Семья в законе - Владимир Колычев

Майор уже фактически признал его власть. Живет с ним в одном доме, бежать не пытается. А куда ему бежать? Да и зачем? Он уже понял, что Семья – это его единственный шанс... Для кого-то это недостижимая мечта, а для Никифорова всего лишь шанс. Ничего, со временем он поймет, как это здорово быть членом Семьи, владеть городом.

А Семья уже, кажется, поняла, что у отца может быть только один наследник – это он, Семен Бурыбин. Стаса больше нет, а в глазах Левы после ранения поселился страх. И если он не сможет с ним справиться, то какой он после этого лидер. А Семена ничем не испугаешь. Он твердо знает, что ему нужно, и нет на этом свете ничего такого, что могло бы напугать его и сбить с выбранного пути.

Полковник Харчев нервно перебирал пальцами по столу. Если бы это были клавиши пианино, то слух бы сейчас резала скорбная, лишенная всякой надежды музыка. Во всяком случае, так казалось Эдуарду. Полковник хоть и пытался бодриться, но было ясно, что дело дрянь.

– Мы думали все кончено, сожрут их, раздавят, а они снова на коне. И мы ничего не смогли сделать. Жаль. А сейчас Бурыбины снова в силе. В большой силе. Мы, конечно, будем пытаться их остановить, но мы, увы, не всесильны.

– Зачем вы это мне говорите? – тоскливо спросил Эдуард.

– Чтобы ты знал, насколько сложное у нас положение.

– Меня могут убить?

– Ну, не-ет! Уверен, что этого не произойдет. Я распорядился усилить охрану. А она и без того, сам знаешь, не маленькая... Просто я думаю, что тебя нужно перевести в Москву. Я уже звонил в главк. В принципе, мне дали добро. Вот думаю, как это лучше оформить. Наверное, самолетом тебя отправим, так надежней.

– До аэропорта еще добраться надо.

– Ничего, охрану надежную организуем.

– Бурыбина тоже, наверное, охраняли, когда в «сизо» везли, – с горечью во взгляде усмехнулся Эдуард. – А он все равно сбежал.

– Виновные установлены и наказаны.

– Меня убьют, а виновных накажут. Мне от этого не будет легче... Я знаю Бурыбина, он такой, что и самолет взорвет, чтобы от меня избавиться...

– Тогда в поезде.

– В бронированном?

– Ну, бронированные поезда только в музеях остались... Может, лучше отказаться от показаний? – спросил полковник и отвел в сторону глаза.

– Что?! – встрепенулся Эдуард. – Я не ослышался?

– Ну, может, и ослышался. А может, и нет... Хотелось бы Бурыбина посадить. Но ведь скользкий гад...

– А что со мной будет, если я от показаний откажусь?

– Ну, дело мы закрыть уже не сможем. Но ты можешь отказаться от всех показаний. Не убивал ты Блинкова, и точка. Улик против тебя нет, судья освободит тебя из-под стражи, как и в прошлый раз. А мы документы тебе новые организуем. Внешность сменить не сможем, но паспорт у тебя настоящий будет. Даже легенду тебе создадим. И увезем далеко-далеко. Можно на Дальний Восток...

– А за границу?

– А есть на что?

– Да, есть счет небольшой.

– Ну, в принципе, можно и за границу...

– А с Никифоровым как быть?

– Что, с Никифоровым?

– Ну, его тоже надо посадить.

– Надо. Но это не принципиально.

– Не знаю, может быть... Значит, если я откажусь от показаний, то вы поможете мне скрыться?

– Без особого желания, – честно признался полковник. – Но точно поможем...

Эдуард очень хотел жить. И ему все равно, сядет Бурыбин или нет, лишь бы только самому спастись. Тем более свобода, может быть, уже совсем рядом. Пока найдут Семена, пока будет длиться следствие, затем – судебный процесс. А так он завтра же откажется от своих показаний, и в самое ближайшее время его выпустят на волю и помогут скрыться за границей. Не так уж много денег у него на зарубежном счету, всего двадцать тысяч долларов, но лучше что-то, чем ничего...

А в кармане из тех денег, что были у него в бумажнике, почти ничего не осталось. Каких-то семь-восемь сотен. Эдуард их берег, но сегодня он должен выпить, заглушить страх перед Бурыбиным и приласкать робкую радость по поводу своего возможного спасения...

Полковник Харчев ушел, а Эдуард попросил усатого контролера сходить для него за бутылкой водки. А за ужином выпил, чтобы облегчить душу. Но почему-то после первой стопки у него как-то затяжелела голова. И еще очень сильно потянуло в сон.

Засыпая, он вдруг понял, что никогда больше не проснется. Он попытался вырваться из объятий Морфея, но тот не позволил ему поднять головы...

Семен чувствовал себя маленьким ребенком. Отец не разрешил ему идти на кладбище, где сегодня хоронили Стаса. Он утверждал, что там его будут ждать рубоповцы. И напрасно Семен пытался убедить его, что полковник Харчев значительно смягчил свою позицию по отношению к нему. Все бесполезно. У отца железный принцип – сказано «нет», значит, иных вариантов не может и быть.

– И ты знаешь, что было бы, если бы я сунулся сейчас на кладбище? – разливая по стопкам водку, спросил Семен у Никифорова.

Все, Стаса уже предали земле, и он обязан его помянуть. Да и душа что-то просит. Так просит, что язык уже заплетается. А вроде и выпили немного. Что такое пол-литра на двоих?..

– Думаешь, меня бы пристрелили? Нет! Отец бы Ждана позвал... Нет, Лева в больнице... Стаса нет... – Семен почувствовал, как снова на глаза наворачиваются слезы. – Нет Стаса! Ты понимаешь, Паша, что это такое? Стаса – нет!!! Да я бы сам штаны перед отцом снял, сам бы на пузо лег. Пусть лупит по заднице... Он умеет это делать... Вот если бы я сейчас на кладбище пошел, он бы меня, как последнего, отлупил... И все равно, что мне двадцать шесть лет... Знаешь, как это унизительно? Тебя лупят, а Стас, Лева, Ждан – стоят, смотрят... Лучше бы застрелил.

– Но ты же не пошел на кладбище. И не пойдешь. Незачем тебя стрелять, – насмешливо сказал Павел.

– Вот потому и не пошел... Ну да ладно, потом схожу. Нас когда реалиби... ребиали... В общем, когда нас с розыска снимут...

– А снимут?

– Снимут. Сам Харчев на попятный пошел, да. Вчера информация прошла, он к Лихопасову в «сизо» ходил. Вроде бы не хочет с ним больше возиться, задний ход вроде бы дает. Все правильно, он понимает, от кого теперь порядок в городе зависит. А у нас, поверь, все будет в лучшем виде. Специальный отдел при «Гаранте» создадим, по борьбе с беспределом. Тебя командиром назначим...

– А с кем бороться? С тобой?

– А я что, на беспредельщика похож?

– Нет, на пай-мальчика...

– А ты целку из себя не строй, не надо. Сам троих завалил. А потом еще троих сжег... Да ты не переживай, я – могила. Никому и никогда...

Павел ничего не сказал. Разлил водку по стопкам, не чокаясь, выпил. Все как положено на поминках.

На столике свирелью прозвенел телефон.

– Да, – отозвался Семен.

– Лихопасова больше нет, – лаконично сообщил Степок.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Отправили до востребования. А отправитель у меня. Наложенный платеж требует.

– А ты не сказал, что у меня сейф в лесу находится? – спросил Семен.

– Нет. Да это и не требуется. Он поедет, куда угодно.

Семен и не собирался отдавать миллион долларов какому-то прапорщику. Слишком большие это деньги, чтобы ими швыряться. Поэтому Степок уже знал, куда везти жадного глупца.

– Вот и давай его к сейфу. А мы сейчас подъедем.

Семену хотелось развеяться. К тому же у него родилась замечательная мысль. Никифоров уже не сопротивляется судьбе, но все же не мешало бы его покрепче привязать к ней. В любом случае, рано или поздно он должен был пройти обряд посвящения.

– Ну, вот и все, нет больше Лихопасова, – бросив трубку на стол, сказал Семен. – Приказал долго жить. Отдал жизнь за наше с тобой счастье.

– Врешь? – недоверчиво посмотрел на него Никифоров.

– Но ты же помог мне однажды. И в «сизо» нашелся такой же помощник. Водку ему паленую купил. Ох, и отрава, скажу тебе!.. Вот скажи, он человека отравил, а я ему сто тысяч зеленью отдать должен. Скажи, это справедливо?

– Не тяни вола.

– Я вот тут подумал, может, мы эти деньги пополам с тобой поделим, а? Тебе пятьдесят штук, и мне... Машину себе продвинутую возьмешь, кум королю, сват министру...

– Его убить, а деньги себе? – задумался Павел.

– Ну да.

– Нет, так не пойдет.

– Ну, хочешь, все сто штук – твои... Я себе еще нарисую. Шучу, конечно. Деньги реальные, как с куста.

– Нет, деньги я за такое дело не возьму, – мотнул головой Павел. – Но дело сделаю... Может, вину свою смою.

– Какую вину?

– Сам своих предал. И этот предатель, который Лихопасова убил... Убью предателя, хоть часть вины смою...

– Ну, ты, Паша, голова! – фальшиво восхитился Семен.

– Когда едем?

– Да прямо сейчас.

– На посошок?

– Ну да, в дорожку... Только когда вернемся, продолжим. Ты уже в доску своим сюда, Паша, вернешься. Мы с тобой по-свойски зажжем... Ну что, дернули?

Семен взял с собой только водителя и одного телохранителя. И оружие взял – для себя и для Павла.

Ехали долго, не меньше часа; но вот, наконец, на дороге показалась ржавая, побитая картечью табличка «Племхоз. 12 км». Еще пара километров пути по узкому, малоезженому проселку, до серебристого «Паджеро», на котором Степок привез жадного прапорщика.