Место явки - стальная комната - Даль Орлов

Л е в Н и к о л а е в и ч. Что послали?

П о м о щ н и к. «Не убий», «Николай Палкин», «Приближение конца», еще некоторые… Пока мне запретили выезд из Ясной.

Л е в Н и к о л а е в и ч (с улыбкой). Когда я вырасту большой… (Серьезно.) то возьму первое попавшееся дело о революционерах и опишу, что он переживал, когда решил убить провокатора, что переживал этот провокатор, когда он его убивал, что переживал судья, который постановлял приговор, что переживал палач, который его вешал…

П о м о щ н и к. Мне-то, в худшем случае, высылка. А вот телеграмма, утренняя — от жены Молочникова: «Муж осужден год крепости уже посажен».

Л е в Н и к о л а е в и ч (сурово). От таких вестей даже во мне, в восемьдесят лет, поднимается злоба и ненависть!.. Что же молодежь, как же им не быть революционерами?!

П о м о щ н и к. Это не все. Отложил вам номер «Руси», последний. Двадцать казней в Херсоне.

Л е в Н и к о л а е в и ч (разворачивает газету, просматривает). Вот оно!.. Да, хорошо устроили: один подписывает, другой читает, палач вешает… Я теперь пишу статью, и кажется это слабым лепетом в сравнении с тем, что делается… (Прикладывает к глазам платок.) Включите фонограф…

Помощник быстро приготавливает и включает фонограф.

(Хрипло.) Нет, это невозможно! Нельзя так жить!.. Нельзя так жить!.. Нельзя и нельзя. Каждый день столько смертных приговоров, столько казней: нынче пять, завтра семь, нынче двадцать мужиков повешено, двадцать смертей… А в Думе одни разговоры, и всем кажется, что так оно и должно быть… (Отошел от фонографа, помощнику.) Признаюсь, мне раньше были противны эти легкомысленные революционеры, устраивающие убийства, но теперь я вижу, что они святые в сравнении с теми… (Тяжело опускается на стул, замолкает.) П о м о щ н и к (осторожно). Вы устали, Лев Николаевич?

Л е в Н и к о л а е в и ч. Устал. Весь вышел… Понимаете, Николя… Намедни посылка пришла, а в ней веревка и приписочка: «Неча ждать, чтоб тебя повесили, сам можешь исполнить над собой…» И так часто после отлучения. И друзья требуют изменить мою жизнь, в согласие с учением привести… Революционеры тоже недовольны — любви держусь. То письмо хотя бы, что за обедом читали. Кольцо получается, не разорвешь… Но дома, дома что-о!.. Соня, Чертков, дети… Я им теперь не нужен. Одни ссоры нужны. Они разрывают меня на части… Иногда серьезно думаю: уйти ото всех!.. Вы уж не говорите никому, что я вам сказал… (Помолчал, посмотрел в окно.) Сегодня погода как раз такая, в какую я, бывало, ходил на тягу. Теперь совершенно не могу представить, как я мог этим заниматься! Вальдшнепы устраивают любовные свидания, а я прицелюсь в них и убью, хотя мне это совсем не нужно…

Вдалеке, в верхних покоях дома раздавются два выстрела.

П о м о щ н и к (испуганно). У Софьи… Андреевны!..

Лев Николаевич вскакивает и спешит в сторону звука.

С о ф ь я А н д р е е в н а одна в своей комнате. В руках пугач. Появляется Л е в Н и к о л а е в и ч, видит ее, подходит.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Господи, бог знает что подумал… Ты стреляла? С о ф ь я А н д р е е в н а (в трансе). Вот тебе твой «Дьявол», твоя Аксинья… Все против меня… Да, стреляла. Пока из пугача… Хотела посмотреть, как будет…

Лев Николаевич вынимает из ее рук пугач.

Ты услышал, да? Я хотела этого… Что ты подумал? Ты подумал, что меня уже нет? Подумал, скажи? Хотя бы мгновение ощутил пустоту, пропасть, ты прощался со мной?

Л е в Н и к о л а е в и ч. Соня, милая, как можно так! Ты больная… Прости меня!.. Я виноват… С о ф ь я А н д р е е в н а. Ты пришел… Ты испугался… Ты мой пока еще… (Прижимается к нему.) Мы вместе, как прежде…

Л е в Н и к о л а е в и ч. Ну конечно… Дорогая… Сонечка…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Больше любить не могу… Люблю до последней крайности, всеми силами… Нет ни одной мысли другой, нет никаких желаний, ничего нет во мне, кроме любви к тебе…

Л е в Н и к о л а е в и ч. А я-то тебя как люблю! Голубчик, милый!.. Разве я не знаю тебя, не чувствую!.. Я люблю тебя, и страдаю, и жалею, что ты страдаешь…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ты уезжал в Мещерское и не хотел вернуться к сроку… А идол там радовался… А мне без тебя все равно как без души. Ты один умеешь на все и во все вложить поэзию, прелесть и возвести на какую-то высоту… Для меня все мертво без тебя…

Л е в Н и к о л а е в и ч (тихо). Нам прощаться скоро… Но нет в моей жизни дня, от самого первого, чтобы забыл тебя или не любил просто, по-человечески… Ты всех измучила и больше всех себя…

С о ф ь я А н д р е е в н а (улыбка сквозь слезы). Я не рассказывала тебе… Победоносцев мне сказал как-то: «Мне жаль вас, графиня: вы так неудачно вышли замуж. Я должен сознаться, что ваш муж на ложной дороге, и, кроме того, — он даже не умен…»

Оба тихо смеются.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Какие мы были… счастливые!..

Лев Николаевич и Софья Андреевна оказываются в некотором затемнении. Теперь они не столько видны нам, сколько мы чувствуем их присутствие. Издалека долетает чуть различимая музыка, оживленные голоса. Мысленно они унеслись в молодость…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Так вы завтра уезжаете… Почему так скоро? Как жалко!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Знаете, Соня, я хотел ехать, но теперь не могу…

С о ф ь я А н д р е е в н а (после паузы). Пойдемте в залу!.. Нас будут искать.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Подождите…Софья Андреевна, вы можете прочитать, что я напишу, вот здесь, на ломберном сукне, начальными буквами?

С о ф ь я А н д р е е в н а (решительно). Могу!.. В… эм… и… п… эс… снова эс… «Ваша молодость… и…»

Лев Н и к о л а е в и ч (потрясен). Правильно!..

С о ф ь я А н д р е е в н а. П… потебность? Л е в Н и к о л а е в и ч. Да, да…

С о ф ь я А н д р е е в н а. «…счастья… слишком… живо…» (Замолкает.) Л е в Н и к о л а е в и ч. Эн… эм… эм — «напоминает мне мою…»

С о ф ь я А н д р е е в н а (встрепенулась). «Мою старость и… невозможность — вот! — счастья»!

За сценой чистый девичий голосок поет вальс.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Софья Андреевна! Мне невыносимо. Я писал буквы, вы все прочитали… Не торопясь, ради Бога, не торопясь, скажите, что мне делать? Скажите, как честный человек, хотите вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать «да», а то лучше скажите «нет», но я предвижу и найду в себе силы вынести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, — это будет ужасней… С о ф ь я А н д р е е в н а. Мама!.. Таня… Лизонька!.. Граф сделал предложение… мне!!!

Л е в Н и к о л а е в и ч. Неужели я тогда и я сегодняшний один и тот же человек?.. Тот, черствый к чужому горю и желающий счастья только для одного себя, равнодушно взирающий на людские страдания, считающий: так оно и должно быть — и нынешний… Пройдены целые эпохи возрастания…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Ты уходил от меня все дальше… И как делалось жутко, когда я чувствовала, что ты и я — по разным сторонам, что твой народ не может меня занимать всю, а тебя не могу занимать всего я, как занимаешь меня ты…

Л е в Н и к о л а е в и ч (нежно). Как я с молоду любил тебя, так я, не перставая, несмотря на разные причины охлаждения, любил и люблю тебя…

С о ф ь я А н д р е е в н а. Мы на разных дорогах, с детства: ты любишь деревню, народ, любишь крестьянских детей, любишь всю эту первобытную жизнь,, А я не понимаю и не пойму никогда деревенского народа.

Л е в Н и к о л а е в и ч. Помню, ты куда-то уехала… Ты сидела уже в коляске, грустная и нездоровая, и седые волосы твои трогательно трепались по ветру… И мне стало страшно жалко тебя. Не то, что уезжаешь. А мне жалко тебя, твою душу… Я знаю, я один у тебя, за которого ты держишься, и боишься, что я не люблю тебя. Ты думаешь, я не люблю тебя, что ты не пришла ко мне. Не думай этого. Еще больше люблю тебя, всю принимаю и знаю, что ты не могла, не м о г л а прийти ко мне и оттого осталась одинока. Но ты не одинока. Я с тобой, я такою, какая ты есть, люблю тебя и люблю до конца так, как больше любить нельзя… Но помни, Соня, или я уйду, или нам надо изменить жизнь: раздать наше имущество и жить трудом наших рук, как живут крестьяне!..

Площадка перед домом, веранда. Появляются Ч е р т к о в и м л а д ш а я д о ч ь.

М л а д ш а я д о ч ь (озабоченно). Не надо так переживать, Владимир Григорьевич, на вас лица нет!

Ч е р т к о в (дрожат губы). Она мне отказала!.. Понимаете? «Покиньте нас как можно скорее…» Я тоже отлучен! А Лев Николаевич еще подтвердил…

М л а д ш а я д о ч ь. Это он так, чтобы ее не злить. Но что ж теперь будет?

Ч е р т к о в (встряхнулся). Все то же самое! Из его мыслей она меня не выкинет! Переносим центр в Телятинки. Так… Дневники мы должны вернуть… Это теперь ясно как божий день. Сегодня же приезжайте, сядем за переписку. При лампах. Лев Николаевич сам, оказывается, хотеол уничтожить свои отзывы о ней. У него — минутное настроение, но нам нужно думать о потомках. Им судить. Мы им поможем, сохраним… Приедете?