Гражданская война (СИ) - Лопатин Георгий

Полковник переждал удивлённый гул голосов в зале и продолжил:

— Да-да, именно так! Только офицеры трудятся не в цеху, а в казарме, не у станка, а у орудия или пулемёта, и в поле не пашут землю, а строят оборону и командуют солдатами в окопах. И получают жалованье за свой труд, на которое живут, как и другие категории трудящихся. Ведь у подавляющего большинства из вас, как и у меня, нет ни поместий, ни фабрик и других предприятий, ни крупных капиталов, а значит мы не можем считаться эксплуататорами. Я слышал, что генерал Деникин назвал офицеров «интеллигентным пролетариатом». При всех разногласиях нашей партии с генералом, в этом что-то есть. Во всяком случае, некоторые высококвалифицированные рабочие в промышленности, зарабатывали при царе-батюшке побольше младших офицеров.

— Это демагогия! — послышался голос сзади. — А как быть с офицерами имеющими поместья, фабрики, капиталы?

— Если капиталы нажиты законно, то после уплаты налогов они так и останутся у вас, гражданин офицер... простите, не вижу вашего чина, — пожал плечами Климов. — С предприятиями может быть по-разному. Возможно, как на авиационном заводе Анатра в Одессе — партнёрство государства, получившего контрольный или блокирующий пакет, собственник управляющий производством в соответствии с планами и заданиями государства, фабрично-заводской комитет и профсоюз контролирующие соблюдение законов и прав работников. Это если завод имеет стратегическое значение. Или предприятие остаётся полностью частным, но тоже при соблюдении законов и получении работниками всего что им причитается. Ключевые отрасли индустрии и транспорта будут переданы в собственность государства.

— Но это нарушает принцип неприкосновенности частной собственности, принятый всем цивилизованным миром! — вмешался сидевший в переднем ряду плотный лысоватый мужчина в форме военного врача.

— Ну, о неприкосновенности частной собственности, вы, гражданин доктор, могли бы побеседовать с жителями колоний европейских стран в Новом Свете, Азии и Африки, — усмехнулся Михаил. — Они много могут рассказать о том, как цивилизованные европейцы веками грабили их неприкосновенную собственность. Немало могут порассказать и ирландцы, недавно восставшие против цивилизованных англичан. Или французские маркизы и виконты, у которых цивилизованные буржуа в конце позапрошлого века цивилизованно отобрали их замки и земли, причём сразу после того как объявили в парламенте что «Частная собственность священна и неприкосновенна», не отходя от кассы, так сказать... А прежних собственников отправили на гильотину, чтоб не надоедали ненужными вопросами...

Снова поднялся гул, причем с оттенком веселья.

— Наша партия, — продолжал полковник, переждав смешки части присутствующих, — придерживается иной точки зрения. Для нас неприкосновенны интересы страны и общества, а прочее должно быть подчинено этому, включая и право частной собственности. Тут ещё спрашивали о поместьях. Их поделят их между крестьянами. Да собственно, уже поделили почти везде…

— Но это грабёж! — поднялся в задних рядах спрашивавший ранее длинный белобрысый лейтенант прибалтийского или может быть остзейского вида, в его речи чувствовался небольшой акцент. — Несправедливо и неразумно отнять землю у культурного хозяина и отдать невежественному безграмотному дураку, который всё загубит, пропьёт и разворует!

Среди офицеров-социалистов слева послышался возмущённый шум.

— Побойтесь Бога, гражданин лейтенант! — Климов подняв руку успокоил шум. — Вообще-то, свои поместья помещики изначально получили не за красивые глаза, а с условием СЛУЖИТЬ. У не выходивших на службу без уважительных причин, землю отбирали. При этом служили пока ноги носят. Только в Восемнадцатом веке, устраивая дворцовые перевороты, которые некоторые называли революциями, и подсаживая на трон царей и цариц с сомнительными правами, помещики добились освобождения от службы, при этом «забыв» вернуть государству поместья, данные им чтобы снаряжаться на службу и содержать семью пока служат, а не для сладкой жизни с крепостными гаремами и прочим радостями, как после манифеста «о вольности дворянской» Петра Голштинского Идиота делало всё больше помещиков, так что с начала этой войны служили по военной и штатской части всего несколько процентов. Что ж, помещики после своих «революций» в позапрошлом веке решили так. Крестьяне, после прошлогодней революции — иначе. В конце концов, подавляющее большинство поместий и до революции помещикам на деле уже не принадлежало, будучи заложено и перезаложено банкам. Которые перейдут в собственность государства, так что заложенные в них поместья законно став юридически государственной собственностью, будут распределены между крестьянами по справедливости. Хотя, если бывший помещик захочет стать фермером или работать в кооперативном хозяйстве либо артели, никто не помешает ему получить землю на общих основаниях. Я считаю это справедливым. В конце концов, если посчитать сколько помещики получили со своих земель за сто лет после «вольности» и прекращения обязательной службы, в виде оброка, барщины и прочего, а затем за полвека с лишним после отмены крепостного права, в виде арендной платы и выкупных платежей от крестьян, льготных кредитов от Дворянского Банка и Опекунского ведомства, то выяснится что помещики не только окупили все свои нынешние убытки от потери поместий, но и остались должны казне! Кстати, государство получает не только поместья, но и долги что повесили на них бывшие хозяева, которым теперь не придётся платить.

Со стороны группы офицеров-социалистов послышались аплодисменты, подхваченные и некоторыми из большинства.

— А как же грабежи и поджоги усадеб, убийства ни в чём не повинных людей? — не сдавался белобрысый лейтенант.

— СДПР против преступности в любом виде, — ответил полковник. — В Одессе, Крыму и других местах, мы это доказали. Но с каждым конкретным случаем разбираться будут прокуратура, следствие и гражданские суды после наведения порядка в стране. Что до грабежей и поджогов усадеб, я считаю их прежде всего глупыми, ведь эти здания можно было бы использовать под школы, больницы и для других общественно полезных целей.

На этот раз одобрительным гулом и хлопками отозвалось и большинство, за небольшим исключение, вроде белобрысого, мрачно усевшегося на своё место.

— Хорошо, с республикой и Свободными Советами более-менее понятно… — отозвался чернявый штабс-капитан с перевязанной головой. — Но что будет дальше с нами, офицерами?

— До подписания мира будете служить. Война ещё не закончена, да и большевистское правительство Ленина, вместе с белогвардейцами на окраинах и всякими местечковыми «правительствами» и «государствами» придётся приводить к общему знаменателю. Когда всё закончится, желающие смогут выйти в отставку с мундиром и пенсионом, как говорится. Как и выслужившие предельный срок. Кто захочет, сможет продолжить службу. Армия и флот Новой Народной России понадобятся и после войны. Сейчас для всех тоже найдётся работа. Наша армия Русского освободительного движения растёт, нам не хватает опытных офицеров. Желающие смогут продолжить службу в Крыму, в Охранном территориальном корпусе, который вскоре будет сформирован. Это о сухопутных офицерах. Морские офицеры продолжат службу на кораблях, флот нам будет очень нужен. Кроме того, моряки будут востребованы на речных флотилиях на Днепре, Днестре и других реках, корабли для которых будут строить в Николаеве и Севастополе, а также на бронепоездах и железнодорожных тяжёлых батареях, что уже начали строиться. Те, кого не устраивают новые порядки, пойдут в помощь Сербскому корпусу генерала Живковича отдельной бригадой или дивизией, что будет переброшен на Кавказский фронт. Думаю, против того, чтобы оборонять наши закавказские территории от турков, даже сторонники монархии не возражают? В конце концов, мы понимаем, что в стране живут не одни социалисты. В Новой России будет установлена свобода совести. Если кому-то захочется верить в Помазанника Божия — пусть верит. Не нарушая законов, понятно. А кому веры мало и хочется всего этого наяву, может с тем же корпусом генерала Живковича отправиться в Сербию и служить сербскому королю. Там даже герб на царский похож.