Фракиец - Кутрис

посланиями понятно, и, похоже, этот однорукий что-то хотел передать через решётку, так что нам могут и в спину ударить из его поселения, — высказал свои идеи Марк Туллий.

Пелит кивнул и обратился к пленному:

— Сколько всего у вас в поселении человек?

— До сегодняшнего дня было сорок человек: семнадцать мужчин, тринадцать женщин и десяток детей, — почти не задумавшись, ответил безносый.

Легат вновь подозвал наёмника:

— Нужно посчитать общее количество трупов и сколько из них с яйцами, а сколько — с титьками.

И пока воин ходил подсчитывать половой состав кровавого урожая, Пелит решил задать свой главный вопрос:

— А известно ли тебе что-нибудь про алтарь Отца-тьмы или Матери-свет?

Не успел пленный хоть что-нибудь ответить, как Марк Туллий со злостью в голосе прошептал на системном языке:

— Ебать тебя конём, философ! Кто же такие вопросы прямо задаёт, теперь этот урод нам точно напиздит. Или пытать его придётся калёным железом, пока сам не сознается.

И в этом его «философ» было больше презрения и ненависти, чем в остальных ругательствам.

Пелит же, похоже, тоже понял свою оплошность и, покорно склонив голову, произнёс:

— Ты прав, мой друг, на этот раз моя поспешность может нам дорого стоить.

Пленный, не понявший в этом диалоге не слова, но осознавший, что ничем хорошим ему это не грозит, поспешно заговорил:

— Никогда не слышал об алтарях наших богов, мы всегда молились им лёжа, перед отходом ко сну.

Легат сплюнул, чуть не попав на пленного:

— Что у вас в поселении ещё есть? Перечисляй всё, а мы послушаем.

Вернулся наёмник, которого посылали считать трупы, и отчитался, что насчитал тринадцать мужиков и четыре бабы.

— Хорошо, эту дохлятину тоже оттащи в общую кучу, — подбородком легат указал на труп трехпалого.

— Двое мужчин и девять женщин, — быстро посчитав в уме, выдал Марк Туллий, — не думаю, что они окажут сильное сопротивление, раз их воины оказались почти беспомощны противостоять нам. — И кивнул пленнику: — Давай начинай подробно говорить.

Пленный начал со своего «крысятника», рассказал про то, что у него на попечении были более пятидесяти крыс. Про мастерскую по выделке шкур, где в разных тазах и прочих ёмкостях вымачивались в моче крысиные шкуры. Поведал нам, что почти всё население жило в двух находящихся рядом казармах, кроме Смотрителя и Агронома. У тех были отдельные каморки. Агроном отвечал за определение времени сбора урожая, да и устанавливал, когда, где и что именно нужно сажать в большом саду, наподобие которого я видел во время первой миссии. Рассказал о зале, где лежат непогребённые трупы и о немёртвой охране, что стережет их покой.

— Так… а с этого момента поподробнее, — сразу оживился Марк Туллий.

— Ну это… как его… зал там квадратный и у противоположной стены стоят немёртвые охранники и отстреливают всех, кто выйдет дальше чем на десяток шагов из коридора, — с воодушевлением принялся вещать пленный. — Те из нас, кто так же, как и я сейчас, были юнитами, говорили, что обозначаются они как нежить и воитель смерти с уровнями не меньше десятого.

— Сколько их и чем именно вооружены? — продолжил допрос легат.

— Двое, по каждую сторону от дверного проема, а вооружены каким-то оружием древних и вот таким, — он кивнул на мой пистолет в кобуре.

— Фламмифер, что скажешь? — обратился ко мне Марк Туллий.

Я лишь покачал головой.

— Нужно смотреть на месте, но в любом случае это очень опасное оружие. Наши доспехи не выдержат попаданий. А вот лучники наши, напротив, могут и не убить уже однажды умерших. Особенно если вспомнить единственную мою встречу с нежитью: только практически чудом получилось её тогда одолеть.

— С твоими немёртвыми ясно, что ничего не понятно, давай дальше, — распорядился Марк Туллий.

Пленник продолжил рассказывать про небольшое озеро прямоугольной формы в котором выращивали съедобные водоросли. Про библиотеку, в которой хранятся полтора десятка полуистлевших книг, по которым местные жители учатся читать. И про сокровищницу с вещами пришлых Героев и прочими древними артефактами.

— А вот сейчас интересно уже мне! — воскликнул Пелит.

Но пленный про сокровищницу знал, что она находится рядом с каморкой Смотрителя, но сам безухий в ней ни разу не был.

— А что с Героями, что здесь появились недавно? — спросил жрец.

Череп опять же охотно ответил, что, мол, да появилось трое Героев, одного сразу почти убили, второго чернокожего получилось пленить, ну а третий, — или скорее третья, — сбежала в зал к немёртвой страже и была застрелена.

— Чернокожий жив? — поинтересовался я.

— Часов шесть тому назад был ещё жив, — пожал плечами безносый. — От него пока успела понести только одна женщина.

— Зачем это им? — спросил я у Пелита.

— Ты же видишь: они все как один изуродованы богами, и, похоже, при помощи семени чернокожего воителя стремились спасти своё племя от божественного проклятия.

— Что-то ещё скажешь? — обратился к пленному легат.

— Да вроде всё рассказал уже, — и, всхлипнув продолжил: — Прошу — если меня убьёте, хотя бы дочь мою пощадите.

— Не волнуйся, жизнь твоя нам не нужна, впрочем, как не нужны были и жизни твоих соплеменников, — мягко произнёс Пелит. И, увидев радость в глазах безносого, продолжил: — Если ты и впредь будешь нам полезен, то тебя и дочь твою я смогу забрать в мир, где светит солнце и есть голубое небо. — Впрочем, если ты пожелаешь, можем оставить тебя здесь, — закончил Пелит усмехнувшись.

Глава 24

Штурм

Промочили горло вином, что было у Марка Туллия в вечной фляге, и продолжили допрос Черепа, который жадным взглядом проводил флягу.

— Вот эти зелёные светильники на треногах, — Пелит указал на них рукой, — как долго будут гореть и каким образом их тушить и зажечь вновь?

Пленный сглотнул слюну и поведал нам:

— Эти лампы освещали два длинных коридора, в которых уже много лет нет другого освещения. Раз в десять дней Смотритель менял вон тот чёрный ящичек на такой же, но заряженный.

— Заряженный чем? — поднял бровь Пелит.

Пленный на несколько секунд задумался, как будто подбирая слова:

— Да фиг его знает, наверное elektricesvom, чем же ещё? — с удивлением в голосе произнёс безухий.

— «Elektricesvo» — это что такое? — старательно выговаривая непривычное слово спросил жрец

— Elektricesvo это elektricesvo, светильники горели от него, да и всё, что здесь есть, работает; вернее, работало от него, пока все не потухло, — при этом его голос чётко дал понять, кого он винит в этом.

Мы с Пелитом переглянулись: похоже, как и те артефакты, что были у Пелита в поместье, эти светильники работают