Секс в большом искусстве, или Как охмурить гения - Элисон Пейс

— Но почему не было? — не унималось любознательное дитя.

Нельзя же отвечать ребенку, что у Энди Уорхола не было девушки, поскольку у него был парень.

— Видимо, ему не суждено было встретить свою девушку, — сказала я, надеясь, что малышке этого хватит.

— Не суждено?

— Нет, — подтвердила я. — Не все желания сбываются.

— Жаль. Вот было бы классно, если бы была! — воскликнула девочка.

— Верно, — согласилась я. — Если бы была, было бы классно.

И теперь всякий раз при взгляде на Йена мне приходилось напоминать себе о той экскурсии. Не каждой мечте суждено сбыться, и не важно, насколько все изменится к лучшему, воплотись она в жизнь. Йен был моим другом. Это лучший человек, которого я встречала. Я не хотела признаваться, что питаю к нему не только дружеские чувства, вынуждая сказать: «Джейн, мне очень жаль, но я отношусь к вам сугубо по-приятельски. Простите, если дал повод думать иначе…» Я не хотела услышать такое. Я не хотела ничего, способного разрушить нашу дружбу, лишить меня общения с лучшим человеком в моей жизни.

Каждый день я пыталась забыть о своих чувствах, вспоминая собственный ответ маленькой девочке, спросившей, была ли подружка у Уорхола. Иногда приходится смириться с тем, что желанию не суждено сбыться. Следя за упаковкой скульптур, готовясь к отъезду в Нью-Йорк, я думала — все наладится, если я не откроюсь Йену. Достаточно мне самой знать, что я люблю его.

Глава 34

Может, когда-нибудь потом…

Иногда люди позволяют проблеме годами отравлять им жизнь, когда можно просто сказать: «Ну и что?» Это одна из моих любимых фраз: «Ну и что?»

Выставка-ретроспектива творчества Йена Рис-Фицсиммонса

Нью-Йорк, Нью-Йорк

На торжественном открытии выставки в Музее американского искусства Уитни яблоку было негде упасть. Я очень радовалась за Йена, ставшего не только первым скульптором английского происхождения, удостоенным персональной выставки в Уитни, но и одним из самых молодых представителей современного искусства, которому крупнейший музей устроил ретроспективу творчества.

На Мэдисон-авеню стояли очереди — попасть на выставку стремились многие.

Посетители толпились в зале, рассыпались в похвалах скульптурам и часами фотографировали Йена; Дик крутился рядом, не забывая попасть в кадр, я оставалась в другом конце зала, с удовольствием наблюдая за Виктором, виртуозно общавшимся с посетителями, среди которых можно было видеть весь творческий бомонд. Слушая радостное: «О-о-о, приветствую вас! Очень, очень рад. Безусловно. Конечно-конечно. Прекрасно!», я впервые подумала, что тоже могла бы встречать гостей и беседовать с ними. В центре переполненного зала Уитни я чувствовала — мне по плечу любое дело. Трещали вспышки фотоаппаратов. Я смотрела через зал на Йена, приветствовавшего восторженных поклонников. В какой-то момент он поднял глаза, встретился со мной взглядом и улыбнулся мне совсем не так, как остальным. Я тоже улыбнулась; его глаза просияли, но новая вспышка заставила Йена отвернуться. Тогда я подмигнула Виктору, который радостно улыбнулся в ответ. Когда небожитель превращается в человека, это не всегда плохо. Иногда это даже заставляет сильнее его любить.

На следующее утро Йен позвонил в галерею, сказал, что совершенно без сил, уезжает на свою ферму в Коннектикут и прощается на неделю. Выходило, что мы расстаемся до самого отлета в Майами. Конечно, я знала, что в Нью-Йорке мы будем видеться реже, не сомневалась, что буду скучать, но даже не предполагала, насколько сильно.

Однажды вечером тоска по Йену заставила меня пойти к музею Уитни и остановиться перед зданием. Я не могла увидеть Йена — он находился в Коннектикуте, не видела скульптур за стенами музея, но чувствовала себя немного ближе к нему. Чем дольше я стояла, глядя на раздуваемый ветром плакат с надписью «Рис-Фицсиммонс», тем сильнее мне хотелось быть с Йеном. Может, когда-нибудь это и случится, просто время еще не пришло, думала я, перейдя улицу и свернув на восток, к своему дому. Может, когда-нибудь потом…

Как я и ожидала, возвращение в галерею Дика Риза стало крайне неприятным. Снова окунуться в прежнюю жизнь оказалось невыносимо: меня передергивало от издевательских насмешек, злобных взглядов, нытья и шипения, я ненавидела все, связанное с Диком. Но если раньше я верила, что шефа полагается терпеть, какой есть, и что с боссом необходимо уживаться, то сейчас думала иначе.

Накануне моего отъезда в Майами Дик бился в очередной истерике: один малоизвестный художник ушел от нас к другому артдилеру. Хотя шеф нисколько не ценил его и ни разу не устраивал ему персональных выставок, он был вне себя, что тот посмел его покинуть. Задыхаясь от ярости, Дик через интерком приказал мне написать письмо с угрозами в адрес дезертира. Виктор побежал за банановым соком, а со второго этажа неслись вопли, причитания и шипение, которым вторило утешающее кудахтанье Велоцираптора.

— Дик, Дик, ну чем вам помочь? Что мне сделать? Как исправить ситуацию?

— Аманда, я уже попросил Джейн написать письмо.

— О-о, — огорчилась Аманда, но тут же — я почти услышала щелчок — ей в голову пришла мысль: — Джейн, наверное, занята подготовкой к отъезду в Майами. Может, мне написать письмо вместо нее?

— О, если тебе нетрудно! Очень разумное предложение…

Велоцираптор кинулась звонить мне по интеркому, но я не ответила. Пусть пробежится на голенастых ногах по лестнице, если хочет со мной говорить. В ящике стола под ворохом визитных карточек у меня хранился заветный диск. Убедившись, что Кларисса занята, я вставила его в компьютер и распечатала резюме. Подхватив папку с надписью «Арттурне: Майами», я направилась к выходу, хотя было только два часа.

Пройдя по Десятой авеню четыре квартала, я свернула направо.

Галерея Сьюзен Ментон была меньше, чему Дика Риза: всего один этаж, слева вдоль стены длинный ряд столов, за одним сидела сама владелица галереи, излучая счастье и надежду на лучшее будущее, жизнь без Дика. В присутствии Сьюзен зал казался залитым ярким солнечным светом.

— Здравствуйте, — робко заговорила я.

— Джейн, какая приятная встреча! Как поживаете? — сказала Сьюзен Ментон приветливо, но немного озадаченно.

— Хорошо, — ответила я, понемногу обретая уверенность в себе. — А как ваши дела?

— О, прекрасно, прекрасно. Много работы, все хорошо.

— Отлично. Завтра утром я улетаю на артвыставку в Майами, после которой состоится еще одна выставка работ Йена…