Спасти футболиста (ЛП) - Гудмен Рейчел

Роуз вздохнула.

— Крис всегда позволял эмоциям руководить собой. Он склонен реагировать, не обдумывая ситуации, — сказала она. — Но он проделал долгий путь.

— Так сейчас лучше, чем было до этого? — спросила я, моя защита была в полной боевой готовности. Потому что если его поведение считалось лучшим, то как выглядел наихудший сценарий?

Роуз кивнула.

— Раньше в нем было много злости. Все началось, когда мы с его отцом развелись. У них с Генри не очень хорошие отношения — или вообще какие-то отношения.

Крис рассказал мне об этом в тот день в «Каса Бонита», но не упомянул о злости. Было ли это намеренно или по недосмотру, я не знала, но все же это заставило меня усомниться, знаю ли я его вообще.

— Что изменилось? — спросила я, заправляя волосы за ухо и поворачиваясь к ней лицом.

— Генри отсутствовал большую часть детства Криса, и даже когда Генри был рядом, его поведение было неустойчивым. Генри был разрушителен. В результате они с Крисом много спорили, — ее глаза загорелись болью и печалью, той, что была длительной и глубокой. — Однажды ночью, когда Крис учился в средней школе, а Генри был пьян и вел себя неуправляемо, что случалось часто, их ссора переросла в физическую. После этого я прекратила все контакты с Генри и записала Криса на курсы по управлению гневом.

Я резко втянула воздух и сглотнула, в горле пересохло.

— Занятия по управлению гневом?

Выражение лица Роуз смягчилось, когда она сжала мою руку.

— Я понимаю, как это звучит, Хейзел, но, как я всегда говорила Крису, в этой части его прошлого нет ничего постыдного. Некоторые люди хоронят свои чувства, а другие — такие, как Крис, — позволяют своим эмоциям выплескиваться, как открытому крану. Занятия помогли Крису справиться с его проблемами с отцом, и он счастлив от этого.

То, как она это сказала, с полной искренностью, должно было вселить в меня уверенность, подсказать, что я должна ей верить, и все же я не могла остановить шепот сомнения, затаившийся в глубине моего сознания.

Матч The Bengals закончился полчаса назад, а стадион уже превратился в город-призрак. Было удивительно, как быстро фанаты Blizzards убирались, когда их команда проигрывала. Нападение Blizzards развалилось после катапультирования Криса, что привело к трем перехватам, еще двум промахам, восьмидесяти четырем общим проходным ярдам и смущающему итоговому счету 37-7, и новому рекорду сезона 6–8. Blizzards еще не были исключены из плей-офф, но их шансы не выглядели многообещающими.

Как только весь состав Blizzards удалился с поля зализывать раны, я оставила Роуз в ложе, чтобы обсудить с дядей стратегию игры в футбол — за оставшиеся время игры я обнаружила, что Роуз знает о спорте и правилах больше, чем половина тренерского штаба и игроков вместе взятых. Все время игры дядя был в бешенстве, и она, казалось, могла его успокоить.

Теперь я ждала Криса в подземных туннелях, где игроки и персонал Blizzards припарковали свои машины — я попросила дядю отвезти меня на стадион раньше на случай, если Крис отвезет меня домой после игры, чтобы мы могли наконец поговорить, но, учитывая, что он все еще не вышел из раздевалки, эта возможность казалась маловероятной.

За исключением того, что я еще не была готова отказаться от него, несмотря на то, как ранние комментарии его мамы звучали в моей голове. Решение судьи было несправедливым, и уже за одно это Крис заслужил право на презумпцию невиновности.

Я прислонилась к стене рядом с его «Астон-Мартином», холод от бетона просачивался сквозь выцветший хлопок моей толстовки, и я старалась не обращать внимания на дрожь, сжимающую мою грудь, когда смотрела на экраны, установленные вдоль потолка туннеля, настроенные на пресс-конференцию. Бен Фицпатрик, Дастин Олсон и Остин Томпсон уже получили порку от спортивных СМИ, и теперь настала очередь Тони у микрофона. Костяшки его пальцев побелели там, где он вцепился в края трибуны, и сдержанная напряженность сменила его обычно веселое поведение, когда он давал скупые ответы на общие вопросы репортеров: Что там сегодня пошло не так? Что планирует «Колорадо», чтобы лучше подготовиться к пятнадцатой игре против the Colts? Отражает ли сегодняшнее выступление недостаток подготовки или нарушение динамики команды?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Большая, выкрашенная в серебристый цвет дверь, ведущая в раздевалку, распахнулась, ударившись о бетон, и я отскочила от стены, услышав резкий звук. Крис шагнул в туннель. Облегчение нахлынуло на меня при виде его — он не сбежал до того, как игра закончилась. Через плечо у него была перекинута спортивная сумка, а взгляд был устремлен в пол, когда он, как человек на срочном задании, устремился к своей машине.

— Крис, — позвала я, мой голос прозвучал слишком громко и странно чужим в этом пространстве.

Он поднял глаза и резко остановился. Что-то изменилось в выражении его лица — удивление? Раздражение? — но потом его лицо превратилось в непроницаемую маску. Мы молча смотрели друг на друга. Воздух, разделявший нас, казался неподвижным, словно тот не двигался. Кровь шумела у меня в ушах, внутренности скручивались, все тело вибрировало, когда я оценивала его темно-синий костюм, идеально облегающий тело, его влажные волосы, зачесанные назад пальцами, а не расческой, и щетину, покрывающую его квадратную челюсть.

После долгой паузы Крис откашлялся и спросил:

— Что ты здесь делаешь Хейзел? — его тон был ровным и отстраненным, резко контрастируя с напряжением, сковывающим его позу. Мне хотелось обнять его, поцеловать, но он был намотан туже, чем натянутая струна на скрипке, и я боялась, что он сломается от малейшего прикосновения.

Вместо этого я медленно приблизилась к нему, заметив, как темные полумесяцы образовались под его глазами.

— А почему бы мне не быть здесь? Я же сказала, что приду. — Когда он не ответил, я сделала еще один шаг к нему и спросила: — Тебя отстранили, как предсказывал твой агент? — я изучала его черты в поисках подсказки — хоть что-нибудь, что указывало бы на то, что произошло на слушании, — но ничего не нашла.

Крис рассмеялся глухим, ломким смехом, который эхом разнесся по туннелю.

— Да, помимо прочего.

— Что это значит? — спросила я, мое сердце билось сильно и быстро, как барабан в грудной клетке. «Почему ты не отвечаешь на мои звонки?»

— Это значит, что комиссар аннулировал все мои статистические данные за прошлый сезон.

Я нахмурилась.

— Он, что? Как он может это сделать?

— Потому что воскресенье — это святое, а комиссар НФЛ — Бог.

Я едва ли была экспертом, когда дело касалось футбола, но я достаточно узнала от своего дяди за эти годы, чтобы признать, что это было плохо. Карьера — это плохо. Тем не менее, я сохранила свой голос бодрым, когда сказала:

— Помнишь, что я говорила тебе о том, что все утрясется? Все будет хорошо.

Его взгляд стал непроницаемым. Крис снова замолчал, его рот сжался в твердую линию, достаточно, чтобы сказать мне, что это было не созерцательное молчание, а скорее медленное закипание гнева, готового вырваться. На секунду я испугалась, что он вот-вот набросится на меня, но потом Крис глубоко вздохнул, покачал головой и спросил:

— Давай прокатимся?

Я прикусила губу, мои инстинкты боролись с моими эмоциями. Он был явно расстроен, что нервировало меня, но Крис нуждался в моей поддержке сейчас больше, чем когда-либо, поэтому я отбросила свои сомнения и сказала:

— Хорошо. Давай прокатимся.

Кивнув, Крис нажал кнопку на брелоке, пока клаксон его «Астон-Мартина» не просигналил дважды. Я пристегнулась на пассажирском сиденье, а он забросил спортивную сумку в багажник и уселся за руль. Затем, не говоря ни слова и не встречаясь со мной взглядом, он запер двери, завел двигатель, включил передачу и помчался по туннелю на улицу рядом со стадионом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы выехали на межштатную автомагистраль, то въезжая, то выезжая из потока машин, спидометр поднимался — все быстрее, быстрее, быстрее — по мере того, как центр Денвера уменьшался в зеркале заднего вида. Его взгляд был сосредоточен прямо перед собой, хотя по тому, как его глаза метались взад и вперед, я не была уверена, насколько он на самом деле мыслями был тут.