Дом неистовых клятв - Оливия Вильденштейн

на свою руку, сжатую в кулак, которая связывает его с Мириам.

— Или я.

Я бросаю взгляд в сторону коридора, по которому меня тащили.

— Я могу взорвать потолок темницы, а вы можете спрыгнуть вниз. Мы унесём Мириам…

Неожиданно я вспоминаю, что в темнице сейчас пусто.

— Она всё еще там?

— Да. И темница находится слишком глубоко под землей.

Юстус проводит верхней губой по нижней губе.

— Придумал. Ты сделаешь меня невидимым.

— Невидимым? Я могу это сделать?

Сейчас, конечно, не время удивляться той силе, которой я обладаю, но я всё равно раскрываю рот и округляю глаза.

О, боги, так вот, что сделала Мириам, чтобы их отвлечь!

Юстус разворачивается и начинает идти, а я следую за ним, проклиная Ластру за то, что он превратил меня в игольницу для его магии. Отогнав подальше своё отвращение к мертвому фейри, я решаю сосредоточиться на том, что я, шаббианка Фэллон, могут сделать человека невидимым. Твою ж мать!

Хриплый голос Лора останавливает меня:

«Фэллон!»

Я решаю, что он собирается отчитать меня за мои слова, но он испускает очередной разочарованный вздох.

«В данный момент мне плевать на то, что ты сквернословишь, mo khrà; но я не хочу терять тебя из виду».

— Я отойду всего на минутку, Лор. Мне надо нарисовать знак, чтобы Юстус смог пройти сквозь стену.

Когда от него начинает подниматься ещё больше дыма, я тычу большим пальцем в сторону лестницы, с которой пытался спустить меня Ластра.

— Меньше минуты.

Мои мышцы так громко хрустят, что я решаю пересмотреть свои расчеты:

«Максимум три».

Сделав ещё шаг, я вздыхаю и говорю:

«Ладно. Около десяти минут».

«Я не хочу тебя терять ни на минуту».

Его тёмные призрачные пальцы удлиняются и укорачиваются рядом с магической стеной.

Я бросаю взгляд на Юстуса, который всё ещё идёт в сторону лестницы. Мне удаётся его догнать, так как он ранен гораздо сильнее меня.

— Юстус, подождите.

Лор окликает меня, но на этот раз я не останавливаюсь. Он, наверное, понял, что его крики не заставят меня вернуться, так как замолкает и низко бормочет что-то на языке воронов.

— Они, может быть, и не увидят вас, Юстус, но они точно заметят вашу магию. Я не могу сделать её невидимой… или могу?

— Нет.

Он тяжело вздыхает, отчего его губы кривятся.

— Я постараюсь остаться незамеченным.

Если бы он был воздушным фейри, он мог бы остаться незамеченным, но воду будет видно.

Он начинает спускаться по лестнице, обхватив рукой перила. От меня не укрываются его прерывистые вдохи и то, как надолго он задерживает дыхание. Он не в том состоянии, чтобы спускаться вниз, а использование магии истощит его.

— Вам очень больно?

— Переживу.

— Я не об этом спросила.

— Не беспокойся. Я в порядке.

Мне кажется, что он пытается улыбнуться, но улыбка почти не просматривается на его губах.

Когда он прижимает ладонь к животу, я понимаю, что ему гораздо больнее, чем он пытается показать. Эта миссия похоронит терпение Лора, и, вероятно, этого смелого фейри, который стоит сейчас передо мной.

Каким бы он ни был выносливым и хитрым, он не справится в одиночку.

— Ты туда не вернёшься, нипота. Клянусь.

Как, чёрт возьми, он догадался? Когда мы доходим до последней ступеньки, я говорю:

— Нонна будет в ярости, если я заключу с вами сделку.

Он что-то бормочет ворчливым тоном, и этот звук очень напоминает шум не утихающей грозы, которой Лор атакует магический барьер вокруг дома.

Я скрещиваю руки.

— Вы сможете коснуться магического знака, который я нарисую?

Он смотрит на потёки засохшей крови на моих руках.

— Нет. Именно поэтому тебе придётся пройти сквозь эту скрытую дверь.

Мои глаза округляются от волнения.

— А после ты вернёшься к Рибаву, так как я очень не хочу, чтобы меня сегодня выпотрошили.

— Угу.

Его прищуренные глаза заставляют меня добавить:

— Я сделаю только это, зуб даю.

Он подносит палец к моей окровавленной руке.

— Можно?

Я киваю, и он погружает палец в одну из моих ран, а затем рисует пять параллельных волнистых линий с четырьмя чёрточками на каждой.

— Чем больше линий ты нарисуешь, тем сильнее будет взрыв.

Я пытаюсь это запомнить.

— А теперь знак невидимости.

Он набирает ещё немного крови и рисует букву «V». Он ещё даже не нарисовал вторую половину знака, а я уже знаю, что это будет перевернутая буква «Т». И я оказываюсь права.

На секунду я закрываю глаза. Если бы я не выпала из видения Бронвен раньше, чем она успела объяснить, что делают переплетенные буквы «V» и «Т», я могла бы использовать этот знак. Я могла бы превратиться в призрака. Люди не ожидают появления призраков.

Как и короли фейри.

Ведь он не заметил, как Мириам сделалась невидимой. Так что, даже если я не могу убить его с помощью своей крови, я могу использовать это преимущество.

Чувство разочарования сменяется решимостью.

— Так просто?

— Так просто.

— Я уже невидима?

— Я не могу колдовать с помощью твоей крови, Фэллон, — мягко говорит он.

Точно.

— Как отменить это заклинание?

— Кровь сама стирается с кожи — иногда это занимает несколько минут; иногда — несколько часов. Но если ты хочешь, чтобы она стёрлась раньше, тебе нужно поднести руку к знаку, чтобы кровь вышла на поверхность, либо — если тебе совсем не терпится — проткни палец, либо подожди, пока кровь не вернётся к тебе под кожу.

— То есть, если я сделаю вас невидимым, вы останетесь невидимым до тех пор, пока я не отменю заклинание, или пока моя кровь не сотрётся?

— Вообще-то, шаббианцы могут стирать знаки с кожи силой мысли. Но только нужно точно знать, где нарисован знак, чтобы отменить заклинание. Другое дело — знаки, нанесённые на предметы. Их может стереть только тот, кто произнёс заклинание.

Поразительно. Я опускаю палец в рану.

— Где вы хотите, чтобы я нарисовала магический знак?

— Между бровями.

Я рисую символ и резко вздыхаю, когда он исчезает.

— Я вас не вижу!

— В этом вся суть, — в тоне его голоса слышится улыбка. Но она пропадает, когда он говорит: — Прежде чем мы начнём взрывать дверь, я попробую нарисовать портал кровью со своей груди.

Когда я откидываю волосы, чтобы нарисовать точно такой же знак между своими бровями, невидимый палец Юстуса выводит кровавый знак на белоснежной мраморной плите. Он, должно быть, прижал к нему ладонь, потому что знак размазывается. Я не знаю, прошёл ли он сквозь стену, но затем отчетливо слышу ворчание.

Мои губы приподнимаются в