Игры на брачном ложе - Трейси Уоррен

Если бы Мэллори плохо знала Адама, то решила бы, что это был простой совет без всякой задней мысли. Однако она была знакома с ним с детства и изучила все оттенки его голоса и выражения лица. Мэллори понимала, что за его предложением отдохнуть что-то кроется.

Повернувшись, она взглянула в глаза мужа.

— И все же я предпочла бы сначала осмотреть дом, хотя бы его небольшую часть, А завтра твоя экономка покажет мне все остальное.

Сунув руки в карманы, Адам отвел взгляд в сторону.

— К сожалению, экономки здесь тоже нет. Ее, как и дворецкого, тоже нужно еще нанять.

Нахмурившись, Мэллори скрестила руки на груди.

— Так кто же входит сейчас в штат твоей прислуги? Перечисли! — потребовала она.

— Прислуги вполне достаточно для того, чтобы поддерживать нормальную жизнь в усадьбе, кроме кучера и лакея, здесь есть повар, несколько служанок и садовник. Ну и, конечно, не следует забывать о Пенни и Финли, которые приехали вместе с нами.

Мэллори некоторое время озадаченно молчала, обдумывая эту информацию, но затем успокоилась. Адам долгое время находился в отъезде, и ему было не до найма большого штата прислуги.

— Думаю, на первых порах мы обойдемся, — наконец сказала она. — А потом нам все же придется значительно расширить штат. Я даже рада, что смогу нанимать слуг самостоятельно. Ты позволишь мне это?

На губах Адама заиграла улыбка. Он явно почувствовал облегчение.

— Конечно. Теперь ты хозяйка в этом доме. Прислуга находится в твоем подчинении.

— Хорошо, в таком случае позволь мне немного осмотреться в моих новых владениях.

Улыбка снова исчезла с лица Адама.

— Мэллори, я настаиваю на том, чтобы ты сначала отдохнула. Позволь, я провожу тебя в спальню, а обход дома мы пока отложим.

— Но почему? Ты пытаешься что-то скрыть от меня!

— Вовсе нет.

— Не ври мне, Адам Грешем, я тебя слишком хорошо знаю.

Он на мгновение задумался, а затем обреченно вздохнул.

— Ладно, если ты настаиваешь, давай пройдемся по дому. Вскоре ты сама поймешь, почему я не хотел показывать тебе его.

Его слова встревожили и заинтриговали Мэллори. Может быть, ей действительно следовало уступить мужу и удалиться в свою комнату? Впрочем, вскоре любопытство взяло верх над беспокойством, и она шагнула вслед за Адамом к массивной двустворчатой двери.

Он распахнул ее, и они переступили порог просторного помещения с высокими потолками и антресолями. Это была не просто комната, а огромный зал, залитый лучами закатного солнца, струившегося сквозь многочисленные окна. Ее стены были обиты все теми же резными панелями из потемневшего дуба. В них были встроены массивные буфеты и шкафы с пустыми полками. Интерьер был по-мужски тяжеловесным и мрачноватым. В глубине располагался огромный мраморный камин.

Дом был старым, поэтому можно было предположить, что на антресолях, украшенных резными арками, раньше в былые времена, сидели дамы и сверху наблюдали за тем, что происходило внизу.

Мэллори понравился зал. Правда, здесь не хватало мебели, не говоря уже о способных создать уют шторах, коврах, вазах и тому подобном.

Высокие окна без портьер выглядели голыми, убогими.

Обернувшись, Мэллори увидела, что Адам стоит, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— А где мебель? — спросила она. — Почему здесь так пусто?

— Мой отец распродал мебель много лет назад, — с грустной улыбкой ответил Адам.

До Мэллори доводили слухи о том, что прежний граф, отец Адама, был настоящим мотом и кутилой, но она и представать не могла, что увидит в родном поместье подобную картину разорения.

— Но наверное, не все комнаты в этом доме находятся в столь плачевном состоянии? — осторожно спросила Мэллори.

— В том-то и дело, что все, — с горечью ответил Адам. — Мой дражайший папаша обратил в звонкую монету все, что только можно было вынести из дому, а потом спустил вырученные деньги. В доме осталось только то, что было накрепко прибито или приклеено к полу и стенам. Порой мой отец по своей прихоти обменивал то, что было у него под рукой, на продукты и выпивку, не заботясь о цене вещей. Много лет назад один слуга рассказывал мне, что его господин как-то обменял дорогое постельное белье на дюжину яиц, которых ему в этот момент вдруг захотелось отведать. К тому времени все куры в усадьбе были уже проданы или забиты. Отцу и в голову не пришло, что обмен был неравноценным. Он мог по крайней мере запросить за белье две дюжины яиц и свиной окорок в придачу.

Адам отделился от стены и подошел к окну.

— Значительную часть доставшегося ему в наследство состояния отец проиграл в карты, — продолжат он, — Так он спустил серебряный сервиз, подарок королевы Елизаветы, поставив его на кон в карточной игре с каким-то торговцем, который затем переплавил его в монеты. Фамильные портреты пошли с молотка, он не пожалел даже портрет моей матери, написанный вскоре после свадьбы. Однако к тому времени она была уже мертва, и отец не видел ничего страшного в продаже портрета.

— Ничего страшного? — возмутилась Мэллори. — Но ведь то, что он сделал чудовищно!

— Да, ты права, — ровным, бесцветным голосом произнес Адам. — Мой отец действительно был настоящим чудовищем. — Он вздохнул и повернулся к ней лицом. — Мне не следовало привозить тебя сюда. Лучше бы я отвез тебя назад в Брейборн и оставил на попечение брата до тех пор, пока не привел бы свою усадьбу в полный порядок. Но во мне взыграл эгоизм, я не захотел ехать в Грешем-Парк один, без тебя.

У Мэллори бешено забилось сердце, она машинально прижала руку к груди.

— Я пойму тебя, если ты выразишь желание уехать отсюда, — продолжал Адам, стараясь не смотреть на жену. — Впрочем, если думаешь, что здесь тебе придется спать на полу, то заблуждаешься. Как только была назначена дата свадьбы, я занялся обустройством комнат будущей графини. Там есть все, что тебе нужно, поверь. А если окажется, что в твоих комнатах чего-то не хватает или что тебе что-то не нравится, ты только скажи: я все куплю, переделаю, доставлю в усадьбу!

— Адам…

— В столовой много новой мебели, ты сама скоро увидишь. Я обставил для тебя одну из гостиных. Надеюсь, тебе понравится. Там есть даже письменный стол, за которым ты сможешь писать письма родным и друзьям. — Адам сделал паузу и провел рукой по волосам. — Я думал, что если ты сначала увидишь свои комнаты, то не так испугаешься вида пустых помещений с голыми стенами в других частях дома. Повторяю, я не стану корить тебя, если ты решишь уехать отсюда. Хочешь, я прикажу заложить лошадей? Пенни, наверное, еще не распаковала твой багаж. Или, может быть, останешься хотя бы на ночь? Ты сможешь отправиться в путь на рассвете и…