Право на одиночество. Часть 1 - Сергей Васильцев

время моего отсутствия дома. Самое позднее я должна быть дома уже в 16 00 . Но это же невозможно!!!)

Я кручу-верчу пока с ним. Не знаю, что и делать, но замуж за него не хочу, и, самое главное, детей от него не хочу!

Это ужасно!

Но у меня пока нет выхода. Я терплю, к тому же мне удалось найти к нему подход. И теперь потихоньку начинаю влиять на него. Позавчера он решил (тоже мое влияние) смотаться куда-нибудь, где потеплее. Я ему рассказала такие небылицы (и былицы тоже) о Кубе (у меня там родители 3 года жили, а я их навещала), что сегодня рано утром он улетел (!) на Островок Свободы. И я СВОБОДНА (абсолютно) целых две недели. Вечером приходит Витя (он обещал). Приготовлю замечательный ужин при свечах и оденусь в черное, как ты любишь. Витька – романтик, хоть и не признается в этом. А завтра еду к Fou-Fou в Ганновер (Он замучил меня своими звонками и письмами любовными ко мне. Не даром из Африки!). Мы едем в воскресенье на три дня в Париж (Он работает экскурсоводом, так что я еду совсем бесплатно.) Fou-Fou блестяще говорит по-французски (это его почти родной язык), и у меня теперь есть возможность изучать его даже в постели. Он тоже предложил мне руку и сердце. Гражданство немецкое у Fou-Fou уже есть – был женат на немке. Один только не делает мне предложений (Как и ты!) – это Витька – зараза. Он сказал, что ни за что бы не женился на мне…

Сегодня еще получила письмо от Сергея (другого) полное любви и страсти (он надеется тоже на наше слияние). Только ты мне не пишешь. Но ведь в этом я сама виновата!

Сереж! Напиши мне, пожалуйста, что же со мной такое происходит. Адрес у тебя теперь есть. К тому же у меня кроме личной еще и общественная жизнь имеется, которая и занимает гораздо большую часть моего времени. Сегодня, кстати, была в библиотеке, выбрала там 21 (!) книгу. Теперь не знаю, как домой донесу. Придется в два приема. А вчера к нам Явлинский приезжал. Я тоже была в числе многочисленных приглашенных. Классный мужик – Григорий. Но сейчас вообщем-то не до него.

Напиши что-нибудь?

Ты меня хоть немного помнишь?

Жду тебя!

Катя».

Я читал это письмо и чувствовал, как окончательно атрофируется пуповина, связывающая меня с моим прежним существом. Кокон, в котором я жил до сих пор, готов был лопнуть. Но мне все еще очень не хотелось сделать это последнее движение.

Почему, чтобы ощутить цену чего-то нужно сначала непременно его потерять?!

Но этот путь в три месяца еще необходимо было пройти. А пока на утро после проводов моей ненаглядной я потащился на работу. Вспомнил про Павла и зашел к ним в лабораторию. Там собрались все ребята и Ольга.

* А вот и ты. Входи. – Голос ее был отлично отрежессирован. Тут слышалось и облегчение: «Наконец-то ты пришел», и легкая обида: «Почему так долго не был?», и, наконец, удовлетворение, что все-таки мы говорим на одном языке и отлично понимаем друг друга. И это отметилось мне как-то без интереса. Зафиксировалось, и все. Ребята пили кофе. А Костик предавался философии:

* Почему у людей такое гнусное убеждение, что если человек умен, если ему удается всякого изящно переспорить, значит, он непременно правду говорит. И верить этому надо безусловно. Тем более если еще и формул нагорожено. Ерунда какая-то! Чем ты умнее, тем легче тебе заморочить голову окружающим. Все, в конечном счете, зависит от того, насколько удачно скомпонуешь постулаты. И постулаты эти в любом случае недоказуемы. И в этом смысле наука ничем не отличается от религии, которая и вовсе зиждется на абсурде. Не перебивай! Но даже если оставить абстракции и перейти к нормальной жизни, то все наши выверты сводятся к доказательству (И себе, между прочим, тоже!) того, что ты вот не такой как прочая всякая деспотичная посредственность. Ты – пуп на ровном месте! Ума палата, ключ от которой, смею надеяться еще у тебя в кармане! – Он шумно перевел дыхание.

* Может быть… Может быть… – мечтательно произнесла Ольга, и я внутренне захихикал. Константин не заметил издевки. Он был увлечен течением собственной мысли:

*

Не может быть, а есть! Кладезь! Возьми любую книгу по современной эрзац философии. Ты прочитаешь больше двух страниц и не уснешь при этом? И что в голове? Умные мысли или ощущение, что здесь кто-то круто определениями поигрался?

* Ну и что же получается, – лениво продолжала Ольга, – ум вреден для здоровья?

* А хоть бы и так!

* А вы про иехуизм слышали? – Я не выдержал и влез в разговор.

* Какой такой …. – Павел даже поперхнулся.

* Учение такое новомодное. Нет? Это все к тому, что сам-то ты себя умным считаешь. И не таким как все.

* Считаю. Но не тычу этим в рожу всем подряд!

* А мне? Ладно – не обижайся.

* На что?

* Все это только к тому, – пропустил я вопрос мимо ушей, – что если человек пытается думать не так как другие, он просто предоставляет альтернативу, ну, возможность выбора тем самым, у кого на это мозгов не хватает.

* Это ты посчитал, что им чего-то не хватает, – опять очнулся Павел, – Только они в этом, может, и не нуждаются. Простые люди они потому и простые, что … простые. Пойдем пообщаемся.

*

Пойдем, – легко согласился я. Не удержался и добавил. – Ты Татьяну сегодня видел. По-моему, она за последнее время еще похорошела. – Продолжил мечтательно. – Какой у нее теперь взгляд с поволокой.

Костик захлопал глазами. Я зацепил взглядом Ольгу, подметил, как изменилось ее лицо, и мирно подумал о глубине взаимной женской симпатии. С тем и притворил за собой дверь.

Мы вышли в коридор. Потом молча добрались до буфета. В общей сутолоке и болтовне говорить можно было сколько угодно. Никто внимания не обратит.

*

Не о женском вопросе. Тут все ясно. Место с чувственным приемом я уже нашел. Давай о работе. Был тут у шефа. Дал он мне твои последние таблицы посмотреть. Моей башки не на все хватает, но если ты, действительно прочухал, что из этого вытекает. Это ж какую кашу можно заварить! Что скажешь?

* Я пока не очень понимаю твои интересы.

* Очень просто! Если эти данные доработать и к моему дисеру приложить – блестящая защита должна получиться. А ты станешь консультантом. То есть все данные