Пле(мя)нница - Ая Сашина

сказать, как я скучаю. Но Егор, наверное, обижен на меня. Я ведь засомневалась… А он, скорее всего, ждал от меня напористости, уверенности в своих действиях, твердости в принятом решении быть с ним.

Ну, почему я не смогла стойко отстоять своё решение? Почему в очередной раз спасовала? Я так боюсь, что Егор после этого разочаруется во мне, что ему надоест моё непостоянство.

Сердце замирает от радости, когда ближе к вечеру вижу, как загорается экран мобильного и на нем высвечивается имя любимого. Хватаю трубку, дрожащим пальцем веду по зеленой дорожке, принимая вызов.

— Привет.

Одно слово, произнесенное Субботиным, и мурашки бегут по коже. Как же я соскучилась по нему. Я без него — как умирающий в пустыне без воды.

— Привет, — сама слышу, сколько в моем голосе радости. Этого не скрыть.

— Ты дома?

— Да, дома. Сегодня вообще никуда не выходила.

— Ну, так выходи сейчас, — говорит он.

По голосу слышу, что Егор в данную секунду улыбается. Невольно и на моих собственных губах зажигается улыбка. Это так странно… Вокруг могут бушевать бури, но, если рядом Егор, или просто слышу его голос, я совершенно ничего не боюсь. Рядом с этим человеком чувствую себя полностью защищенной.

— Не хочу, — отказываюсь от предложения выйти куда-либо. Выгляжу сегодня отвратительно, не хочу пугать народ своим видом. — А ты где? Чем занимаешься?

— А я стою возле твоего подъезда. Не хочешь выходить, значит, мне подняться?

— Ты шутишь? — нервно спрыгиваю с дивана. Не верю Егору, но кровь уже бежит по венам от волнения быстрее.

— Не шучу, Алин, — вздыхает он. — Честно. Выходи, если не хочешь, чтобы я поднялся. Мама дома ведь?

— Мама дома, — словно заведенная кручусь в комнате, не понимая, что делать. Все окна в квартире выходят не на двор, поэтому проверить, приехал Егор на самом деле или просто шутит, я не могу. — Скажи, ты шутишь или нет?

— Какие шутки? — смеется он. — Быстрее выходи. Я соскучился.

— Шутишь… — замираю посреди комнаты, признавая в этот самый момент, что Егор всё-таки действительно приехал.

— Я жду…

Звонок прерывается. Ещё несколько секунд я стою, словно статуя, затем срываюсь с места и ракетой несусь в ванную комнату. Стараюсь привести себя в более-менее привлекательный вид, и причем быстро, но получается не очень. Под глазами синяки, которые не удается скрыть до конца, потрескавшиеся губы, какой-то серый оттенок кожи на лице.

— Куда-то собираешься? — подозрительно смотрит мама, когда я иду обратно в комнату, чтобы переодеться. Они с Настей сидят в зале, смотрят фильм по телевизору.

— На улицу. Нельзя? — после утреннего разговора я не могу нормально общаться с мамой. Я разочарована тем, как она поступила. Нужно было сразу рассказать правду, а не заставлять страдать нас с Егором и дальше. Неужели она не понимает, что мы и сами были не рады тому, что совершили, как тогда казалось, грех? Неужели не понимает, как мы себя потом ненавидели? Неужели думает, что не страдали, испытывая запретные чувства?

— Прогуляйся, конечно. Может, к Ольге зайдешь? — вспоминает она о моей школьной подруге.

Если честно, в последнее время с Олькой я практически перестала общаться. У неё своя жизнь, у меня своя. Точек соприкосновения не осталось, говорить особо не о чем. Обсуждать старых знакомых, старые события раз за разом совсем не интересно. А рассказывать о новых важных моментах, происходящих в жизни, совсем не хочется.

— Возможно, зайду, — соглашаюсь, думая о том, что это отличная отмазка на случай моего долгого отсутствия.

Выходя из подъезда через десять минут, сразу же нахожу взглядом машину Субботина. После случая с тем, как нас целующихся засекла моя начальница, Егор затонировал стекла, поэтому сейчас я не могу увидеть его лица. Быстро бегу к машине, так как на улице накрапывает дождик, и запрыгиваю в теплый салон авто. Тут же оказываюсь в объятиях сильных рук и под прицельным взглядом голубых глаз. Причем взгляд явно удивленный.

— Тебя здесь истязали? — Субботин хмурится. Явно недоволен увиденным.

Не отвечаю. Крепко обнимаю Егора, прячу лицо на его груди. Вдыхаю терпкий запах мужских духов. Время замедляется, всё плохое отступает на задний план. Егор здесь. Рядом. Со мной. Вместе мы справимся.

— Эй… — он нежно трясет меня за плечо, пытается отодвинуться, чтобы посмотреть мне в лицо.

— М-м-м, — мычу, млея от счастья.

— Посмотри на меня, маленькое привидение, — с юмором просит он.

Делаю то, о чем он просит. Наши взгляды встречаются и уже не могут расстаться.

— Тебе плохо? — он ведет ладонью по моей щеке. — Ты бледная очень.

— Уже хорошо, — я снова пытаюсь прижаться к его груди, но он меня останавливает.

— Алин, что происходит? Неужели мать так сильно давит на тебя? — он переводит взгляд на подъезд. — Хочешь, я поднимусь и ещё раз поговорю с ней?

— Нет, — успокаиваю его, — всё уже хорошо. Поехали отсюда, — хоть стекла затонированы, мне не совсем комфортно сидеть возле дома.

— Куда поедем? — он снова концентрирует на мне всё свое внимание. Греюсь в нём, словно в лучах весеннего солнца.

— Я покажу…

Мы едем на окраину города, к большому озеру, вокруг которого разбит красивый парк. Людей здесь обычно много, но сейчас из-за погоды практически никого нет. Не сговариваясь, выходим из машины и, взявшись за руки, медленно бредем по одной из многочисленных дорожек. Маленькие капли воды изредка капают с неба, но нас они не пугают. Свежий чистый воздух пьянит.

— Почему ты приехал?

— Я же сказал, что соскучился.

— Есть телефон, — жмусь к нему. Не потому, что холодно, а потому, что хочется быть ближе.

— Так не интересно. К тому же я подумал, что переночую в гостинице, а завтра вместе поедем обратно.

— Хорошая идея. Почему ты не предупредил, что едешь?

— Я хотел сделать сюрприз.

— У тебя получилось.

— Надеюсь, он оказался приятным? — Субботин наклоняется и целует меня в губы.

В эту самую секунду капля воды падает прямо туда, где соприкасаются наши губы. Не сдерживаясь, мы начинаем смеяться. Казалось бы, что в этом такого? Просто упала капля воды. Да и куча проблем в наших отношениях никуда не исчезла… Но становится вдруг так легко, так безмятежно.

Егор останавливается, притягивает меня к себе ближе и, перестав смеяться, снова начинает целовать. Но на этот раз уже напористо, с силой, страстью. Отвечаю ему с таким же пылом.

Не знаю, сколько бы это продолжалось, но в какой-то момент мы слышим громкий звук. Отрываемся друг от друга, и едва успеваем отпрыгнуть в сторону, как мимо нас проносится несколько велосипедистов.

— Идиоты, — недовольно ворчит Субботин, однако, когда его взгляд возвращается