Пусть поднимется ветер (ЛП) - Шеннон Мессенджер

— И ты действительно не представляешь, что это было? — спрашивает Вейн. — Какие-нибудь предположения?

Моя мать изучает руки:

— Как я и сказала, я не интересовалась… хотя действительно подозревала, что это имело какое-то отношение к его семье. Он сказал мне, что оба его родителя мертвы, и он никогда не грустил по этому поводу… кроме одного раза, когда он потерял свой свисток-вертушку и запаниковал…

— Свисток-вертушку? — перебивает Вейн.

— Это детская игрушка. Райден всегда носил его на цепочке на шее. Я предположила, что его родители подарили его ему…

— Ты имеешь в виду это? — спрашивает вейн, залезая в карман и доставая маленький, серебряный инструмент, висящий среди нескольких крылатых украшений для волос.

Мама широко распахивает глаза:

— Откуда это у тебя?

— Он висел над кроватью Райдена в Брезенгарде. Я взял его, чтобы взбесить, так он будет знать, что я был в его комнате, трогал его вещи. Но ты говоришь, что это важно?

— Вероятно так. Он никогда не говорил мне, почему. Самое большее, что он говорил, это помогает ему вспомнить. И, как я сказала вам, я не хотела задавать вопросы.

Губы Вейна складываются в холодную ухмылку:

— Думаю, теперь я знаю, что с этим делать. Я раздавлю его прямо у него на глазах.

— Интересно, знает ли Оз, что-нибудь больше о нем, — говорю я, главным образом себе. — Он и Райден были близки, когда вместе служили в Силах Бури.

— Ну, ты сможешь спросить его… — моя мать закрывает глаза — … прямо сейчас.

Едва слово слетает с ее губ, когда десятки Сил Бурь падают с неба, формируя круг вокруг нас, угрожающе поднимая ветрорезы.

Глава 41

ВЕЙН

Кажется, моя армия не рада меня видеть.

Не думаю, что могу их винить, учитывая то, что я бросил их и сбежал.

Но все еще можно надеяться, что они будут хоть немного доверять мне за то, что вызволил Одри из крепости Райдена.

Во всяком случае, опекунов больше, чем я ожидал. Их около пятидесяти, и все они сильны, здоровы и вооружены.

Но было бы лучше, если бы это оружие… ну, вы знаете… не было направлено в мою голову.

— Спасибо, что пришли, — говорю я, улыбаясь им в стиле «не-нужно-на-меня-нападать».

Оз не обращает внимания на слова и начинает разговор с самого неподходящего вопроса:

— Где Гас?

Я прочищаю горло:

— Он… хм…

Господи, похоже, я не в силах это произнести.

Они друзья Гаса. Тренировались и сражались вместе с ним, и знали его дольше, чем я.

Оз догадывается, о чем говорит мое молчание, и поднимает взгляд к небу.

Когда остальные Силы Бури поступают так же, я понимаю, что они провожают его минутой молчания. Сейчас я понимаю, что они слушают его Эхо.

Я делаю то же и удивляюсь, что слышу. Никогда раньше не слышал Эхо и воображал его совсем не таким. Я всегда думал, что оно должно быть последними отголосками голоса человека, прощающегося в последний раз. Но оно больше похоже на… его душу, слившуюся с песней.

— Как он умер? — шепчет Оз, вытирая глаза.

Я едва могу говорить:

— Самоубийственный порыв.

Термин вызывает неоднозначную реакцию, и только некоторые Силы Бури имеют о нем представление. Оз объясняет остальным, и один из незнакомых мне Сил Бури делает шаг вперед.

— Это значит, что ты почти освободил его? — спрашивает он.

Я замечаю, что он мой ровесник и, по всей вероятности, дружил с Гасом.

— Мы освободили его, — говорю я. — И почти оторвались от преследования Буреносцев. А потом…

Бедного парня, судя по виду, словно толкнули в грудь.

— Что насчет тебя? — спрашивает Оз Одри. — Кажется, ты невредима.

Лучше бы мне почудилась разочарованность его тона, иначе придется стереть его с лица земли.

— Есть незначительные травмы, — отвечает она, потирая правое плечо. — Чаще всего Райден пытал Гаса, чтобы сломить меня.

— У него получилось? — Спрашивает Оз.

— Нет, конечно, — огрызается она. — Хотя Гас заслуживает все уважение мира. Он вытерпел больше, чем доведется любому из нас.

Я замечаю, что она не упомянула Западный прорыв.

Наверное, это к лучшему… особенно когда Оз обращается ко мне:

— Я предполагаю, вы двое уже восстановили связь?

Дааааааааааааааа… как я должен ответить?

Мы почти это сделали, но я побоялся, что она не готова… а еще, возможно, у нее появились какие-то чувства к Гасу… поэтому я не дал связи случиться, и теперь, вероятнее всего, я ней противен?

Даже ответ «еще нет» кажется слишком самонадеянным.

Поэтому мне хочется обнять Астона, когда он говорит откуда-то за пределами круга опекунов:

— С каких это пор Силы Бури интересуются романами подростков?

Опекуны разворачиваются и расступаются, чтобы Астон мог пройти.

— Это, в самом деле, ты? — шепчет Оз.

— Во плоти, — соглашается Астон. — Ну… в большей степени. — Он опускает капюшон, и все на шаг отступают. — Если вы думаете, что это плохо, то не захотите, чтобы я снял плащ.

Он взмахивает руками, и воздух свистит в отверстиях в ладонях.

Все Силы Бури морщатся и вздрагивают.

— Теперь вы видите, почему я оставался в стороне, — говорит им Астон. — А еще… — Он сосредотачивается на поврежденных пальцах. — Я дал Райдену найти свою слабость.

— Дал, — говорит Оз после нескольких секунд тишины. — Хотя я не уверен, что хоть кто-то из нас может утверждать, что с ним такого не произойдет. И все же ты здесь. Появился после стольких лет… после стольких сражений, в которых твои знания и опыт могли бы быть полезными… а ты решил остаться с ним.

— Ты имеешь в виду нашего короля? — спрашивает Астон, когда Оз указывает на меня. — Разве мы все не на его стороне? Или я что-то пропустил за годы, проведенные в своем убежище? И не говорите мне, что это, потому что у него оказалось своя голова на плечах…, которой он решил воспользоваться…

— Эй, — говорю я.

— … и что ты решил пустить псу под хвост десятилетие планирования, — продолжает Астон, не обращая на меня внимания.

— Этот план остался в прошлом, — говорит Оз. — В котором мы верили в силу четырех.

— О, я бы не стал списывать со счетов силу четырех, — говорит ему Астон. — Она может быть совсем не такой, как мы ожидали… и я поначалу думал, что он ленивый…

— И снова — эй! — Перебиваю я.

— … но я понял, как работает сила, — заканчивает Астон. — Нужно доверять ветру, уступить ему контроль. Предполагаю, таково влияние Западных. Им нравится принимать собственные решения, а не выполнять приказы. И мы еще удивляемся упрямству Восточных? Ты только разозлился, от того что он отказался следовать твоему маленькому плану помолвки. Но сейчас ты, конечно, понял, что твоему плану никогда не суждено сбыться.