Время собирать камни - Елена Михалкова

Виктор молча смотрел на жену.

— Не забывай еще кое-что, — добавила она, отвернувшись. — Я ведь все-таки твоя жена и иногда вижу, когда ты говоришь неправду. Ты меня извини, но вчера был именно такой случай. Вить… — Она подошла и опустилась на колени около его кресла. — Пожалуйста, скажи, как все было на самом деле! Ты был на поджоге, да? Почему же ты об этом не сказал? Ведь столько лет прошло!

Виктор задумался, поглаживая Тоню по голове. «Черт, ведь сколько раз говорил: сделай нормальную прическу!» — мелькнула у него мысль и сразу сменилась другой: «Жена умнеет на глазах. Точнее сказать, становится проницательней. С другой стороны, ничего удивительного: нормальной версии толком не придумал, а к той, что рассказал, в самом деле грех не придраться».

— Нет, я ничего не поджигал, — медленно ответил он.

Тоня подняла голову, и Виктор увидел недоверие в ее глазах.

— Говорю тебе, не поджигал! — повторил он сердито. — Но идею с поджогом я придумал.

— Ты?! — ахнула она. — Господи, как тебе такое в голову пришло?!

— Ну, Тонь, во-первых, мы все были подростками. Во-вторых, я действительно был абсолютно уверен, что того парня нужно прогнать из деревни, пока он что-нибудь не сделал. Я просто боялся за себя и за других! И не придумал ничего лучше, как предложить поджог, а парни уже окончательно довели идею до ума. Результат ты знаешь.

— А почему ты с ними не был?

— А зачем? Мы договорились, что Сашка с Колькой будут стоять на стреме, а Мишка и Сенька подожгут забор и сарай. Мне в голову прийти не могло, что они не проверят, там ли тот наркоман проклятый или нет! Мы его там днем видели, знать не знали, что Антонина его и ночевать оставляет. Но все равно нужно было посмотреть! Мы об этом даже говорили, по-моему. Не помню. Суть в том, что мне там делать было нечего, поэтому я и остался дома, с бабушкой. А уж потом, когда обо всем узнали… я ничего поделать не мог, потому что меня родители увезли с собой за границу, буквально на следующий день. И только вернувшись, я узнал, чем все кончилось. Я себя потом сто раз проклинал за то, что не был на суде! Потому что я бы рассказал, что все задумывалось просто как… даже не знаю, как акция устрашения, что ли. А получилось, что Мишка сам на себя наговорил черт знает чего, а Сашка с Колькой ничего толком объяснить и не могли. Представляешь, как они перепугались! В общем, слишком серьезное наказание Мишке с Сенькой пришлось нести за свою глупость.

— Почему глупость?

— Тонь, а как еще назвать, что семнадцатилетний парень идет поджигать помещение и не проверяет, есть ли внутри люди или нет? Глупостью, только и всего. Но мне от этого Мишку меньше жалко не становится. Да и вообще, вся их семья как-то нелепо исчезла… Мишка в тюрьме, Сенька умер, родители их тоже умерли… Одна Женька как-то устроилась. Говорят, ребенка родила в Воронеже. Но я с ней никогда близко не дружил. Все-таки девчонка, понимаешь? А потом, она такая… грубоватая была, что ли. В общем, ни привлекательности, ни обаяния. Только масса комплексов и переживаний по поводу того, что ее братья ко мне хорошо относятся.

Виктор задумался, замолчал. Тоня встала, погладила его по голове и присела на подлокотник.

— Вить, а почему же ты следователю так все не сказал? — шепотом спросила она.

— Тонь, ты смеяться будешь — стыдно стало. За то, что не смог на суд приехать, за то, что не пошел с ними на тот поджог идиотский… Уверен, если бы я там был, все было бы нормально. И ведь я хотел пойти, да они меня отговорили! В общем, мне перед мужиками стыдно стало, ей-богу, поэтому и не рассказал. Глупо, я понимаю. С другой стороны, какая разница, по большому счету? Главное, что они осознали: убийца — либо Мишка, либо Сенька. Правда, я пока не могу понять, как он все проделывает, но, думаю, прокуратура разберется.

— Разберется, — вздохнула Тоня. — А пока Сашку с Колькой и Антонину арестовали.

Увидев лицо Виктора, она рассказала ему про то, как ходила с участковым.

— Слушай, а я ведь о таком варианте не подумал, — изумленно сказал Виктор. — Ай да молодцы менты! Слушай, а ведь точно: вполне мог и кто-то из Тюркиных… ну…

— Витя, да ты что? Ты же их знаешь обоих!

— Тонь, ты пойми такую вещь: если убийца сумасшедший — а он точно сумасшедший! — ты никогда не поймешь, что это действительно он. Ты его даже не заподозришь! Вспомни, Чикатило своих жертв убивал много лет, а его соседи и жена даже не подозревали ничего. Вот и здесь так же. Если подумать, я бы сказал, что на подобное способен скорее Колька, чем Сашка.

Тоня вскочила с кресла и рассерженно воскликнула:

— Перестань, пожалуйста! Я не верю в то, что убийцей может быть Саша или Коля. И в то, что Антонина, тоже не верю. Нельзя подозревать каждого, так самим с ума сойти можно. Их завтра отпустят, я приду к тете Шуре и узнаю, о чем с ними говорили.

— И очень глупо поступишь! К тому же ты никого не застанешь, потому что они наверняка будут в городе, а к матери приедут только на выходные. И прошу тебя, держись от них подальше! Я не исключаю, что кто-то из них в самом деле убийца.

— Не хочу даже слышать!

Тоня выбежала из комнаты, прошла в кухню и долго мыла посуду, по три раза перемывая тарелки, стараясь успокоиться. Ведь Витя дружил с ними в детстве, как же он может так говорить! Это… ужасно просто! Так нельзя!

Но объяснить, почему так нельзя, она толком не могла. И продолжала ожесточенно мыть и вытирать посуду, раскладывая ее по местам. Виктор сидел в зале под торшером, думая, что милиция взялась за дело очень оперативно, если Сашку с Колькой уже задержали. Хорошо бы виновным оказался кто-то из них, подумал Виктор, тогда весь кошмар можно было бы считать оконченным.

Он откинул голову на спинку кресла и задремал.

Глава 17

— Итак, братцы-кролики, тут у нас пустышка. — Коломеев обвел взглядом отдел. — Тюркиных пришлось отпустить, у них алиби подтверждается. Правда, только их семьей… — сделал он выразительную паузу, — но зацепиться нам не за что. То же и с бабкой ненормальной, с Михеевой. Кандидатура вроде бы подходящая, особенно если учесть, что именно ее сарай тогда подожгли, но физической возможности у бабки не было никакой.

— А может, все-таки она, Иван Ефремович? — усомнился самый младший из отдела, Сережа Прокофьев, работающий только третий месяц. — Я материалы изучил, Михеева вроде и в самом деле знахарка. И выглядит совсем не по годам крепкой. Может, отваров каких-то своих напилась и смогла тело протащить по земле.

— И на осину вздернуть, — хмыкнул Артем.

— Не на осину, а на яблоню.

— Хрен ли разницы!

— Вряд ли, — возразил Коломеев. — Во-первых, ее никто не видел в деревне. Может, она и знахарка, но не невидимка же!

Опера усмехнулись.

— Во-вторых, найденная у нее обувь не совпадает с той, отпечатки которой были найдены первый раз, после убийства Рыбкиной. И фиг бы с ней, в конце концов, обувь можно спрятать сто раз, но вот то, что ее никто не видел…

— Может, просто внимания не обратили!

— Сереж, ты дело внимательно читал? Свидетели что говорят? Что она пять лет назад в их магазин приперлась, и то все на ушах стояли. Она же у них что-то типа ведьмы! Да ты ее сам видел… И если бы она шла по деревне перед убийством, у нас были бы свидетели. А их нет.

— Может, она лесом прошла, — не сдавался Прокофьев.

— К Рыбкиным лесом не подойдешь, там болото на задах, я проверял, — отозвался Артем. — К их дому только с улицы. И к хирургу, кстати, тоже.

— Да, о хирурге, — вспомнил Коломеев. — Жену опросили? Михалыч, ты с ней встречался?

— Опросили, — подтвердил пожилой опер, которого Коломеев назвал Михалычем. — Говорит, звонил он ей в день смерти, что-то хотел сказать. Она толком не поняла, связь была плохая, но вроде хвастался, что он умный, догадался о чем-то… А о чем догадался, не сказал.

Артем с Прокофьевым переглянулись.

— Понятно, — подытожил Коломеев. — Что-то покойник узнал, а убийца это понял. Михалыч, обойдешь еще раз всех, с кем он встречался в тот день. Приглядись к ним повнимательнее, поспрашивай. Может, тоже что заметишь. Так, ну и что мы имеем на сегодняшний день? Ни хрена мы не имеем. Вот спустят с меня шкуру, и что тогда будете делать? — неожиданно рассердился он. — Вон, в газетенке нашей написали, что в Калинове вампир завелся! Ищите давайте мерзавца этого!

— Кого, который статью написал? — невинно спросил Прокофьев.

— Ты пошути еще! Артем, самое главное, что по запросам?

Опер достал из папки документы и положил их перед следователем. Тот внимательно посмотрел, отложил в сторону.

— Замечательно. И что теперь делать?

— Да вроде бы все ясно, Иван Ефремович. Сидит он. Все совпадает, фотография в деле есть. Ну не отпускали же его в увольнительную на время убийства!

Коломеев помолчал, побарабанил пальцами по столу.