Выжившая из Ходо. Наследница некромантов - Ольга Дмитриева

— Да, я призвала дух твоего дяди сюда. И теперь он поможет мне навести порядок в Рибене.

С этими словами я первой начала подниматься по лестнице. Рико шагал рядом, а Тьен и Винсент держались позади.

Земля под моими ногами была наполнена силой. Каждая священная веревка на воротах, каждая ступенька излучала зеленый свет. Я ощутила колебания зеленых нитей и предупредила Винсента:

— Не используй светлую магию. Тьен, прикроешь его!

Между алых столбов проскользнули две крылатые тени. Эти касуги были крупнее того, которого я связала Договором. Я не стала церемониться и выхватила катану духа. Касуги успел увернуться, но кончик моего клинка срезал прядь алых волос. Ворон попытался сбить меня с ног ударом крыла, но я ловко уклонилась и на этот раз рассекла черное крыло. Он заверещал и оскалился. Но касуги пришлось сделать шаг назад. Рико успел ранить своего.

— Отступитесь! – крикнула я, выхватывая из-за пазухи священную кость.

Тёмные глаза касуги округлились от удивления. От этого они еще больше стали напоминать птиц в человеческом обличье. Оба тут же отбили ритуальные поклоны и уползли в лес, волоча за собой медленно заживающие крылья. Я обернулась к Винсенту и убедилась, что с моими товарищами все в порядке. Сзади никто не нападал. Я бросила им:

— Теперь проблем быть не должно. Идем.

Мы продолжили шагать по ступеням мимо красных столбов. Больше нас никто не беспокоил.

Святилище на Вороньей горе было очень старым. Одним из старейших в Рибене. Говорят, его основали сами боги. Уже позже туда пришла нежить – касуги. Да и те по большей части мирно уживались с некромантами. Но род ослабел, а птички – обнаглели. Настала пора призвать тварей к порядку.

Здесь не было ни здания, ни даже навеса. Только круглый камень ростом с человека, который обхватывала еще одна священная веревка. Между ее волокон торчали вороньи перья. Стоило нам с Рико остановиться перед ним, как на гладкую вершину камня опустились шесть крупных воронов. Принимать человеческое обличье они не спешили и внимательно разглядывали нас, поворачивая головы.

Я достала священную кость и уверенно произнесла:

— Я принесла вашу святыню и готова заключить Договор на пять лет.

Один из воронов, наконец, перевоплотился. Выглядел он как седовласый воин, крепкий и статный, а за плечами его покачивались черные крылья.

— Кто ты такая или от чьего имени говоришь, чужеземка? – спросил он.

Я заправила белую прядь волос за острое ухо и громко заявила:

— Меня зовут Мия Ходо. По праву духа, крови и магии, я готова принять вашу клятву в обмен на кость, которую вы считаете священной. Со мной мой названый брат – Рико Мисуто, который готов принять вашу клятву как глава рода и хозяин этих земель.

Какое-то время старый ворон смотрел на меня темными глазами, а затем медленно сказал:

— Священный камень узнает твой дух и готов принять кровь и клятву. Что ж, пусть будет так. Не думал я, что кто-то ушел из сети Ода.

— Ода заплатят за свое участие в гибели моего рода, – равнодушно ответила я.

Касуги спрыгнул с камня и острым когтем вспорол себе ладонь. Затем он прижал ее к камню и торжественно произнес:

— Клянусь быть союзником родов Мисуто и Ходо. Ваш бой - мой бой, ваша кровь – наша кровь. Да будет так с момента возвращения нам священной кости и пять лет после.

Мы с Рико повторили его жест и приложили окровавленные ладони к камню. Стараясь сдержать удивление, я произнесла слова клятвы. Вороны не только не обманули, но и пообещали больше, чем я просила. И я обязательно должна придумать, как это использовать в своей игре против Харуто и его сообщников.

После того как камень впитал нашу кровь, скрепляя Договор, я торжественно вручила старейшине его святыню. Тот степенно поклонился, обернулся вороном и улетел. Вслед за ним в воздух поднялись и остальные.

Рико коснулся моего плеча и сказал:

— Мы с Тьеном подождем вас на лестнице. Не тяни. Эта магия отнимет у тебя немало сил.

Я кивнула и повернулась к Винсенту. Юноша пытался сохранять на лице маску невозмутимости, но получалось плохо. Я негромко заговорила:

— Предупреждаю сразу – это не будет выглядеть так, как в твоих мечтах.

— В каком смысле? – настороженно спросил юноша.

— Ты задашь вопрос душе. Ее тело давно похоронено, а человеческий образ душа не хранит, и принять его не может. Это не будет похоже на разговор с человеком. Так что если ты рассчитывал на что-то вроде последнего свидания – не выйдет.

Винсент помрачнел, но заговорил спокойно:

— Тогда что выйдет?

— Ты сможешь задать ей один вопрос. Только один, так что формулируй его как можно точнее.

— Хорошо, – ответил юноша и натянул рукава.

Я покачала головой и указала на его руки:

— И мне нужны ленты. Обе.

Винсент неохотно размотал артефакты и сложил передо мной на землю, возле камня. Я капнула на белую ткань вою кровь и поднесла окарину к губам. Мелодия заполнила поляну. Винсент слушал ее, стиснув зубы.

Мне и правда понадобилось очень много магии. Я играла так долго, что белое сияние разлилось над лентами тогда, когда юноша уже перестал ждать. Сгусток белого света отделился от артефактов и завис перед лицом Винсента. Я опустила окарину и сказала:

— Она слышит тебя и ответит. Напоминаю – только один вопрос.

Юноша медленно кивнул. Я ждала чего угодно – что он будет просить прощения, попытается узнать, почему она так поступила, перебирать воспоминания... Но Винсент, не отрывая взгляд от светящегося шара, спросил:

— Как мне жить без тебя, Лилиана?

Сгусток белого света задрожал, а потом осторожно коснулся груди Винсента. Ее ответ слышали только он и я:

«Впусти в сердце новую любовь. С любовью в сердце иди по жизни».

... Когда белый свет погас, и душа ушла, юноша сделал шаг к белым лентам. Но я преградила ему путь и тихо сказала:

— Оставь их здесь, Винсент. Посмертный артефакт – сильная магия. Она удерживает ее душу и не дает окончательно уйти в иной мир. Ты силен и станешь еще сильнее. Тебе больше не нужна ее защита. Отпусти ее.

Несколько минут чувства на его лице сменяли друг друга. Возможно, это было самое тяжелое решение в его жизни. Винсент стиснул зубы, резко отвернулся и пошел прочь. Я выхватила катану духа и одним ударом рассекла белый шелк, обрывая