Дегустатор - Мастер Чэнь

Я, правда, пытался остановить себя: что за глупость покупать компьютер в Испании, его же надо будет в Москве научить русскому — а куда я за этим пойду, если моего журнала больше нет? К Грише в газету? Да, наверное. Но тут я поговорил с некоей Ниной из турбюро на соседней улице, она — жительница Андорры, где катаются на лыжах, с началом сезона она спускается с гор к морю в свое бюро, и это отдельная длинная история, а сколько их здесь! — и Нина отправила меня в магазин к некоему Федору в соседний квартал, а тот продал мне отличный ноутбук, обученный всему русскому по полной программе. И вот он у меня на столике, он мой, я понятия не имею, та ли это марка, что у тебя, дорогая Алина, — сейчас соберусь и загляну на его девственную, не поцарапанную пока крышку, там наверняка что-то написано.

И что за глупость — покупать компьютер, когда уже некуда и некому писать? Что мне делать с ним, дорогая Алина?

Но с другой стороны — да как же такое возможно, не писать?

И вот я сижу, смотрю на застывшее неподвижно закатное море между двумя легкими гостиничными башнями, оно сияет, как сморщенная фольга… и пишу — пишу тебе, а что с этим письмом станет, когда оно будет закончено… да какая разница.

Когда вы в Сингапуре, останавливайтесь в «Раффлзе», инструктировал читателя бард британского колониализма Редьярд Киплинг. В Сингапур я вряд ли когда-нибудь попаду, незачем — хотя кто знает. Но когда ты в Испании — и тебя занесло на Коста-Брава — выбери себе для отдыха старинный тихий городок, например — Бланес, и попробуй остановиться в старой части города, ближе к лучшим ресторанам, винным магазинам и кофейне матушки Кармен.

В кофейне дрожит аура робкой и трогательной нежности. Стоящая за прилавком девушка Мариона совершенно небезответно любит работающего там же юношу по имени Ману — кажется, Мануэля. Матушка Кармен, старшая в кофейне, беззастенчиво купается в их любви, а от этого хорошо и посетителям. Кто из этой троицы кому родственник, разобрать сложно, поскольку оба влюбленных называют Кармен мамой.

Называется ее заведение Pastisseria Sant Jordi Granja, это второй дом от площади Каталонии на улице, проходящей параллельно набережной, сзади ее — Passeig de Dintre. Жизнь в старом городе устроена так, что, куда и когда бы ни шел — на главную торговую улицу, к храму Девы Марии двенадцатого века, в ресторан на набережной — очень сложно не выпить чашечку кофе у матушки Кармен.

На стене у нее висит школьная доска, на которой написаны достоинства заведения, включая вездесущее на побережье пиво Estrella Damm, tassa de xocolata (настоящий испанский горячий шоколад!), в сопровождении el Informapisos. Здесь не просто кофейня, а именно pastisseria, то есть место, где пекут свои булочки, печенье и пирожные; но у Кармен вообще-то специализация просто на хлебе — всегда есть несколько сортов совершенно воздушных булок, которые местные жители растаскивают буквально охапками.

Когда в стране есть такой хлеб, то кажется очевидным: ты таки выучишь ее язык. Кажется, я уже делаю это. Ну а пока меня в Бланесе называют — акцент! — «сеньором португальцем».

Улица Динтре — это маленький, закрытый для автомобилей и посыпанный песком бульвар в тени платанов, с их кремово-бело-зелеными пятнистыми стволами. Утром здесь фруктовый рынок, в обед рынок ликвидируют, улицу подметают до блеска, город замирает на сиесту, а вечером начинается настоящая жизнь.

Очарование Испании — в балконах с металлическими решетками, в домах из песчаного цвета камня и в горбатых, вымощенных булыжником мостовых: как в Бланесе. А впрочем, секрет еще в местных жителях. Вот вечер, на ярмарку тщеславия — главную площадь, набережную и бульвар — выходят счастливые местные пенсионеры, соревнуясь, у кого собачка меньше. Желательно — размером с котенка. Здесь же выступают музыканты, крашенные металлическим спреем «живые статуи», из всех кафе выставляют столики под платаны…

Когда ты в Бланесе, дорогая Алина, то не так уж далеко ехать до сумасшедшего архитектурного торта — Барселоны, или до римских камней Жироны или Бесалу. Но и в Бланесе есть сторожевая башня замка Святого Иоанна, питьевой фонтанчик пятнадцатого века и множество старинных улочек — вот в одной из таких и расположен «Евгений», лучший ресторан города, тот, где заседает местный Ротари-клуб в 21.00 по понедельникам, — а улица называется El Rebost Del S’Auguer (какой же великолепный язык!). Это в двух шагах от моря, от двух набережных Бланеса, старой и новой, а также главной торговой улицы Хоакима Ри-уры и, конечно, в двух шагах от кофейни матушки Кармен.

А лучше, а лучше… если тебя занесло в Бланес или любой другой здешний город, и лень идти в ресторан — то вот радужная перспектива: купить несколько ломтиков хамона и употребить его хоть на пляже, хоть в гостиничной комнате, хоть на скамейке вместе с парой-тройкой других классических испанских продуктов. Более того, эта забава настолько не надоедает (повторяй ее хоть каждый день), что у меня есть подозрение: хамон, подобно салу для украинца, имеет если не наркотические свойства, то по крайней мере вызывает эффект привыкания.

Нож — особый, для нарезания хамона, — движущийся исключительно по направлению «к себе» — плавно отделяет от целой свиной ноги с аккуратным копытом темно-вишневые, будто восковые, лепестки. Это — на упомянутой улице Хоакина Риуры, 59. Здесь — своего рода кафедральный собор хамона: Pernils i embotits Iberics, Montenegre, venda al major i al detail. Может быть, нехорошо называть мясо-сырную лавку собором, но ты только зайди в это святилище, где с крючьев свисают десятки — нет, сотни окороков самых разных марок, со всей страны, рядом стоят пирамидами десятки голов сыра; только вдохни этот запах — и ты запомнишь этот день навсегда.

Итак, хамон тонкими ломтиками. С чем сравнить? С воблой, как ни странно, хотя вместо рыбного привкуса здесь присутствуют оттенки дыма, ореха и многие другие. Еще в «Монтенегре» можно купить немножко байонской ветчины, сыра с плесенью Montbru (formage demicurat), а еще лучше «просто» сыра — queso очень blanco и очень fresco, похожего на моцареллу, только лучше, от свежести скрипящего на зубах. Закупить свежайший белый хлеб у матушки Кармен неподалеку — и…

После обеда ты столь же явственно обнаруживаешь, что Каталония пахнет еще и кофе с сигарой — впрочем, сигара есть фирменный запах Испании, запах сытости, философской снисходительности и процветания.

Когда ты в Бланесе — и вообще в Испании, то друзья завидуют тебе, зная, что здесь пьют великие и почти великие вина за невообразимые копейки. Знакомая классика: многоликая Berberana, украшенные медалями различные Ygay от маркиза де Мурьеты; строгое творчество маркиза де Рискаль с серо-седой этикеткой.

Еще адрес: Comercial Romero Ruiz, Mayorista de Licores y Alimentacion, улица Хосепа Тарраделласа, 57. И там, если удастся поговорить недолго с самим доном Ромеро Руисом, он порекомендует то, что нигде больше не найдешь. Rioja Bordon, crianza 1995, Logrono, Bodegas Franco-Espanolas; или S. A. Cepa Lebrel, Rioja, Gran Reserva 1989, Castillo de Fuenmayor. Гордость Риохи с ее старыми и красными, как кровь безвинно убиваемого на арене быка, винами. А если дон Ромеро окажется не прав, простим ему его заблуждения, дорогая Алина.

А если мы заговорили о крови и злодействах, то вот и находка. Когда ты в Бланесе и наступает поздний вечер, когда собачки уводят хозяев по домам, ужин с удовольствием съеден, желток луны заканчивает свой путь от левого к правому краю набережной — то здесь и вообще в Испании остается еще одно достойное занятие: посидеть с сигарой и бокалом бренди, то есть — солеро. И вот она, та самая моя находка, загадка, почти ночной кошмар: Gran Duque d’Alba, solero gran reserva, Williams & Humbert, Jerez, Espana.

Маленькая пузатая бутылочка в картонной коробке, украшенная медальоном с изображением мрачного человека в плоеном воротнике конца шестнадцатого века. Того самого Альбы.

Смотрим предисловие к «Тилю Уленшпигелю»: «Филипп… отправил в Нидерланды герцога Альбу с испанскими войсками… За пять лет своего пребывания в Нидерландах Альба отправил на костер и эшафот свыше восьми тысяч человек».

И вот эта маленькая бутылочка с его портретом. Как странно. Вызов или оправдание?

Не помню, рассказывал ли я тебе, дорогая Алина, про спор, случившийся между мной и Константином. «Нельзя, ну никак нельзя применять к читателю такие сильные средства! — возмущался он. — Нельзя прекрасное выражать через страх и кровь».

Неужели нельзя? Неужели эта маленькая бутылочка солеро не докажет обратного?

Сейчас я закончу этот спор. И, как это ни грустно признавать, в нем я победил. Я опять победил.

Он не мог не промелькнуть в «Тиле», этот страшный человек:

«— Вот он прошел — видел? — спросил переодетый дровосеком Уленшпигель, обращаясь к Ламме, который был в таком же наряде. — Видел ты грязную образину этого герцога, его плоский лоб, низкий, как у орла, и бороду, напоминающую конец веревки на виселице? Удуши его, Господь! Видел ты этого паука с длинными мохнатыми ногами? Пойдем, Ламме, пойдем, набросаем камней в его паутину…