На грани фола (Крутые аргументы) - Анатолий Манаков

Ярмо такой власти непомерно тяжело, потому носителю тиары нужны были "дворовые псы" клыками вырывать из людей богомерзкую ересь, особенно лютеранскую. Для этого, вскоре после создания Ордена иезуитов, учредили в Риме свою Святейшую Римскую и Всеобщую Инквизицию во главе с Генерал-комиссаром. Ее задача проста - выжигать бесовскую злую хитрость и заточать подозреваемых в вероотступничестве, а уж на том свете рассудят, кто католик, кто нет. Ревнитель её создания Папа Римский Павел Четвертый сам составил правила для инквизиторов под названием "Истинные Аксиомы": суть их в том, что в делах веры надо приступать к розыску тотчас же по обнаружению ереси и с крайней строгостью, не обращать внимание на светский или церковный сан обвиняемого, наказывать сурово, не унижаться ни до какой пощады к носителям ереси. В Неаполе, правда, Инквизиция контролировалась светской властью. Осужденных за преступления веры в Венеции вместо сожжения на костре топили в канале.

И все же, вопреки смертельной опасности простые смертные вступали в тайные общества выразить свой протест несметному богатству и бесстыдному своекорыстию служителей папского престола. В узком кругу единомышленников они превозносили апостольскую скромность и простоту образа жизни, настаивали на использовании местного языка при отправлении церковных обрядов, по-своему истолковывали жизнь Иисуса Христа. Отдельные общества брались осуществить заимствованную у древнехристианского учения идею коммуны и называли свои попытки "строительством Царства Божия на началах свободы, равенства и чистосердечия". А на улицах и площадях, прославляя христианское смирение, епископы подстрекали необузданных фанатиков обрушиваться на иноверцев, огнем и мечом под знаменем Христа завоевывать весь мир.

"Посвященные в тайны бытия" без санкции на то Церкви давали понять, что Господь сообщил пророку Моисею на Синае, помимо известных заповедей, многое другое, о чем ведомо только им, вынужденным передавать свои знания тайно и преимущественно устно. Не отставали от них новоиспеченные книжники, утверждая, будто все ответы на вечные вопросы уже давно содержатся в Ветхом Завете и надо лишь уметь находить для каждого слова надлежащее значение. Но где это ключ к дешифровке? Чтобы его отыскать, нужно идти не по пути последовательных умозаключений, а включить свое воображение, высказывать мысль без связи с предшествующей и признавать её не подлежащей сомнения, чья правильность подтверждается Священным Писанием. В это же время в некоторых европейских странах, отпавших от духовной опеки Папы Римского, христианские догматы о первородном грехе, искуплении и вечном осуждении уже открыто считались свидетельством изворотливости ума...

Короче говоря, где ещё как ни в Испании мог явиться на свет дон Иниго Лопес де Рекальде, основатель и первый Генерал Ордена "Общество Иисуса", известный в миру под именем Игнатий Лойола.

Если мудрый китаец привык видеть в происходящем капризы природы и перст судьбы, то предводитель иезуитов ещё больше верит в себя, в свои возможности творить собственную жизнь к вящей славе Божией. Его девиз "Все может сделать тот, кто очень хочет это сделать!" Но для того, чтобы снискать у римского понтифика высочайшего покровительства и дозволения на самовластное управление монашеским орденом, одного лишь упорства все-таки маловато.

Генерал не отличается многословием. Он даже чуть застенчив, скромен в быту, внимание к себе привлекает потрясающей аскетической стойкостью, не схоластической и лишенной конкретного содержания риторикой, а живостью своего слова, способного запасть в душу. Красноречием и ораторским искусством не блистает, даже когда говорит на своем родном языке, однако сказанное им оставляет в сознании человека неизгладимый след. Собратьев своих пленяет искренней заботой об их здоровье и благополучии, хотя никогда не отзывается о ком-то высоко или хвалит кого-то. Харизмой обладает довольно сильной, но вместе с доверием и симпатией вызывает страх, навеянный его жесткой непреклонностью в сочетании с любезной обходительностью. Нравственные же ценности проповедует личным примером монашеского самоограничения: подбирает на римских улицах замерзших и голодных нищих, отогревает их в приютах, кормит, дает одежду. Видно, не зря на его фамильном гербе изображены два волка, жадно устремленные к висящему на цепи котелку.

Как и следует ожидать, Игнатий Лойола не говорит об этом даже своему духовнику, отцу Теодосию, но сам себя твердо считает единственным из орденской братии, кто пользуется всегда и во всем высочайшим благоволением, обладает даром предвидения и осведомлен о тайнах Промысла Божия. По признанию Генерала в тесном кругу, Создатель не раз удостаивал его беседы с глазу на глаз и поручил Сыну своему покровительствовать иезуитам. Потому глава

Ордена и выполняет свою миссию - нести Христа народам, поражать словесным мечом неверных и еретиков, освобождать людей от дьявольских козней, хранить блеск и величие папского престола.

"Мы призваны самим Богом духовно покорить весь мир, поэтому наше товарищество образует боевую дружину, способную просуществовать до конца света, - пишет он в одной из своих начальствующих директив. - Сомневаться в вечности её мы не имеем права. Она действительно обещана нам Господом Богом и Иисусом Христом."

Далеко не праздный вопрос, не находит ли Лойола свое спасение в себе самом? Для этого есть вполне веские основания. Реагируя на намек по части его обостренной подозрительности, он отвечает: "Христос верил больше своим ученикам, но зато предал Его один из них." Поговаривают и о незримой вдохновительнице старца по имени Алиенора Маскареньяс, С ней он поддерживает секретную переписку и тайну об этой женщине намерен унести с собой в могилу.

Что бы ни было, Генерал и его дружина получают привилегии неслыханные. В высших интересах служения Римской Церкви иезуитам дозволено идти на нарушения обязательных для всех христиан нравственных норм и церковных уставов монашеского благочиния. В ответ на такие льготы от "черных гвардейцев" Папы Римского требуется особые физическая выносливость и моральная выдержка, дабы вести постоянные битвы с вероотступниками мечом истинной веры, которым они должны безжалостно карать нечестивцев в любой очке тверди земной. Страшиться же потери собственной жизни имеет значение для иезуита лишь в том отношении, что таким образом теряется одно из средств для достижения праведной цели. Римское первосвященство разрешает членам "Общества Иисуса" совершать мессу каждому в удобное ему время, свою обитель называть не монастырем, а конгрегацией или походным лагерем.

С самого начала за иезуитами прочно закрепляется репутация "мастеров благонамеренного обмана". Признайся мирянин в согрешении, монах Ордена ласково тому объяснит, что так-де угодно было самому Иисусу Христу, потому не следует терзаться угрызениями совести. В особо щекотливых ситуациях политического свойства иезуит может стушеваться и притаиться, пока не уляжется ажиотаж или не успокоится общественное мнение. Он сравнивает себя с рыбой-иглой, спрятавшейся среди водорослей и внешне совершенно не заметной. В случае же надобности снимает черную сутану и появляется в светской одежде. Одеяние его специально не регламентируется и обычно не разнится от того, в котором ходят обычные священники. В Германии иезуит немец, в Польше - поляк, в Англии - англичанин. По существу, гражданин планеты, устанавливающий процветающую всемирную монархию во главе с Папой Римским, викарием Всемогущего Победителя Ада.

В "Обществе Иисуса" степеней членства не меньше, чем в армии званий, но все его члены, независимо от положения, называют себя скромными слугами Римского престола на воинской службе под знаменем Христа, под верховным командованием Господа и Его представителя на земле Папы Римского. В Ордене приняты не три обета, как обычно в монашеских, а четыре: целомудрия, бедности, послушания Генералу и беспрекословного повиновения носителю тиары в Риме. Это, мол, и дает "черным гвардейцам" основание следовать принципу "цель оправдывает средства", включая этически неприглядные. К тому же, разве грешно обманывать дьявола?

Иезуит ещё не иезуит, если не научился убедительно доказывать благоразумие всех своих дел. Даже совершенное членом Ордена преступление он должен уметь трактовать, как благодеяние в том случае, если такое произошло с благородными намерениями. Грешить, когда уберегаешь братство от серьезной опасности, ему не возбраняется, но при этом надо обязательно помнить, что согрешение имеет место только тогда, когда предосудительное сделано человеком в полном согласии со своей волей, сделанное же по неосторожности, в состоянии аффекта или без богомерзкого умысла грехом не считается и не заслуживает наказания. Равным образом, иезуит, действуя по указанию своего начальства, не берет ответственность на свою совесть. Не говоря уже о том, что выраженное им вслух светскому лицу согласие он может мысленно поставить в зависимость от определенных условий.