Операция Карантин - Виталий Забирко

Содержание аннотаций по плановым и хоздоговорным работам Лаврика за четыре последних года его научной деятельности в Институте молекулярной биологии не давало никаких оснований для засекречивания сведений и, тем более, продолжения исследований в этих направлениях под патронатом военного ведомства. Зато данные по внеплановой работе, проведенной Лавриком через научную часть института как кандидатская диссертация, представляли интерес, хотя сведения были весьма скудны и отрывочны. Более того, за три месяца до вербовки на «точку С» сведения о направлении работы по кандидатской диссертации исчезают напрочь, а краткая запись в отделе кадров сообщает о переводе Лаврика Валерия Васильевича из отдела цитологии простейших организмов в отдел генетических мутаций, возглавляемый к тому времени уже членом-корреспондентом Академии наук Петрищевым Вениамином Аркадьевичем. Мотивировка перевода была весьма банальна — член-корр. АН России Петрищев В. А. «милостиво» согласился быть научным руководителем диссертационной работы Лаврика. «Жертва» Валерия Лаврика была Полынову понятна — получить ученую степень в те времена без научного руководителя, тем более в столь спорной области, как межвидовая мутация организмов, что до сих пор, по мнению многих авторитетных ученых, является шарлатанством, было абсолютно невозможно. Но что же тогда в работе младшего коллеги обнаружил Петрищев, до того яростно нападавший на его исследования, если столь резко поменял свое мнение? Что-то явно неординарное — хватка у Петрищева была железная, и хотя в науке он представлял собой серую посредственность, зато нюх на перспективные разработки имел исключительный и умел паразитировать на чужих «мозгах». Надо же, как развернулся — членом-корреспондентом Академии наук стал, свою лабораторию генетики расширил до отдела генетических мутаций…

К сожалению, обрывочные сведения о работе Лаврика практически не давали никакой пищи для ума. Лабораторный журнал Лаврик вел весьма небрежно, но это и понятно — по личным исследованиям ему не перед кем было отчитываться. Разобраться же постороннему человеку в этих записях не представлялось возможным, поскольку ни в одном запротоколированном эксперименте не было указано цели, используемой аппаратуры, реагентов, наконец, объекта исследований. Голые цифры по дозе СВЧ-облучения, расстоянию от источника излучения до объекта, составу питательной среды, времени жизни объекта и тому подобным параметрам ничего не говорили. А редкие заметки в конце некоторых экспериментов типа: «длина волосяного покрова на тритоне превысила три сантиметра» или «зубы у головастика выросли до такой степени, что исключили возможность поглощать пищу», свидетельствовали лишь о том, что Лаврику действительно удалось кое-чего достичь в области межвидовых мутаций. Косвенно это подтверждало, что карантин в Каменной степи является следствием экспериментов Валерия Лаврика, но вот что конкретно и каким образом он достиг, оставалось загадкой. Волосяной покров на тритоне не мог вызвать такую панику в ФСБ, чтобы скрупулезно, метр за метром, заливать степь горящим керосином…

И здесь из попавших в руки оперативников Дерезницкого документов больший интерес представляли счета на оборудование и материалы да перечень адресов трех десятков научных специалистов по всему миру, с которыми Лаврик вел личную переписку до того, как перешел в отдел Петрищева. Никита внимательно проанализировал счета и пришел к выводу, что единственным источником излучения в экспериментах Лаврика являлся некий самодельный био-СВЧ-генератор. Так, по крайней мере, обосновывалась конечная цель в заявках на оборудование и материалы. И действительно, все заказанные приборы соответствовали подобному обоснованию, а из материалов вызывало некоторое недоумение лишь полтонны листовой стали. Впрочем, из нее, очевидно, в мастерских института соорудили камеру для облучения объектов… Либо корпус пресловутого био-СВЧ-генератора.

Никита ознакомился с перечнем адресатов Лаврика и к своему удивлению обнаружил среди них доктора Киллигру из Исследовательского центра по проблемам вирусологии во Флориде. Надо же, как порой судьбы переплетаются… Впрочем, доктору Киллигру Лаврик направил всего одно письмо, и было неизвестно, ответил ли тот. А вот с неким Юрием Владимировичем Дзян Кан-дженом из Сельскохозяйственного института при Хабаровском отделении АН России у Лаврика завязалась весьма активная переписка — двенадцать писем… Любопытная фамилия у Юрия Владимировича…

И тут Никита вспомнил. Как озарение на него нашло, и все сразу стало на свои места. Именно Дзян Кан-джену принадлежит честь открытия в науке такого направления, как искусственно вызванные межвидовые мутации. И био-СВЧ-генератор тоже являлся его изобретением, благодаря которому Юрий Владимирович добился неслыханных результатов. То, что раньше было фантастикой, или прерогативой бога, стало реальностью. Впрочем, какие-то пятьдесят лет назад и кибернетику обзывали лженаукой, а генетика ходила в «продажных девках» капитализма… Усиливая своим генератором биоизлучения женской половозрелой особи одного вида, Дзян Кан-джен облучал зародышевые формы другого вида и в результате получал странных монстров типа рогатых кроликов, волосатых цыплят, зубатых уток… Даже початок кукурузы оброс колосьями ржи. Правда, целенаправленных мутаций Юрию Владимировичу достичь не удалось, равно как и стабильной жизнестойкости выведенных особей*.

Непонятно только, почему это направление так и не получило в научном мире ни широкой огласки, ни поддержки. Разве что никому не известный научный сотрудник Лаврик отважился продолжить работы… Не из этого ли «теста» и «плоскозубые» каннибалы в Пионере-5?

Экран компьютера мигнул и высветил предупреждение, что до конца сеанса связи осталось пять минут. Полынов спохватился и увеличил скорость просмотра текста. С экспериментами Лаврика кое-что прояснилось, и теперь Никиту интересовали живые свидетели. К сожалению, из пяти оставшихся в живых фигурантов «точки С» удалось обнаружить только Петрищева. Но толку от него было мало. Шел ему уже семьдесят шестой год, он впал в старческий маразм и находился под присмотром молодой жены, Лидии Петровны Петрищевой, двадцати девяти лет.

«Надо же, что старичок на склоне жизни учудил! Женился на молоденькой!» — непроизвольно отметил про себя Никита, но то, что он прочитал дальше, заставило задуматься. Оказывается, Лидия Петровна работала в отделе своего будущего мужа вначале в качестве лаборантки, потом, закончив заочно институт, младшим научным сотрудником, затем, не успев защитить диссертацию из-за болезни мужа, стала исполняющим обязанности руководителя отдела генетических мутаций. По косвенным данным она являлась продолжателем работ мужа и, вероятно, была в курсе работ на «точке С». К сожалению, провести с ней очную встречу не удалось, так как на настоящий момент она находилась в командировке…

Где была в командировке Лидия Петровна Петрищева, Полынов так и не узнал, поскольку экран компьютера мигнул и, высветив табличку об обрыве связи, отключился.

Никита разочарованно вздохнул и откинулся на спинку стула. Хоть и не удалось прочитать полностью отчет агента по Пущино, но информации к размышлению он получил предостаточно. Даже больше, чем ожидал. Оправдались его самые наихудшие подозрения. Ядерная бомба ничто по сравнению с новым, не имеющим аналогов в природе вирусом, искусственно созданным в результате генной инженерии. На обывателя, конечно, ядерная бомба производит гораздо большее впечатление — как же, в одно мгновение может превратить в ничто десятки миллионов человек. А вирус? Он убивает тихо — и те же десятки миллионов обреченных по всему миру носителей СПИДа воспринимаются совсем иначе. Невдомек обывателю, что ядерная бомба действует локально — пусть и с последствиями радиоактивного заражения местности, а новый искусственный вирус, передающийся дыхательно-капельным путем, будет действовать глобально. И стоит в какой-то лаборатории генной инженерии создать подобный смертельно опасный вирус, не имеющий аналогов в природе, а затем выпустить его «на волю» — через год-два ни одного человека на Земле не останется…

Дверь душевой распахнулась, и оттуда вышел Алексей, ожесточенно растирая голову полотенцем.

— Ознакомился с документацией? — спросил он. — Времени хватило?

Полынов кивнул, не став вдаваться в подробности.

— Вот и хорошо. — Алексей аккуратно сложил полотенце, сунул его в полиэтиленовый пакет, а пакет бросил в сумку. — Ты почему ничего не ел? Сыт, что ли? — спросил он, заметив, что ни к бутербродам, ни к коньяку Никита не притронулся.

— Не хочу.

— Твое дело… — Алексей стал одеваться. — Подъем в три ночи. В половине четвертого, только светать начнет, нас здесь уже не должно быть. Поедем по объездной дороге, она выводит на магистральную трассу, где затеряться — раз плюнуть. На всякий случай возле въезда на трассу пересядем в джип — нас будут ждать.