Рождение новой России - Владимир Мавродин

К старшему поколению петровских дипломатов относятся дьяки Украинцев и Возницын, деятельность которых связана с азовскими походами, «Великим посольством» и переговорами с Турцией.

К младшему поколению русских дипломатов петровской поры, выросших вместе с ним и им воспитанных, принадлежали: широко образованный, знавший несколько иностранных языков, переводивший с латинского «Анналы» Барония Андрей Артамонович Матвеев, деятельность которого связана с русско-английскими отношениями; свояк Петра Борис Иванович Куракин, один из просвещеннейших русских людей своего времени, писатель и историк Петра, ловкий и опытный дипломат, один из участников заключения Амстердамского договора и подготовки Аландского конгресса; автор знаменитого «Рассуждения о причинах войны» (со Швецией), проницательный, ловкий и деятельный Петр Павлович Шафиров, сначала управлявший Посольским приказом, в дальнейшем вице-канцлер и сенатор, заключенное им во время неудачного Прутского похода Петра соглашение не было таким проигрышем для России, каким оно могло бы быть; подписавший вместе с Брюсом Ништадтский мир со Швецией и заключивший выгодный для России торговый договор с Персией Андрей Иванович Остерман, о котором прусский король Фридрих II отзывался как об «искусном кормчем». Михаил Петрович Бестужев-Рюмин, в 1723 г. добившийся признания Швецией Российской империи, а в 1724 г. заключивший оборонительный союз между Россией и Швецией; Волков, один из первых петровских послов за границей; осторожный и умный Веселовский, одно время исполнявший обязанности русского резидента в Лондоне.

Если дипломатические победы облегчали действия русской армии и сохраняли тысячи солдатских жизней, то, в свою очередь, грозные русские штыки помогали дипломатам в их нелегкой деятельности в Гааге и Париже, Лондоне и Копенгагене, на Аландских островах и в Ништадте. Когда для того чтобы отстоять интересы и честь отчизны, за один стол вместе с друзьями и врагами садился русский дипломат, за его спиной незримо появлялась тень русского солдата.

Вряд ли можно переоценить успехи внешней политики и дипломатии Петра. К концу своего царствования Петр с удовлетворением мог оглянуться вокруг и вспомнить пройденный путь.

Московская Русь с ее протазанами и бердышами, «стародедовским обычьем» и бесконечными пустыми церемониями, с постоянным «по здорову ли, государь…» в Посольском приказе отошла в область преданий. На тысячи верст раскинулась Российская империя. Шагали по улицам Петербурга овеянные славой гвардейцы, стояли на якорях русские корабли, в коллегии Иностранных дел готовили «прожекты» и планы, соглашения и договоры.

Укрепившись на Балтике и победоносно завершив войну, Россия стала сильнейшей державой. К голосу Петербурга прислушивались Лондон и Париж, Гаага и Мадрид. Далеко на Востоке укреплялись торговые и дипломатические связи со Срединной империей (Китаем).

Петр воевал за моря: Азовское, Черное, Балтийское, Каспийское.

К концу царствования Петра I международное значение России выросло неизмеримо. «…В Европе оставались лишь три державы, с которыми приходилось считаться: Австрия, Франция, Англия… И вот, лицом к лицу… с этими тремя великими державами, раздираемыми вечными ссорами в силу своих традиций, экономических условий, политических или династических интересов или завоевательных устремлений, постоянно стремившимися друг друга перехитрить, — стояла единая, однородная, молодая, быстро возвышающаяся Россия, почти неуязвимая и совершенно недоступная для завоеваний…»[21]

Смерть и завещание Петра

Дело царевича Алексея и ранняя смерть сыновей Петра от второй жены Екатерины заставили Петра установить новый порядок престолонаследия, по которому государь мог назначать себе преемника по своему усмотрению. Новый закон, изложенный и истолкованный Феофаном Прокоповичем («Правда воли монаршей во определении наследника державы своей») был обнародован в 1722 г.

Вторая жена Петра Екатерина была дочерью крестьянина родом из Литвы Самуила Сковоронского, или Скавронского, и носила прежде имя Марты. Переселившись в детстве вместе с матерью в Лифляндию и рано оставшись сиротой, она служила прислугой и нянькой в семье мариенбургского пастора Глюка. Хотя здесь она и выучила катехизис, но оставалась неграмотной.

В шестнадцать лет это была веселая и пышная светловолосая красавица. Пастор Глюк выдал ее замуж за шведского драгуна Крузе, который на другой день после свадьбы ушел на войну и пропал без вести. Марта осталась у пастора Глюка.

В 1702 г. Мариенбург был взят войсками Шереметева. Вместе с семьей Глюка попала в плен и Марта. От какого-то русского драгуна она досталась самому фельдмаршалу Шереметеву, у Шереметева ее отнял Меншиков, а у Меншикова — Петр.

В 1711 г. Марта Скавронская, превратившись в Екатерину, оставалась только фавориткой Петра. Но с течением времени «матка», как называл ее в своих письмах Петр, все больше и больше привязывала к себе, «хозяина», как именовала она Петра.

Необразованная, но от природы неглупая, вссслая и нетребовательная, ласковая и добрая, Екатерина была полной противоположностью Евдокии Лопухиной. Она вошла в жизнь мужа и жила его интересами. Его горести были ее горестями, его радость — ее радостью. В задушевной беседе Петр делился с ней всеми своими заботами, зная, что всегда найдет у нее горячий, дружеский отклик, ласку и утешение. Она жила его интересами и хотя не понимала многого из того, что делалось вокруг нее, но раз это делал «хозяин», «матка» ни в чем ему не перечила.

Вот почему Петр был так нежен в обращении с нею, называл ее «Катеринушкой, другом сердечным». Вот почему уже немолодой Петр шлет из Ревеля букет цветов, некогда посаженных ею, а она посылает ему за границу то бутылку «крепыша», то свежепросольных огурцов. Вот почему только Екатерина могла утешить Петра в горе и успокоить его в гневе.

В 1711 г., отправляясь в Прутский поход и беря с собой Екатерину, Петр перед домашними открыто назвал ее своей женой, а через год, в 1712 г., сочетался с ней браком. В 1724 г. Екатерина была коронована и стала именоваться императрицей.

К концу жизни Петра вопрос о престолонаследии был неясен. Сыновья Петра и Екатерины умерли в малолетстве. Анну Петровну выдали замуж за герцога Гольштинского. Елизавета Петровна была еще слишком молода. Коронация Екатерины как бы предсказывала, кого считает Петр своим наследником.

Могучий организм Петра, подорванный постоянными перенапряжением и излишествами, сдавал. Точил недуг. Чудовищные лекарства, которыми он сам себя лечил (вроде мокриц и червей), могли только ускорить его гибель.

Глубокой осенью 1724 г. Петр, по пояс в воде, помогал снимать солдат с севшего на мель бота и простудился. Смертельно больной, он еще участвовал в ассамблеях, присутствовал на свадьбе своего денщика, на родинах и крестинах. Но он был болен и не только телом, но и душой. Чувствовалась безмерная усталость. Все один и один. За всем следи, обо всем подумай, каждого проверь, а не проверишь — и лучший друг окажется казнокрадом, лихоимцем, себялюбцем. Петр все чаще и чаще опускал руки, становился вял, задумчив. Окружающие видели в глазах царя усталость и столь чуждое ему раньше безразличие ко всему, а подчас и тоску. Петр испытывал неудовлетворенность всем сделанным, чувствовал собственное бессилие и невозможность завершить осуществление своих обширных замыслов.

«Из меня познайте, какое бедное животное есть человек», — говорил он незадолго до смерти. Эти слова так не вязались с Петром былых дней, но они отражали его душевнее состояние.

С тоской смотрел он вокруг себя, ища преемника. Кто довершит начатое им дело? Кто поведет отечество по пути, им намеченному?

16 января Петр слег и больше не вставал. 27 января он потребовал бумаги. Ослабевшей рукой царь успел написать «Отдайте все…», но тут силы оставили его. Кому собирался он «отдать все», кого намерен был назначить своим наследником — осталось неизвестным.

В Петропавловском соборе при огромном стечении народа Феофан Прокопович произнес надгробное слово. Оно было кратко, но продолжалось около часа, так как все время прерывалось рыданиями. «Что се есть? До чего мы дожили, о, россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем», — говорил Феофан. «Но дела Петра будут жить, — продолжал он свою речь. — Оставил нас, но не нищих и убогих… Сделал (Россию. — В. М.) врагам страшною, страшна и будет; сделал на весь мир славною — славная и быти не перестанет».

Умер великий преобразователь, но Россия стояла в зените своей славы и могущества.

Личность Петра

Петр ничем не походил на своих отца и деда — медлительных и нерешительных государей семнадцатого века. Мало походил он и на большинство своих современников.