Время собирать камни - Елена Михалкова

— Ты пошути еще! Артем, самое главное, что по запросам?

Опер достал из папки документы и положил их перед следователем. Тот внимательно посмотрел, отложил в сторону.

— Замечательно. И что теперь делать?

— Да вроде бы все ясно, Иван Ефремович. Сидит он. Все совпадает, фотография в деле есть. Ну не отпускали же его в увольнительную на время убийства!

Коломеев помолчал, побарабанил пальцами по столу.

— А со вторым что?

— Там показания соседей — вернулся пьяный, как обычно. Ночью почувствовали запах, вызвали пожарных. Те приехали, а квартира почти вся выгорела. Пока тушили, пока то да се… Короче, нашли тело. Все обгоревшее, естественно.

— И как его опознавали? — заинтересовался Прокофьев.

— Блин, да никак! Видели, как он в квартиру свою входил, вот и все. Ты что, хочешь, чтобы тебе его личность алкогольную по зубам определяли, как в Америке? У него, поди, тех зубов было две с половиной штуки, и те железные.

— А у него гости бывали? — спросил Коломеев. — Или он один пьянствовал?

— Так не бывает, — усмехнулся Михалыч.

— Всяко бывает. Вот что, Артем, поедешь в Обухово, опросишь соседей как следует. Понятно? Приходил ли кто к нему, оставался ли на ночь, как часто… Короче, смысл ясен?

— Ясен, Иван Ефремович. А если скажут, что оставались у него такие же алкаши?

— Тогда перероешь там все. Будешь искать, не пропадал ли кто после смерти Сеньки. Нечего рожу кривить, сам знаю — трудно. Ну, может, повезет, городок-то маленький, все на виду.

Следователь помолчал, посмотрел на оперативников.

— Прокофьев, ты займешься документами калиновских приезжих. У всех бери данные, отправляй запросы в паспортные столы — в общем, все как обычно. Если кто-то имя менял, такое быстро выплывет. В первую очередь проверяй, не сидел ли кто, не состоял ли на учете в психушке.

— А самого Чернявского с женой проверять?

— Обязательно. Его — в первую очередь, чтобы уж сразу исключить. Вроде бы не похож он на убийцу. Да и тогда сговор с женой должен быть.

— Иван Ефремович, а не могла жена Мысина собственного супруга убить? А обставить, будто псих какой-то его прикончил. Мы же про разговор телефонный только с ее слов знаем.

— Верно мыслишь, — согласился следователь. — Ну, ее алиби проверить — ерунда, она в каком-то салоне была. Вот ты и сделаешь.

Артем усмехнулся. Прокофьев покосился на него, но промолчал.

— Все пока, — закончил Коломеев. — Все свободны.

— Ты, Вань, куда сейчас? — спросил Михалыч, когда парни вышли из кабинета.

— Сначала на ковер, а потом домой — лед к заднице прикладывать. А вообще-то нужно всех подряд опрашивать и биографию трудовую проверять.

— Ну так Прокофьев и займется.

— Он запросы сделает и всю деревню чертову обойдет. А со свидетелями кто разговаривать будет? А там, заметь, каждый свидетель — он же потенциальный подозреваемый, там пять минут не поболтаешь, нужно по полной программе расспрашивать. И кто, спрашивается, этим заниматься будет? Пушкин?!

— Да успокойся ты, — попытался урезонить Коломеева пожилой опер.

— Михалыч, ну откуда людей-то взять, а? Только ведь из-за стола начальственного легко орать: «Почему преступление не раскрыто до сих пор?» Так мне что, разорваться, что ли? В Калинове человек двести живет, или сто, если стариков и старух древних вычесть. И никто ни о ком ни хрена не знает! А узнавать кому? Мне! А кому поршень вставят в известное место? Тоже мне! И на хрена мне, Михалыч, сдался этот геморрой? — закончил Коломеев свою речь риторическим вопросом.

Опер лишь махнул рукой.

— Ладно, че без толку дергаться? Дело делать надо, пока там новый жмурик не объявился, — устало подвел итог разговору следователь. — Ты начинай опрашивать всех, а я попозже подъеду, как с шефом «побеседую».

Михалыч вышел из кабинета, а Коломеев остался сидеть, потирая рукой уставшие слезящиеся глаза.

Колька ворвался в калитку, когда Виктор уже загнал машину и собирался зайти в дом. Он видел в окне лицо жены, помахал ей рукой, сделал несколько шагов, и тут сзади на него налетел Колька, сшиб с ног.

— Ты что, охренел? — заорал Виктор, поднимаясь с земли.

Колька с красным лицом, в одном свитере, выплясывал напротив него, сжав кулаки.

— Давай, иди сюда! — хрипло предложил он. — Или ты только с бабами храбрый?

Его нелепая сутулая фигура двигалась резко, как марионетка, и Виктор против своей воли рассмеялся.

— Коль, ты напился, что ли? — спросил он. — Иди проспись! Драться он захотел…

Колька выбросил вперед правую руку, сделав выпад крайне неумело, и Виктор легко уклонился.

— Да ты чего, дурак? — начиная сердиться, спросил он. — Давно в рыло не получал, что ли? Ты с чего напился?

Колька снова попытался его ударить. И опять безуспешно, Виктор увернулся. Тогда он принялся кружить вокруг него, не давая пройти к дому, размахивая руками, как ветряная мельница. Виктору его мельтешение надоело, и одним коротким ударом, нацеленным в солнечное сплетение, он отбросил Кольку назад. Тот повалился в снег, хватая ртом морозный воздух.

— Ну, ты с чего вдруг решил со мной воевать, а? — миролюбиво спросил Виктор. — Что тебе с Сашкой не побороться?

— Пошел ты… — выругался Колька и поднялся на ноги.

Виктор присмотрелся к нему и понял, что тот трезвый.

— Эй, да что с тобой сегодня? — искренне удивился он. — Не знаешь, с кем подраться?

— Ну ты сволочь… — покачал головой Колька и снова кинулся на Виктора.

На сей раз тому пришлось ударить сильнее. Колька пропустил удар, пришедшийся ему в скулу, но, упрямо мотнув головой, опять пошел вперед.

Виктор начал злиться. Бессмысленная, совершенно неожиданная драка начала действовать ему на нервы. И в чем дело, в конце концов?!

Колька исхитрился ударить его в живот, и хотя удар был несильным, он окончательно вывел Виктора из себя. Выругавшись, он отскочил в сторону, сбросил пальто и нанес Кольке несколько точных и быстрых ударов по корпусу. Колька упал, прижимая руки к животу, из его разбитого носа текла кровь. Виктор, распаленный видом крови, сделал шаг к Кольке, но его остановил женский крик, раздавшийся от дома. На ходу кутаясь в дубленку, к ним спешила Тоня.

— Вить, что тут… Господи… Коля! Витя! Что происходит?

Колька поднялся на ноги, но стоял, согнувшись и чуть покачиваясь.

— Да вот, придурок пьяный, — кивнул на него Виктор. — Успокаиваться не хотел, пришлось поспособствовать.

— Николай, зачем вы… Идите домой сейчас же!

— Как же, пьяный я! — усмехнулся Колька разбитыми губами. — Вы его больше слушайте, Антонина Сергеевна. А до тебя, сволочь, — повернулся он к Виктору, — я доберусь еще, попомни мои слова.

Виктор выразительно посмотрел на Тоню и пожал плечами.

— Да что случилось?! — она переводила испуганный взгляд с одного на другого.

— А то случилось, — хмыкнул Колька, — что он, козел, ментам нас с Сашкой подставил. То случилось, что нас чуть не двое суток в камере продержали да на допрос водили по три раза на дню и по два ночью. «Зачем ты принес тело на участок Чернявского? — передразнил он тонким голосом. — Расскажи, когда вы с братом решили убить Глафиру Рыбкину?»

— А я тут при чем? — зло спросил Виктор. — Я, что ли, тебя допрашивал?

— Ты, падла, рассказал про историю с поджогом! Ведь прекрасно знал, что за нас ухватятся!

— Знал, — прищурился Виктор. — А что, не прав был? Может, и правда Глашку вы с Сашкой повесили, решив отомстить, а? Вот пусть вас всех и проверяют.

— Витя, ты что говоришь? — одернула его Тоня.

— Правду я говорю, вот что! Думаешь, драчун долбаный, я вас выгораживать должен? Да с какой стати? Может, брательник твой свихнулся и начал всех убивать!

— Я тебя, суку… — рванулся было к нему Колька, но Тоня встала у него на дороге.

— Хватит! — приказала она. — Коля, идите домой. Вить, пойдем.

— А может, ты сам? — предположил Виктор. — А что, жизнь у тебя не удалась — денег не заработал, семьи не получилось, занимаешься не пойми чем… Вот и поехала у тебя крыша!

Колька неожиданно усмехнулся, отступил на шаг и сплюнул в сторону.

— Правильно, Витек, правильно. Подумай, кто твоей смерти хочет. Список составь! В нем, наверное, только имени бабки Степаниды не будет, да и то вряд ли. И ты свой списочек ментам покажи, пускай рыщут. С нас начал? Хорошо! Только нас с Сашкой отпустили! Значит, не виноваты мы! Или, думаешь, менты чего-то не углядели? Вот и подумай, помучайся, кто вокруг тебя ходит, трупы подбрасывает!

Он развернулся и пошел прочь от Виктора с Тоней, остолбенело смотревших ему вслед.

Ночью Тоне не спалось. Она встала, обошла дом, проверила запоры. Естественно, все было закрыто. Прошла в зал, села на свое любимое место у окна, не зажигая света, и стала вглядываться в темноту. Ей стало зябко. «Нужно будет завтра протопить посильнее», — решила Тоня.