одна, и две, и еще три… Он теперь и сам почти внутри этих арок…

Кэмпион увидел поезд, увидел огромный глаз на его морде, увидел все это проклятое дело, дьявольское осуществление второго этапа коварного замысла… Он увидел лица свидетелей на процессе. Это были Фаркхарсон, полисмен, дворецкий, старый Чаттерс… «Он был определенно мертвецки пьян», «Он свалился», «Он упал», «Он был не в себе», «Он стремился попасть в Буши»…

Кэмпион хотел отпрянуть назад, но почувствовал противодействие. Более чем противодействие — сильное давление сзади!..

Человек оттащил его назад. Он упал. Кто-то громко закричал…

Огромная сила сдавила его желудок и повалила наземь. Это была рука человека с газетой. Поезд, визжа, пронесся мимо, потом это чудовище затихло и остановилось.

Позади них на платформе слышалась какая-то возня.

Макс!

Макс и визжащая, орущая толпа. Макс в руках верзилы в твидовой кепке.

Но в чередовании всех мысленно воспроизводимых картин этого дня мистер Кэмпион никак не мог припомнить свидетелей своей утренней беседы с инспектором. Людей в штатском, которые терпеливо следовали за ним с того самого момента, как он вышел из Скотланд-Ярда.

Глава 24

Утром

— Миндальная паста, — сказал инспектор Оутс. — Вот что это такое — миндальная паста! Какой же он ловкий, хитрый дьявол!

Инспектор, стоя у стола в гостиной на Боттл Стрит, проткнул коктейльную «вишенку» пилкой для ногтей.

Было два часа пополудни следующего дня, и они беседовали уже около получаса в квартире Кэмпиона.

Мистер Кэмпион уже совсем оправился, но что-то в нем все же было не так. Его природная приветливость исчезла, и он говорил со своим другом нервозно и с горечью.

— Ну теперь вы знаете все, — коротко заключил он. — Я рассказал вам историю моих злоключений, а вам осталось получить отчет от ваших людей.

Легкая улыбка скользнула по лицу инспектора.

— Уже, — сообщил он. — Вы их тоже увидите, но попозже. Надеюсь, вы воздадите им должное. В славных анналах полицейского ведомства Англии история вашей ночи останется захватывающим материалом для чтения. Особенно ее начало. Вы в нем будете выглядеть как человек, сам себя упустивший. Вы были мертвецки пьяны.

— Мертвецки пьян, — с отвращением подтвердил Кэмпион.

Инспектор больше не улыбался.

— Зато если вы когда-нибудь еще подойдете к смерти ближе, чем были прошлой ночью, то вполне сумеете вырвать косу из ее рук, — серьезно заметил он. — Гаррис рассказал, что поезд прошелся по его рукаву, когда он обхватил вас спереди. А давление сзади было настолько сильным, что в какой-то момент он подумал, что вы оба свалитесь под колеса. Эта каналья Фастиен…

Он мотнул головой не договорив.

— Он меня одолел, — уныло сказал Кэмпион. — Он побил все мои карты. Я поддался на его фальшивку с отравлением, решив, что это старый его трюк на втором этапе игры. А он просто выжидал, когда я стану беспомощно пьян, чтобы сделать со мной все, что ему нужно.

— Он побил ваши карты? — удивился инспектор. — Но вы ведь живы, не так ли? Гаррис и Ричарде были там, разве вы забыли об этом? Вас оттащили из-под колес поезда, а Фастиен находился под стражей. Так чего же вы еще хотите?

— Так он под арестом? — немного оживился мистер Кэмпион. — А что же ему вменяется в вину?

— Покушение на убийство. Этого вполне достаточно.

Кэмпион сел на стул.

— Я все еще немного в тумане, — как бы извиняясь, констатировал он, — но, честно говоря, я не понимаю, как вы на это решились? Насколько мне представляется, обвинение может быть основано лишь- на моих показаниях против него. Но меня же сопровождали двое полицейских в штатском, а это значит, что я с самого начала имел в виду возможность покушения! Стало быть, его адвокату представится очень хороший шанс обвинить меня в провокации и попытке сфабриковать дело. Он снова нас обвел, Станислас! Разве вы не понимаете этого?

— И тем не менее обвинение предъявлено ему, а не вам, — упрямо возразил Оутс. — Сегодня утром начато следствие, а он пребывает под замком. Мне бы хотелось, чтобы вы поехали взглянуть на него.

— Но, черт возьми, — раздраженно проговорил Кэмпион, — если вы не изложите суду всю предысторию дела, а это вряд ли желательно, то не будет никаких разумных объяснений тому, почему я все же полагал, что он жаждет моей крови. А свидетельство полицейских о том, что он и вправду пытался меня столкнуть, здесь вряд ли подойдут. Что касается допроса независимых свидетелей с платформы, то я уверен, что каждый из них сошлется на другого, того, кто стоял поближе…

Инспектор не стал комментировать эти нервозные аргументы.

Он положил остатки вишенки обратно в конверт и свернул его.

— Я все же сдам ее на анализ, — сказал он спокойно. — Хотя полагаю, что вряд ли она содержит что-либо опасное. Впрочем, и полезного в ней не особенно много! Так вы поедете его повидать? Мы как раз привезли его утром в Скотланд-Ярд.

— В Скотланд-Ярд? А это еще зачем?

— Сегодня утром он сказал, что хочет сделать заявление, а для этого наиболее подходящим местом является все же Скотланд-Ярд.

Инспектор, по-видимому, нарочно чего-то не договаривал.

— Заявление? Господи Боже, он сделал заявление? Какое такое заявление?

— Весьма пространное.

— Скажите правду, Станислас, вы что, имеете в виду признание?

— Не совсем. Вернее, я не знаю, как это истолковать.

Болезненная раздражительность мистера Кэмпиона еще более возросла.

— Да что это такое с вами сегодня? — взорвался он. — Вы держитесь так таинственно, словно вы детектив-новичок в своем первом деле!

Оутс и бровью не повел.

— Уже поздновато, больше двух, — корректно сообщил он. — Так собирайтесь, поедем посмотрим на Фастиена.

Кэмпион позвонил слуге, чтобы ему подали шляпу и перчатки, но все же упрямо произнес:

— Да не желаю я его видеть! Это, может быть, и ребячество, но я боюсь, что не сумею удержаться от рукоприкладства!

— Ну что же, рискнем! — сказал инспектор. — Поехали!

Они отправились и через десять минут уже шли по длинному забетонированному коридору со многими небольшими, но сильно укрепленными дверьми. Им встретился сопровождаемый полисменом торопливый носатый человечек в золотом пенсне. Он был бледен и озабочен. Бросив беглый взгляд на Кэмпиона, он хотел пройти мимо, но Оутс остановил его.

Это был Дж. К. Пендл, адвокат. Кэмпион решил, что его дело проиграно. У Макса имелась вполне надежная лазейка, и было похоже, что он не преминет ею воспользоваться.

Оутс о чем-то тихо посовещался с адвокатом.

— Ну хорошо, мистер Пендл, — сказал он наконец, — в моем кабинете наверху, через десять минут.

Он повернулся к Кэмпиону, и они продолжили путь. Еще не дойдя до нужной им камеры почти в конце коридора, перед которой дюжий полицейских без каски сидел на хилом стуле, до смешного не соответствующем его комплекции, они столкнулись с двумя вышедшими из камеры мужчинами, негромко переговаривающимися друг с другом. Один из них был как будто бы знаком Кэмпиону, но он не мог вспомнить — откуда.