Молния - Дин Кунц

– А он знает, что они у тебя тоже не в порядке?

– Ты опять за прежнее, Шейн? Он говорит, что ему нравится мой ум и чувство юмора, и он даже в восторге от моего тела, ну а если он обманывает, то он первый мужчина на земле, который умеет имитировать эрекцию.

– У тебя прелестное тело.

– Я тоже начинаю думать, что я не такая уж уродина, как мне раньше казалось. Если, конечно, считать худобу каноном женской красоты. Я теперь могу без отвращения смотреть на свое тело в зеркале, но у меня есть мое личико, от него никуда не денешься.

– У тебя прелестное лицо, особенно теперь, без зеленых и фиолетовых кудрей.

– Тебе легко говорить, Шейн, у тебя другое лицо. Я, наверное, сумасшедшая, что приглашаю тебя. Джейсон только на тебя взглянет и тут же выставит меня за дверь. А все-таки? Вы приедете? Съемки идут в городе и поблизости, и десятого декабря мы закончим основную работу. Потом у Джейсона будет куча дел, он должен монтировать и прочее, но на Рождество мы устраиваем себе каникулы. Мы вас очень ждем. Пожалуйста, приезжайте.

– Мне бы очень хотелось познакомиться с человеком, который по достоинству оценил тебя, Тельма, но я не знаю. Здесь… здесь я чувствую себя в безопасности.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты нас боишься?

– Ты знаешь, что я хочу сказать.

– Ты можешь взять с собой «узи».

– А что подумает Джейсон?

– Я скажу ему, что ты из левых радикалов или из тех, кто печется о спасении китов, борется с консервантами в продуктах и без конца выкрикивает лозунги, и что ты повсюду возишь с собой «узи» на случай, если вдруг вспыхнет революция. Он поверит. Мы ведь живем в Голливуде, девочка. Что касается политики, то он встречал среди актеров еще не таких психов.

Через открытую дверь Лора видела Криса, который свернулся в кресле с книгой в руках.

Она вздохнула.

– Может, нам действительно надо иногда бывать на людях. Нам будет тяжело вдвоем на Рождество без Данни. Но у меня есть сомнения.

– Прошло уже девять месяцев, – мягко сказала Тельма.

– Я должна быть начеку.

– Согласна. Я не шучу насчет «узи». Если считаешь нужным, возьми с собой весь твой арсенал. Но обязательно приезжай.

– Хорошо… приеду.

– Вот это здорово! Мне не терпится познакомить тебя с Джейсоном.

– Если я не ошибаюсь, ты отвечаешь взаимностью этому сумасшедшему голливудскому соблазнителю?

– Я от него без ума, – призналась Тельма.

– Я рада за тебя, Тельма. Ты меня не видишь, но я сижу тут и улыбаюсь от счастья, давно мне не было так хорошо.

Лора не обманывала. Но когда повесила трубку, тоска по Данни стала совсем невыносимой.

– 8 -

Пустив часовой механизм за шкафом, Штефан покинул комнату и отправился в главную лабораторию на первом этаже. Часы показывали двенадцать часов четырнадцать минут, и, так как плановое путешествие должно было состояться в два часа, в лаборатории никого не было. Окна были закрыты, и почти все лампы на потолке погашены, как час назад, когда он вернулся из Сан-Бернардино. Многочисленные измерительные приборы и освещенные экраны вспомогательных механизмов сияли зеленым и оранжевым светом. В полутьме блестели металлом Ворота.

Четыре минуты до взрыва.

Он направился прямо к главному пульту программного управления и установил в нужном положении ручки, переключатели и рычаги, определяя маршрут: Южная Калифорния, хребет Биг-Бэр, восемь часов вечера, 10 января 1988 года, всего несколько часов спустя после убийства Данни Паккарда. Штефан давно сделал необходимые вычисления и записал их на листке бумаги, с которым сверялся при установке механизмов, что позволило сократить время программирования до одной минуты, Если бы он мог отправиться в десятое января еще до столкновения с грузовиком на шоссе и до перестрелки с Кокошкой, он бы это сделал в надежде спасти Данни. Однако опыт показывал, что путешественник во времени не мог вновь посетить одно и то же место, если его второй скачок близко по времени предшествовал первому; тут срабатывал закон последовательного хода событий, который предотвращал возможность встречи с самим собой в первом путешествии. Штефан мог вернуться к массиву Биг-Бэр после того, как он расстался с Лорой в ту январскую ночь; в этом случае он не рисковал встретиться с самим собой. При программировании Ворот, если возникала возможность подобной встречи, путешественник автоматически возвращался в Институт, не сделав и шага вперед. Это была одна из таинственных загадок передвижения во временном пространстве, которую они открыли и пытались разгадать, но пока безуспешно.

Закончив программирование механизма Ворот, Штефан посмотрел на индикатор широты и долготы, чтобы убедиться, что он прибудет именно в район Биг-Бэр. Затем посмотрел на часы, где было зафиксировано время его прибытия, и с ужасом увидел, что они показывают восемь вечера десятого января 1989 года вместо 1988-го. Теперь Ворота доставят его в Биг-Бэр не через несколько часов после смерти Данни, а целый год спустя.

До сих пор он был уверен, что не сделал ошибки в расчетах; у него было достаточно времени для работы над вычислениями и перепроверки их в последние две недели. Ему придется исправить ошибку.

До взрыва оставалось менее трех минут.

Он вытер потный лоб и посмотрел на цифры на листе бумаги – конечный результат долгих вычислений. Он потянулся к контрольной ручке, чтобы стереть настоящую программу и ввести цифры новой, когда в коридоре нижнего этажа раздались встревоженные крики. Похоже, они доносились со стороны справочной.

Кто-то обнаружил тела Янушского и Волкова.

Снова крики. Топот бегущих ног.

Он взглянул на закрытую дверь зала, у него не было времени для перепрограммирования. Ему придется вернуться к Лоре через год после их последней встречи.

С «кольтом» в правой руке, Штефан вскочил с сиденья у пульта и бросился к Воротам – трубе из полированной стали диаметром в два с половиной и длиной в три с половиной метра, которая покоилась на медных блоках в полуметре от земли. У него не было времени, чтобы схватить свой бушлат в углу, где он спрятал его час тому назад.

Переполох в коридоре усиливался.

Когда всего несколько шагов отделяли его от входа в Ворота, дверь зала распахнулась с такой силой, что с грохотом ударила о стену.

– Стой, ни с места!

Штефан узнал голос, он не мог поверить своим ушам. Он повернулся лицом к преследователю, направив пистолет на человека, ворвавшегося в лабораторию. Это был Кокошка.

Это невозможно. Кокошка был мертв. Кокошка последовал за ним к хребту Биг-Бэр вечером десятого января 1988 года, и он убил Кокошку на заснеженном шоссе.