Новые соединения. Цифровые космополиты в коммуникативную эпоху - Этан Цукерман

Если вы подумали, что социальные связи с помощью таких произвольных систем, как календарь, выстраивают только в западноафриканских племенах, обратите внимание на материнские клубы. Беременные женщины, нередко первородящие, вступают в группы на платформе «Живого Журнала», организованные по принципу прогнозируемой даты родов. Все, кто должен родить в сентябре, вплоть до момента рождения могут делиться своими проблемами и сравнивать ощущения по ходу течения беременности. Нередко эти группы сохраняются и после родов, и молодые мамаши рассказывают друг другу о своих грудничках, делятся своими впечатлениями и заботами. Общего у этих женщин немного – они пользуются ЖЖ и забеременели примерно в одно время. Во многих группах есть и верующие, и атеисты, а также представительницы разных рас и национальностей. Такой произвольный фактор, как месяц рождения, становится поводом для самых неожиданных знакомств, а наполненный глубочайшими эмоциями параллельный опыт вынашивания, рождения и вскармливания укрепляет внутриобщественные связи, а нередко и становится началом дружбы между представительницами самых разных социальных слоев.

Произвольные факторы можно использовать не только при создании групп и новых социальных связей, но и для индивидуальных похождений. Много лет тому назад Джонатан Голд придумал себе произвольную задачу. Он работал редактором в одной из газет Лос-Анджелеса и жил на знаменитой своим мультикультурализмом Пико-авеню. И вот однажды Голд решил каждую неделю выходить на остановку раньше, чтобы поужинать в одном из заведений Пико-авеню – эфиопском, корейском, кубинском, камбоджийском или еврейском ресторане. Эксперимент растянулся на целый год и увенчался великолепным материалом для LA Weekly, который назывался «Этот год я проел на Пико». После публикации он стал знаменитым ресторанным критиком и автором колонки Counter Intelligence,[266] посвященной недорогим этническим заведениям Лос-Анджелеса.

Отголоски произвольности Голда я слышу в потрясающем и странном интернет-проекте, организованном блогом AllMetalResource, одним из ведущих ресурсов по хэви-металлроку. Авторы этого блога объявили апрель 2011 года Международным днем death metal и решили найти по крайней мере одну группу этого направления во всех 195 входящих в ООН странах. Для этого им не понадобились десятки авиаперелетов, достаточно было поиска по YouTube. В ходе исследования выяснилось, что в death metal группах играют вполне себе общительные ребята, которые только рады отзывам слушателей из других стран. Добиться поставленной цели организаторам не удалось, зато они сделали несколько удивительных открытий, среди которых WRUST – группа из Ботсваны, участники которой наряжаются в черную кожу и ковбойские шляпы, отчего кажутся героями постапокалиптического американского фильма, действие которого разворачивается в Южной Африке. Возможно, death metal из Ботсваны и не придется вам по вкусу, но в том-то и суть затеи – взять интересную вам тему и посмотреть, что с этим происходит во всем мире. Блогер Линда Монак каждый день готовит ужин на всю семью, в том числе и для своего отца, любителя картошки с мясом. Однажды ей наскучило готовить одно и то же, и она решила целый год делать бургеры, но, чтобы это были бургеры со всего света: албанский с ягнятиной и лепешками, армянский, где среди ингредиентов есть специально заготовленные абрикосы.[267] Ограничения таковы: мясо и хлеб в каждом блюде. Каковы же возможности? Все в пределах мировой кулинарной культуры или ассортимента вашего супермаркета.

Деконструкция метафоры

Неоспоримые различия между путешествием в виртуальном пространстве и прогулкой в реальном мире напоминают нам о том, что злоупотреблять географическими метафорами города вредно. Каким бы неотразимым ни был наш рассказ о пешей прогулке, каким бы сильным ни было желание отведать супа из козлятины, дорога от Бронкса до Статен-Айленда короче от этого не станет. Зато в цифровых пространствах мы можем менять масштаб на наше усмотрение. Мы так же можем распределять биты, как нам захочется, и перетасовывать города, как заблагорассудится. Мы можем создавать районы, целиком расположенные вдоль береговой линии или в парке или состоящие из кирпичных зданий или восьмиэтажных домов 1920-х годов, и ждать, кого и что мы встретим в этих новых пространствах.

Дэвид Вайнбергер пишет о реальных и потенциальных возможностях интернета. В своей книге «Everything Is Miscellaneous»[268] он исследует возможности информации, освобожденной от физических пут. В реальном мире одна книга может находиться в одном разделе на одной полке. В цифровом мире ограничений по размещению или репрезентации данных не существует. Аналоговый мир оперирует иерархиями и древами, тогда как цифровой позволяет «поместить каждый листик на максимальное возможное количество ветвей».

Вайнбергер – один из основателей Инновационной лаборатории Гарвардской библиотеки, в которой, как ни удивительно, как раз и проводились эксперименты по перестановке библиотечных полок, то есть вмешательству в одну из наиболее мощных систем, которые нам придется, двигаясь на ощупь, переустраивать. Будь то классификация Библиотеки Конгресса или еще более запутанная десятичная классификация Дьюи, Вайнбергер, цитируя Клэя Ширки, утверждает, что расстановка книг по полкам заставляет нас располагать знания в едином универсальном порядке, что неизбежно влечет за собой заскорузлую тенденциозность. Так, Вайнбергер отмечает,[269] что 88 из 100 тем, предложенных десятичной классификацией Дьюи для кодирования книг о религии, закреплены за христианством, тогда как у буддизма и индуизма вообще один каталожный номер на двоих.

При всех недостатках и особенностях такой формы упорядочивания знаний, в ней есть и непредсказуемые положительные последствия. В библиотеке с открытыми полками, где книги рассортированы по категориям, мы, начав с того, что нам в данный момент кажется необходимым, невольно расширяем зону поиска, скользя глазами по другим полкам. В процессе мы можем оценить книгу по ее внешнему виду, времени выпуска и размеру. Насколько книга длинная, мы можем оценить по ее толщине, по формату же можно предположить наличие иллюстраций – в высоких книжках часто бывают цветные фотографии.

ShelfLife – новый разработанный Инновационной лабораторией инструмент дает возможность виртуально переставить книги в соответствии с физическими параметрами: форматом, толщиной, высотой, годом выпуска, как, впрочем, и по категории, автору, популярности среди преподавателей или студентов. Цель такого подхода – взять все полезное от физического способа организации, включая имплицитную информацию, в нем содержащуюся, и совместить с гибкостью цифрового метода организации. А совместив счастливые озарения, снизошедшие на нас в процессе изучения устройства городов с цифровыми возможностями перетасовывания и структурирования, мы можем задуматься о создании интернет-пространств, в которых мы по-новому и еще более эффективно будем генерировать серендипность.

Как нужно организовать книжную полку в библиотеке, чтобы максимально увеличить шансы на серендипность? Как мотивировать читателей сойти с проторенной дорожки и обратиться к неизвестному, так чтобы это приводило к открытиям, а не только к случайному выбору?

Если рекомендовать наиболее популярные книги, это станет просто еще одной формой социально обусловленного поиска со всеми вытекающими последствиями: если другие пользователи библиотеки похожи на нас, мы оказываемся замкнутыми в очередном пузыре гемофильности. Даже если ShelfLife будут пользоваться самые разные читатели, чтобы дать хорошие рекомендации, системе понадобится информация о наших интересах и уже имеющихся у нас сведениях. А значит, для генерирования серендипности нужен определенный уровень контроля и наблюдения.

Отслеживание себя и самооткрытия

Вот, к примеру, доктор Сет Робертс – человек, отслеживающий каждый свой шаг. В 1980-х он пытался излечиться от бессонницы: записывал часы сна, принятую пищу, ежедневный вес, проделанные физические упражнения, настроение и прочие сведения. Своим экспериментом он проверял «теорию несоответствия», которая предполагает, что некоторые из проблем, которые мы испытываем в современной жизни, проистекают из несоответствия наших повседневных занятий привычному образу жизни людей каменного века. Робертс решил отказаться от завтрака, потому что охотники-собиратели не завтракали; по утрам стал смотреть на человеческие лица по телевизору, воспроизводя социальные контакты и обмен последними сплетнями, которые, по мнению антропологов, занимали утро человека каменного века. Кроме того, он взял за правило стоять по много часов в день. При этом он тщательно документировал свои ощущения, соотнося качество сна с проведенным стоя временем, что заставило его сменить рабочий стол на конторку, а также заниматься делами, ходя по беговой дорожке.