Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

И он рассмеялся. Это был чудесный смех, как теплая вода, падающая с высоты. В него хотелось прыгнуть и купаться в нем.

— Прекратите!

Сверкнули клыки, и смех прекратился.

— Это ведь не метки вампира позволяют вам видеть насквозь мои, как вы их назвали, игры. Это природный талант?

Я кивнула:

— Он есть почти у всех аниматоров.

— Но не в такой степени, как у вас, мисс Блейк. У вас тоже есть сила; я ощущаю ее кожей. Вы некромант.

Я стала возражать, но прикусила язык. Нет смысла лгать такому. Он был старше всего, что мне могло присниться во сне или привидеться в кошмаре. Но от него у меня не ныли кости. Он был хорош, лучше Жан-Клода, лучше всех.

— Я могла бы быть некромантом, но решила им не быть.

— Нет, мисс Блейк, мертвые отзываются вам, все мертвые. Даже я чувствую эту тягу.

— Вы хотите сказать, что у меня есть что-то вроде власти и над вампирами?

— Если вы научитесь использовать свои таланты, мисс Блейк, то да — у вас есть определенная власть над всеми мертвыми в их многочисленных обличьях.

Я хотела спросить, как это сделать, но одернула себя. Вряд ли Мастер вампиров поможет мне обрести власть над его последователями.

— Вы меня разыгрываете.

— Заверяю вас, мисс Блейк, что я абсолютно серьезен. Это ваша потенциальная власть притянула к вам Мастера города. Он хочет взять под контроль эту возникающую силу из страха, что она повернется против него.

— Откуда вы это знаете?

— Я чую это по меткам, которые он на вас наложил.

Я только таращилась. Он чует Жан-Клода. Вот черт!

— Чего вы хотите от меня?

— Очень напрямую, это я люблю. Жизнь человека слишком коротка, чтобы расходовать ее на тривиальности.

Это была угроза? Глядя в его улыбающееся лицо, я не могла сказать с уверенностью. Глаза его все так же искрились, и меня все так же тянула к нему теплая и пушистая тяга. Контакт глаз! Уж кто-кто, а я должна была бы помнить. Я уставилась в стол, и мне стало лучше. Или хуже. Теперь меня можно было напугать.

— Ингер сказал, что у вас есть план, как убрать Мастера города. Что это за план?

Говоря эти слова, я смотрела в стол. По коже бежали мурашки от желания поднять глаза. Встретить его взгляд, ощутить теплоту и уют. Упростить все решения.

Я затрясла головой:

— Не лезьте в мое сознание, или наша беседа окончена.

Он снова засмеялся — теплым, настоящим смехом. От него у меня мурашки побежали по плечам.

— Вы действительно очень талантливы. Я веками уже не видал человека, который мог бы с вами сравниться. Некромант! Вы понимаете, насколько редок этот талант?

Я не понимала, но на всякий случай сказала:

— Да.

— Ложь, мисс Блейк, мне? Не стоит трудиться.

— Мы здесь не для разговора обо мне. Либо излагайте свой план, либо я ухожу.

— Мой план — это я, мисс Блейк. Вы же ощущаете мою силу, прилив и отлив стольких столетий, сколько и присниться не может вашему жалкому Мастеру. Я старше, чем само время.

В это я не поверила, но спорить не стала. Он был достаточно стар, и я не собиралась с ним спорить — если смогу удержаться.

— Выдайте мне вашего Мастера, и я избавлю вас от его меток.

Я быстро глянула вверх и тут же опустила глаза. Он все еще улыбался, но улыбка не была настоящей. Как и все остальное, это была игра. Просто это была очень хорошая игра.

— Если вы чуете моего Мастера в этих метках, разве вы не можете найти его сами?

— Я чую его силу, могу судить, чего он стоит как противник, но не чую ни его имени, ни берлоги. Это от меня скрыто.

На этот раз его голос был очень серьезен, он не пытался меня охмурять. Или по крайней мере я так думала. Может быть, это тоже был ментальный трюк.

— Чего вы хотите от меня?

— Его имя и место его дневного отдыха.

— Место его дневного отдыха мне неизвестно.

Я была рада, что это правда, потому что ложь он бы учуял.

— Тогда имя, дайте мне его имя.

— Зачем вам это надо?

— Потому что я хочу быть Мастером этого города, мисс Блейк.

— Зачем?

— Как много вопросов. Разве недостаточно, что я избавлю вас от меток?

Я покачала головой:

— Нет.

— Что вам за дело до того, что будет с другими вампирами?

— Никакого дела. Но прежде чем я дам вам власть над каждым вампиром округи, я хочу знать, что вы с этой властью намерены делать.

Он рассмеялся снова. На этот раз это был просто смех. Он постарался просто рассмеяться.

— Вы самый упрямый человек, которого я вижу за очень долгое время. Упрямые мне нравятся — они всегда доводят дело до конца.

— Ответьте на мой вопрос.

— Я думаю, что вампирам не подходит статус легальных граждан. Я хочу вернуть прежнее положение вещей.

— Зачем вам, чтобы на вампиров опять началась охота?

— Они слишком сильны, чтобы допустить их неконтролируемое распространение. Политической деятельностью и избирательными правами они подчинят себе человеческую расу куда быстрее, чем насилием.

Я вспомнила Церковь Вечной Жизни, самую быстрорастущую конфессию в стране.

— Допустим, вы правы. Как вы это остановите?

— Запретом для вампиров голосовать или принимать участие в любой политической деятельности.

— В городе есть еще один Мастер вампиров.

— Вы имеете в виду Малкольма, главу Церкви Вечной Жизни.

— Да.

— Я за ним понаблюдал. Он не сможет продолжать свой крестовый поход одиночки за легализацию вампиров. Я это запрещу и распущу его церковь. Разумеется, вы, как и я, видите в этой церкви самую большую опасность.

Верно. Но противно было подтверждать правоту Старого вампира. Почему-то это казалось неправильным. А он говорил:

— Сент-Луис — рассадник политически активных и предприимчивых вампиров. Это необходимо прекратить. Мы — хищники, мисс Блейк, и что бы мы ни делали, это не изменится. Надо вернуть те времена, когда на нас охотились, или человеческая раса обречена. Конечно, вы это понимаете.

Я это понимала. Я в это верила.

— А какое вам дело, если она и обречена? Вы же уже не часть человеческой расы.

— Мой долг как старейшего из живущих вампиров, мисс Блейк, держать нас под контролем. Эти новые права выходят из-под контроля, и это надо прекратить. Мы слишком сильны, чтобы дать нам такую свободу. У людей есть их право быть людьми. В прежние дни выживал сильнейший, умнейший или самый везучий. Люди — охотники на вампиров выпалывали глупых, беспечных, излишне жестоких. Мне страшно думать, что произойдет за несколько десятилетий без этой системы сдержек и противовесов.

Тут я была согласна всем сердцем: страшно подумать. Я была согласна со старейшим из виденных мной живых созданий. Он был прав. Так могу ли я выдать ему Жан-Клода? Должна ли я выдать ему Жан-Клода?