Время собирать камни - Елена Михалкова

Тоня еще раз вспомнила своего брата Сашку и спросила:

— А сестра их?

— Девчонка-то? Да так, обычная девчонка, все время с ними крутилась. Только в деревне ведь особо не покрутишься, не наиграешься, родителям помогать нужно. Вот они все вместе и работали. А потом, когда Георгий у них запил, за пятерых работать стали. Мать на них нарадоваться не могла, и соседки завидовали.

— Дозавидовались, — вздохнула Тоня.

Дальше опять пошли молча. Когда вышли из деревни и впереди легла темная дорога, Тоня внезапно остановилась. В ее голове начала неотвязно крутиться одна мысль, и эта мысль ей очень не нравилась.

— Что, испугалась? — усмехнулся Капица, глядя, как она о чем-то напряженно думает.

Тоня взглянула прямо на него и решилась:

— Степан Иванович, а что вы возле моего дома делали?

— Когда? Сейчас?

— Да, прежде чем меня окликнули. Вы же меня сзади догнали.

— А при чем тут твой дом? — удивился он. — Я в магазин шел.

Тоня помолчала, посмотрела на поле, обернулась на крайний дом, в котором светились три окна.

— Вот я сейчас как заору, Степан Иванович, так сюда вся деревня сбежится.

— А с чего тебе орать? — поднял брови участковый. — Насильничать я тебя не собираюсь, погода нынче не та — пока раздеваешься, все хозяйство отморозишь, а больше тебе орать вроде бы и не с чего.

— Да? И в какой же магазин вы шли, если он в вашем Калинове по понедельникам до семи работает? Уж вы-то, Степан Иванович, хорошо знаете распорядок его работы, вы же тут всю жизнь живете. И ребята почтальоновы вам нравились, сами сказали…

— Это ты к чему ведешь, голубушка моя? — прервал ее участковый. — К тому, что я тех двоих порешил, а теперь собрался и с тобой покончить?

Он улыбнулся одним ртом, но глаза его смотрели на Тоню серьезно.

— Почему бы нет? — спросила она в свою очередь. — Мы же знаем, что убийца — кто-то из своих.

Вновь наступило молчание. Капица глядел на Тоню и что-то обдумывал, она смотрела на него и ждала, что же тот ответит.

— Ладно, бог с тобой, скажу, — заговорил участковый. — Ишь, сообразительная, про магазин вспомнила… Присматриваю я за вашим домом, вот что. Так, покручусь рядом, потом обратно возвращаюсь. По-хорошему, нужно бы слежку у вас оставить, оперативников посадить, да только у нас это смешно — какие тут оперативники! На весь райцентр их десять штук с половиной. Ну вот я и брожу вокруг, — невесело усмехнулся он. — А если тебя мои слова не убедили, то подумай вот о чем: пока мы с тобой сюда шли, нас человек десять видело — кто из окон, кто навстречу шел. Неужто ты думаешь, что если б я решил тебя убить, то так бы все дело провернул? Нет, я бы просто домой к тебе пришел и спокойно все сделал. Так что думай сама, веришь ты мне или нет. И давай-ка поторапливайся, совсем уже ночь на дворе. Приедет твой супруг, а тебя дома нет — вот он тогда тарарам-то поднимет!

Тоня вспомнила, что забыла написать Виктору записку, и решилась, начала быстро спускаться вниз с пригорка.

— Ну, слава богу, убедил я тебя, — усмехнулся Капица.

Тоня только кивнула головой, ничего не ответила.

Быстро прошли поле, обогнули лес и остановились около закрытой калитки. В окнах свет не горел. «Наверное, уже спать легла», — подумала Тоня. Она поискала рукой за калиткой, откинула холодный засов и вошла. Участковый следовал за ней и остановился, оглядываясь по сторонам.

Тоня вынула из кармана конверт с деньгами, подошла к крыльцу и положила его на полочку, прижав деревяшкой, как Антонина и велела. Капица наблюдал за ее действиями с нескрываемым интересом.

— Не боишься так просто деньги оставлять, а? Вдруг возьмет кто.

— Не боюсь, — коротко ответила Тоня. — Хозяйка выйдет и заберет.

— Лучше скажи — приедет, Антонины-то нет.

Тоня хотела спросить, с чего это он взял, и тут поняла, что участковый прав. У нее самой появилось ощущение, что дом пустой, когда они только вошли во двор, а теперь, когда она стояла рядом, оно еще усилилось.

— И правда, — удивленно произнесла она. — Вы тоже почувствовали?

— Чего тут чувствовать, голубушка Антонина Сергеевна? Чувствовать тут совершенно нечего. Тезку вашу как забрали нынче с утра, так до сих пор и не привезли.

— Куда забрали?

— Куда-куда… В прокуратуру райцентровскую. Она, можно сказать, первый подозреваемый после Тюркиных.

— Каких Тюркиных? — не поняла Тоня.

— Соседей ваших. Вот беда с вами, Антонина Сергеевна: с лета тут живете, а соседей по фамилиям и не знаете.

— Так их что, допрашивают? — никак не могла она понять.

— А как же, милая вы моя! — удивился Капица. — Не вареньем же их угощать. Повествование супруга вашего вы слышали, выводы делайте сами. Кто еще мог убивать, если из почтальоновых один помер, а другой сидит, а? Только Тюркины и Антонина.

— Да вы что?! — не сдержалась Тоня. — Саша с Колей не могли такое сделать!

— А я, значит, мог? — заинтересовался участковый. — А Антонина могла?

— Да зачем ей… что вы такое говорите! И почему вы мне раньше не сказали, что ее здесь нет?

— Так вы же, моя милая, сами кричали, что хотите деньги непременно сегодня доставить. Вот и доставили.

— А если их кто-нибудь возьмет, пока она там?

— Не возьмет, — успокоил ее Капица. — Всю жизнь деньги так оставляли, и никто не брал — себе дороже.

— Значит, вы тоже приносили, раз знаете? — прищурилась Тоня.

Участковый помолчал, потом усмехнулся и сказал:

— Кто приносил да зачем — дело прошлое. А вот вы, голубушка Антонина Сергеевна, обещались мне рассказать о настоящем. Пока до дома обратно идем, вы мне все и поведаете.

Закрыв за собой калитку, они побрели по заснеженному полю, спотыкаясь в темноте. Пару раз Тоня чуть не упала, но Капица ловко подхватывал ее. В конце концов он взял Тоню под локоть, так они и вышли на дорогу.

Уставшая и окончательно выбитая из колеи сообщением участкового, Тоня послушно рассказала о том, как ходила к колдунье. На сей раз она не стала скрывать ни о своем видении, ни о просьбе Антонины, ни о том, зачем ей понадобился отвар.

«Вот почему ты тогда так обрадовалась, милая! — понял Капица, вспомнив реакцию девушки на сообщение о первом убийстве. — Ты-то думала, что сама виновата. Немудрено, пожалуй».

— Понятно все с вами, Антонина Сергеевна, — сказал он, дослушав ее до конца. Они уже стояли около их дома, и Тоня с радостью обнаружила, что Виктор еще не вернулся. — То, что надо, я следователю расскажу, но это все, я так полагаю, не по его части. А вот от себя могу кое-что добавить.

Он помолчал, глядя в темно-серые ожидающие глаза.

— Вы бы что-нибудь другое придумали, — наконец произнес он. — Я к тому, что надо бы вам не к Антонине ходить за ее травками, а к врачу хорошему. Боюсь, деньгами вы, голубушка, не отделаетесь, и что еще ведьма наша учудит, никто не знает.

— Почему вы думаете, что денег не хватит?

— Да я не сказал — не хватит, я сказал — не отделаетесь. Вы уж мне поверьте, я в Калинове всю жизнь прожил и много чего видал. Жалко мне вас, голуба вы моя, — откровенно признался Капица. — Мало того, что вы в такие страхи попали, а еще и угораздила вас нелегкая с Антониной связаться. Бросьте вы это дело, мой вам совет. Бросьте.

— И что же мне делать?

— А ничего не делайте. Допьете настои, ежели желание есть, и больше к ведьме ни ногой.

— Спасибо, — искренне сказала Тоня. — Я подумаю. До свиданья.

Она повернулась, чтобы зайти в сад, но участковый остановил ее:

— Э, нет, милая вы моя, так не пойдет. Вот я вас до дверей провожу, а там и «до свиданья» скажете.

Когда Тоня повернула ключ в тугой скважине, у ворот раздался шум мотора подъезжающей машины.

— А вот и супруг ваш драгоценный, — пригляделся участковый. — Вовремя.

Тоня хотела спросить, почему вовремя, но Капица уже шел по тропинке.

Вечером, строча на машинке накидки на кресла, Тоня сказала, не глядя на мужа:

— Вить, а почему ты следователю правду не сказал?

Тот оторвался от изучения каких-то документов и пристально взглянул на жену:

— Ты о чем?

— О той истории, с поджогом.

— Ну, Тонь, ты даешь! — восхитился Виктор. — Узнала ее вчера, а сегодня уже сообщаешь мне, что знаешь всю правду.

— Я не говорила, что знаю, — негромко ответила она, остановив машинку. — Просто поняла, что ты о чем-то умолчал. И я думаю, Вить, что следователь тоже понял.

— Да с чего ты взяла?

— С того. Ты сказал, что настроил своих друзей против наркомана. А то, что они решили сарай поджечь, тебя совершенно не касалось, и ты об их решении не знал. Правильно?

— Ну и что?

— Нет, Вить, никак не получается, — с сожалением сказала Тоня, глядя на него. — Я могу допустить, что человек свихнулся по какой-то причине. Однако по серьезной причине, понимаешь! Я знаю, что плохо объясняю, — заторопилась она, увидев насмешливое лицо мужа, — но это же чувствуется! Я понимаю, если бы кто-то решил тебе мстить много лет спустя за то, например, что ты тоже принимал участие в поджоге, а потом как-то сумел… в общем, ушел от наказания. И не могу понять, за что можно тебе мстить, если ты просто рассказал о том, как опасны наркотики или сами наркоманы… Да, не понимаю!