Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер

местах, с каждым разом становилась все более осязаемой. Элейн в равной степени ждала и страшилась дня, когда они с Оддином приедут в Нортастер, ведь за этим последует неминуемое расставание. И тогда ничто не будет бередить душу, но… возможно, у нее вообще ничего не будет. Жизнь Элейн была пуста.

Госпожа Торэм ждала их. Это было ясно по тому, что она оказалась в холле раньше, чем служанка успела оповестить о возвращении хозяина.

– Новости добрались быстрее вас, – улыбнулась она. – Донун в заключении, решается его судьба. Но поговаривают, что ему грозит каторга. Меньшего он не заслуживает!

Элейн с облегчением выдохнула. Ее все еще беспокоила мысль о том, что король мог передумать, поддаться увещевающим речам Донуна и смилостивиться.

– Но есть еще кое-что, – госпожа Торэм взяла Элейн за руку и повела за собой в гостиную. – Некоторое время назад я отправила пару писем, и… Элейн, я нашла твою родню.

Десять лет назад Элейн была лишь ребенком: потеряв семью, покинув деревню, она решила, что осталась одна на всем белом свете. Ее не посещали мысли о других Мунах, живших в Кападонии, а то и Мидленде. Однако госпожа Торэм, услышав историю, произошедшую в Думне, в первую очередь подумала именно об этом: не могло быть, чтобы все члены клана проживали в одной деревне. Элейн была дочерью главы, девушкой благородного происхождения даже по меркам карнаби. Без подтверждения статуса от других родственников она оставалась простой прачкой, однако могла рассчитывать на другую жизнь.

Госпожа Торэм принялась перечислять, кого и в каких городах отыскала, а Элейн только глупо кивала, не смея верить. Неужели у нее все еще была семья?

– Они хотят тебя видеть. Вот письма, можешь ответить каждому и договориться о визите. Кроме того, вот здесь, кхм, – она заглянула в одно из посланий, – «Хранитель имени клана» пишет кое-что любопытное. Посмотри, ты – единственная наследница главы клана Мун.

Задумчиво закусив губу, Элейн уточнила:

– Стало быть, я теперь – завидная невеста?

– Ну, предположим, «завидная» – это слишком громкое слово. Уж точно не здесь, не в Мидленде. – Госпожа Торэм, как всегда, сообщала подобные новости без тени снобизма, в своей неподражаемой манере, будто речь шла о чем-то обыденном. – Но сочетаться с тобой браком может любой благородный мужчина.

Элейн сглотнула. Она остро ощущала присутствие Оддина в комнате, знала, что тот слышал каждое слово, но не решалась поднять на него взгляд. Повисла долгая пауза, во время которой щеки Элейн начали гореть от смущения. Она отшучивалась от предложений Оддина, понимая, что положение их было неравным. Но теперь, когда оказалось, что они достойны друг друга, позволила себе признать, что испытывала чувства к этому человеку. Элейн готова была и впрямь ответить «да», вот только не могла набраться духу даже посмотреть на него.

Наконец, он сам шагнул ближе, и Элейн, уверенная, что была краснее кападонского знамени, встретилась с ним взглядом. Он вопросительно поднял брови, а затем, вероятно поняв природу ее смущения, неуверенно уточнил:

– Может быть, теперь ты готова дать мне ответ?

Она едва заметно улыбнулась, в то же время потянувшись к мешочку с картами. Но Оддин перехватил ее руку, взяв в свою. Он заглянул ей в глаза со спокойной надеждой.

– Думаю, ты и сама знаешь, хочешь этого или нет.

Элейн прикрыла глаза и кивнула.

Тогда оба несмело повернулись к госпоже Торэм. Та одновременно и рассмеялась, и расплакалась. Выдавив «благословляю», она вышла из комнаты.

Оддин поцеловал кончики пальцев Элейн.

– Жду не дождусь, когда смогу рассказать детям историю нашего знакомства. «Все началось с того, что ваша мама решила меня убить…»

Но все могло сложиться совсем иначе…

Неистовый гон

Глава первая,

в которой одна встреча меняет жизнь Элейн

Яркий огонь вызывал у Элейн дурные воспоминания. Она внутренне сжималась всякий раз, когда Войт зажигал печь, чтобы кипятить щелочную воду. Тогда приходилось приоткрывать небольшое окно прачечной – будто бы из-за запаха, но на самом деле из-за душащего беспокойства.

От пара девичий лоб становился влажным, рыжие волосы вились еще мельче, вылезая из-под чепца. После кипячения Элейн ждало еще много работы. Когда девушка заканчивала варить хозяйскую одежду в тазу, ей нужно было погрузить четыре корзины мокрого белья на телегу и отвезти к реке. Там тщательно прополоскать в холодной воде, вновь погрузить на телегу и отвезти на задний двор, чтобы развесить для сушки.

В тот день Элейн, как обычно, полоскала, заткнув юбку и передник за пояс. Другие прачки переговаривались, она же не любила болтать во время работы. Взяв покрасневшими от холода руками очередную рубаху и наклонившись к реке, она вздрогнула. Там на утихающей ряби воды стало отчетливо видно отражение мужчины в синей форме карнаби.

Испуг вызвало вовсе не то, что человек был из некогда враждебного племени, нет. Ее собственный народ, кападонцы, уже десять лет жил с карнаби в мире и согласии в объединенном королевстве Англорум.

Но вот лицо мужчины… Это лицо Элейн не забудет никогда. Десять лет оно снилось ей в кошмарах, которые, впрочем, так ни разу и не оказались страшнее реальных воспоминаний.

Вся ярость и боль, что жила в сердце последние годы, подступила к горлу.

Рубинового цвета рубашка выскользнула из девичьих рук, чуть взволновав поверхность реки, а затем начала плавно опускаться на дно.

Казалось, кровь наполняла воды, как это случилось тогда, в Думне, когда Элейн в последний раз праздновала свой день рождения.

Медленно распрямившись, она обернулась. Сомнений быть не могло: светлые волосы, на лбу росшие клином, правильные черты лица с пронзительными светлыми глазами, родинки на щеке. Это был он.

– О, прошу прощения, не хотел помешать вам, милая девушка, – улыбнулся карнаби.

Она же не могла пошевелиться, не веря, что человек, которого она ненавидела полжизни, вновь оказался рядом.

– Мне просто нужно помыть руки и… – Мужчина взглянул на свои ладони. – Раз уж вы остановились, позвольте, я сделаю это.

Он подошел к деревянному настилу и опустился на колени рядом с Элейн.

Она продолжала смотреть на него остекленевшим взглядом, не веря, что герой ее кошмаров находился на расстоянии вытянутой руки. Покончив со своим делом, он криво усмехнулся и поспешил уйти.

Лишь когда карнаби скрылся из виду, Элейн вновь ощутила собственное тело. Ее била крупная дрожь. Она сделала несколько шагов от реки, и ее вырвало.

Не помня, как собрала мокрое белье в корзины, Элейн добралась до дома хозяина и спряталась в своей крохотной