В объятьях олигарха - Анатолий Афанасьев

— Как получится. На день, на два.

— Откуда, брат?

— Издалека.

— Оброк привез — или как?

— По–всякому.

— Как звать–величать?

— Митя Климов.

Вполне удовлетворенный ответами, посчитав, что знакомство состоялось, гость предложил смотаться в казино за углом, где у него все схвачено.

— Приличное заведение. Крупье ассириец, девочки на любой вкус. Рулетка, конечно, фиксированная, ничего не попишешь, выиграть нельзя, зато каждому игроку бесплатно наливают хоть всю ночь. А главное, быдлом не пахнет. Пропуск только по пластиковым карточкам.

Митя отказался, поблагодарив. Сказал, что не спал три ночи, только что с поезда. Может быть, завтра. Опять затрезвонил аппарат на столе. На этот раз предложили круиз по подвалам ночной Москвы, а также участие в черной мессе исключительно для господ офицеров. Митя, дослушав, оборвал телефонный провод.

— Вот это напрасно, брат, — пожурил банкир. — За это могут выселить или чего похуже. Неосторожно, брат.

Ввдно было, что напуган, и быстро ретировался. Ваня Крюк выбрался из–под кровати по уши в какой–то красноватой пыли. Отчихался, жалобно проблеял:

— Дяденька Митрий, жрать хочу.

— Опомнись, тимуровец. Мы же недавно из ресторана.

— Пузо требует, дяденька Митрий. Пожалейте сироту. Со вчерашнего дня без дозы.

— Вот что, маленький засранец. Я ложусь — и если разбудишь, башку оторву, понял, нет?

Пацаненок понял. Молча улегся на коврик возле кровати и свернулся калачиком. Последнее, что Митя запомнил наяву, были недреманные оранжевые глаза «тимуровца», как у кошки перед мышиной норой.

* ★ ★

..Летящей походкой Жаннет пересекла улицу и остановилась перед массивной дверью, над которой светилась неоновая надпись: «ОНИКС-ПЕТРОНИУМ» — и чуть пониже и пожиже: «Сталелитейная корпорация. Услуги по всему миру». В двадцатиэтажной коробке, собранной из алюминия и пластика, контора «Оникса» занимала два нижних этажа. Жаннет нажала кнопку звонка и, подняв смазливое личико вверх, к объективу, некоторое время стояла неподвижно. Наконец в двери щелкнул электронный замок — и девушка ступила внутрь. Еще через две минуты вошла в кабинет директора «Оникса» господина Переверзева — Шульца.

Из–за дубового стола поднялся мужчина средних лет, загорелый, круглолицый, кареглазый, статный, одетый в офисную униформу, приличествующую этому времени года — темно–синяя тройка, бежевая рубашка, широкий галстук темных тонов. Мужчина приветливо улыбался, но не успел он и слова сказать, как Жаннет, будто ласточка, перелетела кабинет и с жалобным писком кинулась ему на грудь, уткнулась носом в галстук. Мужчина неловко обнял ее за плечи, погладил по спине, словно утешая. Заговорил властно и нежно:

— Будет, будет, малышка, не надо соплей… Садись–ка вот сюда, на диван, успокойся, вытри красивые глазки и расскажи папочке, что у нас случилось такое срочное? Только учти, времени в обрез.

Пока ее вел, почти тащил на руках, девушка пыталась упасть на ковер, но, услышав, что времени в обрез, мгновенно взяла себя в руки. Гордо выпрямилась на краешке дивана, взгляд смелый, открытый, ясный. Вряд ли кто–нибудь, увидев ее сейчас, признал бы в ней привилегированную «лохматку», по слухам наложницу прославленного генерала Анупряка–оглы.

— Ты совсем не любишь меня, Деверь, — произнесла она с грустью. — И так будет всегда. Ты просто используешь меня, как и всех остальных.

— Мы договаривались, малышка, никогда не называть меня этим опасным именем, верно? — Мужчина взял ее руки в свои, придав укору любовный оттенок. — Что же касается остального, ты не права, Жаннет. Вчера я видел тебя в шоу «Девушка на обочине» и гордился тобой. Ты была великолепна. До сих пор не пойму, как тебе удаются все эти штучки. У меня было впечатление, что ты на самом деле полная идиотка.

Девушка слушала внимательно, склонив каштановую головку набок, в глазах мелькнула усмешка.

— Не подлизывайся, господин Шульц. Наверняка ты такой меня и считаешь. Но я ведь ни на что особенное не претендую, разве не так? И все же мужчина, который не выполняет свои обещания…

Деверь поднял руку и прижал к ее губам.

— Давай оставим выяснение отношений на другой раз. У меня правда нет времени…

Жаннет попыталась укусить его за палец, но он, смеясь, отдернул руку.

— О чем ты хотела сообщить таком важном, что нельзя передать по обычной связи?

— Думаешь, ищу предлог, чтобы повидаться с тобой? Увы, если хочешь знать, я действительно занята этим день и ночь, но не сегодня.

— Слушаю, слушаю, — поторопил Деверь, придав голосу строгость.

— В Москве появился человек, и, по–моему, это тот, кого ты ждешь.

Переверзев — Шульц, он же Деверь, он же гражданин Канады Дик Стефенсон и прочее, прочее, сделал неуловимое движение, и в пальцах у него возникла зажженная сигарета, а по добродушному лицу скользнула гримаса, которой Жаннет побаивалась. Ничего угрожающего, но все лицо на мгновение застывало, превращалось в гипсовый слепок, Ч из него уходила жизнь, и оно становилось зримым воплощением того, что сам он называл принадлежностью. Принадлежностью к чему, Жаннет не знала, зато понимала другое: в такие минуты он удалялся от нее на световые годы, и такая, как есть, с горячей, влюбленной кровью, она переставала для него существовать. Умри, не заметит.

— Почему решила, что это он?

Поборов оторопь, Жаннет рассказала о ночном запо- лошном звонке сестрицы Зинки. Суть такая: молодой, деловой, судя по всему, богатый пришелец сообщает каждому встречному–поперечному, что ищет встречи с Деверем.

— Только ты, малышка, способна относиться всерьез к бреду обкурившейся сестренки, — сказал Деверь.

— Самая подзаборная шлюха в Москве узнает просветленного, если его встретит.

— Просветленных не бывает, — возразил Деверь. — Это бабушкины сказки.

— Он так ее напугал, что Зинка боится встретиться с ним, хотя юноша обещал ей сто баксов.

— Чем напугал?

— Могу только догадываться… он владеет гипнозом. Зинка чуть водкой не подавилась, когда он смотрел на нее. Она предложила ему себя, но он отнесся к ней, как к прокаженной. Ему не нужны ни женщина, ни еда, ни что–то еще. Ему нужен только ты, Деверь.

— Господи, и чего я тебя слушаю, развесив уши, когда дел по горло.

Они препирались, но Жаннет видела, что Деверь поверил, и в ту же секунду поверила сама, что в Москве появился просветленный. Ее робкое сердце сковало льдом.

— Пошли меня, пожалуйста… Я сумею узнать, кто он такой.

— Куда послать?

— Он придет за ответом в бистро «Микки — Маус».

— Сегодня? Завтра? Когда?

— Сегодня. Я сумею… — Жаннет не уследила, как Деверь переместился за компьютер — ив руке у него уже была не сигарета, а какой–то прибор, похожий на большого коричневого лягушонка. Деверь любил ошарашивать людей такими детскими фокусами вроде перемещения в пространстве, и это ее умиляло. Такой могучий владыка и такой глупый.

Со своего места она не видела, над чем он колдует, но подойти ближе не решилась. Чего он действительно не терпел, так это излишнего любопытства. Впрочем, ее любовные стенания он тоже выносил с трудом.

— Эй, малышка, — Деверь оторвался от компьютера, — как, говоришь, зовут пришельца?

— Митя Климов.

— Кто подослал его к Зинке?

— Какой–то удрученный из толпы.

— Ничего не путаешь?

— Если б я путала, — резонно заметила Жаннет, — то вряд ли дожила бы до своих лет.

Климов вошел в бистро около двенадцати, за доллар снял с раздаточной ленты кружку экспресс–кофе и уселся за тот же столик, что накануне. Понюхал черную бурду: запах густой, как в общественном сортире.

В отличие от вчерашнего, бистро не пустовало: три влюбленные пары ворковали за столиками в разных углах. Более очевидного знака, что его взяли на заметку, не могло быть. Причем повели грубо, бескомпромиссно. Никаких влюбленных пар в Москве, как и по всей России, давно не было в помине, а если бы они вдруг где–то завелись, бистро «Микки — Маус» было последним местом, куда они могли сунуться. Вопрос лишь в том, кто его засек: люди Деверя или СД (служба досмотра). Вариантов дальнейшего

поведения было немного, не хотелось считать. Через несколько минут все прояснится само собой.

Митя спокойно пил кофе и не думал ни о чем.

Чуть за двенадцать двери распахнулись и в зал с гомоном и грохотом влетели трое вооруженных миротворцев. Молодые, накачанные, азартные. Все трое в летней полевой форме: широкие брюки, имитирующие звездно–полосатый флаг США, голубые просторные рубахи с закатанными рукавами. Двое азиатов и один европейского вида, с загорелым лицом дебила. У европейца голову обхватывал обруч биофиксатора, реагирующего на враждебную ауру: командир. Миротворцы действовали слаженно и быстро. Сперва повалили на пол, посбивав со стульев, влюбленные парочки, сопровождая затрещины истошными криками: «Шнель, шнель, русише швайн!», потом окружили Митю. Влюбленные слишком удобно развалились на полу, без всяких увечий. Обычно при таких проверках кости трещат и кровища хлещет ручьями. Необходимый элемент устрашения. Спектакль?