Масонство в прошлом и настоящем - Микеле Морамарко

сегодняшнем мире, где царит пропаганда, масонская скромность может считаться достоинством. В то же время не подлежит сомнению, что брат имеет право заявить о своей принадлежности к масонству публично. Поступающих таким образом среди масонов немало, хотя в силу историко-психологических причин, о которых я скажу ниже, итальянские масоны предпочитают не высказываться на эту тему.

В Англии, по закону 1830 г., руководители масонских лож обязаны ежегодно представлять муниципальным властям списки своих членов. Однако английский масон допускает разговоры о масонстве только с одним из своих братьев. Подобное поведение объясняется психологической особенностью английского характера. Англичанин полагает, что о вещах сугубо важных и личного свойства не следует распространяться публично.

Отношение к этому вопросу у американцев иное. Они предпочитают заявлять о своей принадлежности к масонству публично, украшая свой костюм значками, запонками, заколками с изображением угольника и циркуля. Правда, следует заметить, что в Соединенных Штатах (единственно за исключением дела Моргана) и в Англии масоны никогда не подвергались преследованиям за свою принадлежность к ордену.

В Италии же в силу длительных преследований у масонов выработался обычай не только скрывать факт своей принадлежности к ордену, но и строить свои взаимоотношения с другими братьями на основе фаворитизма. Такой характер взаимоотношений между итальянскими масонами особенно характерен для прошлого, когда вся деятельность масонства в силу необходимости была окутана тайной.

Впрочем в таком обществе, как итальянское, где мало-мальски приличную работу можно получить только благодаря принадлежности к той или иной политической партии, вполне естественно, что и среди масонов развился «дух патриотизма», связанный с принадлежностью к своей организации. Подобное положение вещей немыслимо, например, в Англии или в Соединенных Штатах. В этих странах принято, что каждый человек гордится своим гражданством и с негодованием отвергает любые формы фавора для получения того, что принадлежит ему как гражданину по праву. Всякая мысль о продвижении, например, по службе благодаря покровительству тех или иных лиц у этих народов подлежит осуждению. Признать, что такое возможно, для англичанина или американца означало бы согласиться, что в их стране происходит крушение устоев жизнеустройства.

В Италии же выработался иной менталитет. Правда, среди масонов фаворитизм постепенно сходит на нет как явление случайное и по сути чуждое целям. Впрочем, можно предположить и другое: шестьдесят лет назад политические партии в Италии существовали только как временное объединение лиц, голосующих за ту или иную предвыборную программу, единственной же организацией, действовавшей на постоянной основе, было масонство, так что вполне соответствовала духу того времени просьба какого-нибудь масона, обращенная к Великому Мастеру, срочно прислать ему няню для внука. Сегодня положение изменилось и подобные просьбы, как правило, успешно удовлетворяются руководителями политических партий.

• Многие спрашивают, каких людей масонство старается привлечь на свою сторону?

• С удовольствием отвечу на этот вопрос. Масонство не старается привлечь кого бы то ни было на свою сторону. Более того — в большинстве масонских организаций наказуемо как преступление всякое побуждение к инициации. Это означает следующее: выбор человеком масонства должен быть совершенно самостоятельным.

Побуждать какого-либо человека (пусть и влиятельного в мире политики или культуры) вступить в масонскую ложу противоречит масонской этике, будь то в Италии или какой угодно другой стране. Если подобное и случается, то происходит вопреки универсальным законам масонства. Во всяком случае, подобное можно рассматривать как чрезвычайное происшествие.

• Теперь о масонстве и католической церкви. В газетах публиковались списки епископов и кардиналов, являющихся масонами…

• Слухи о принадлежности кардиналов католической церкви к Великому Востоку Италии лишены основания. И уж совершенной нелепостью можно считать слухи о том, что якобы сам папа является членом масонского ордена. Например, некто Джованни Баттиста Монтини в самом деле был членом ложи «Паоло Сарпи» в Тревизо в 1912 г. Но его прославленный однофамилец, разумеется, не имеет никакого отношения к масонству.

Тем более что папе Павлу VI в том году едва исполнилось одиннадцать лет.

Тот факт, что кардинал-викарий Рима надавно определил как «чудовищную клевету» обвинения в принадлежности к масонству, свидетельствует лишь о том, что снятие церковной анафемы отнюдь не привело к исчезновению среди католической иерархии «страха перед масонством» и не только среди них, но и в представлении большинства верующих и неверующих, воспитанных в духе церковно-приходской риторики.

Снятие католической церковью наказания за принадлежность к масонству вовсе не привело к притоку новых членов в наш орден, хотя сам по себе приток новых членов в масонские организации в Италии постоянно возрастает.

Должен подчеркнуть, что слухи о принадлежности к масонству высокопоставленных руководителей католической церкви возникли не только благодаря памфлетам, появившимся на страницах иллюстрированных журналов в последние годы. И в XVIII в. поговаривали о епископах-масонах. Но в те времена никому не пришло бы в голову назвать подобные предположения клеветой. Речь шла о простой констатации факта. Отец Феррер Бенимели в своем сочинении «Масонство, церковь и свидетельские показания» приводит весьма длинный список членов католического клира, получивших масонскую инициацию. В Неаполе были обезглавлены два епископа после падения Партенопейской республики в 1799 г. — оба были масонами. В XVIII в. во Франции или на территориях, находившихся под французским влиянием, многочисленные католические священники являлись членами ордена, так как парижский парламент не принял к исполнению энциклику Климента XII и отлучение от церкви на его территории не действовало. Подобное положение сохранялось вплоть до заключения Наполеоном конкордата. Как только конкордат был подписан, законы папства вступили в силу и на территории Франции, подпадавшей под это соглашение.

В XIX в. во Франции же католическое антимасонское движение превратилось в своего рода подпольную церковь, время от времени обрушивавшуюся на того или иного монсеньёра с обвинениями, что он будто бы действует по наущению «Детей Вдовы». Так, монсеньёр Дарбуа был обвинен, и это обвинение поддержал папа, в том, что позволил погребение в Нотр-Дам бренных останков маршала Маньяна, Великого Магистра французского масонства, гроб которого был украшен масонскими символами. Несчастный епископ, имевший к тому же смелость заявить на Первом Ватиканском соборе о своем отказе поддержать интегристов, ответил папе, что он-де ничего такого не заметил. Дарбуа умер, расстрелянный парижскими коммунарами за то, что все его попытки посредничества между ними и Тьером оказались безуспешными.

Подпольная антимасонская церковь Франции неизменно обвиняла руководителей национальной французской церкви в том, что она идет на поводу масонства. В XX в. подобные обвинения приобрели форму политической истерии, выплеснувшись за рамки католической ортодоксии. Сторонники антипапы и последователи монсеньёра Лефевра развернули разнузданную антимасонскую деятельность. Так, читая некоторое время назад брошюру, подписанную антипапой, я с удивлением узнал, что среди прочих «преступлений» Павла VI самое главное и непростительное — его масонство! Что касается Лефевра, то напомню