Крымский Джокер - Олег Голиков

…А двумя часами раньше Лидия Петровна уединилась с Ломакиным в большой, украшенной охотничьими трофеями комнате с жарко пылающим камином. В углу возле высокого дубового буфета с цветными рифлёными стёклами, громко тикали большие напольные часы с тусклым циферблатом. Три удобных, сделанных на заказ, кресла, стояли в центре, вокруг небольшого стола из морёного дуба. Рядом с окном примостился диван на гнутых ножках с мягкой велюровой обивкой. Чувствовалось, что над интерьером помещения поработали с душой и без всяких новомодных штучек.

Леди курила, пуская дым к потолку, и хрустела своими любимыми конфетами.

— Испортишь ты себе зубки этими цукерками, Лидушка, — неодобрительно покачал головой дед Гриб, сидя возле камина в кресле-качалке.

Афанасьева, постукивая папиросой по спичечному коробку, спокойно ответила:

— Ты, Иваныч, за мои зубы не беспокойся. Скажи вот, к примеру, почему в двух последних твоих отчётах цифры занижены? На двадцать одну тысячу?

Ломакин закряхтел, вылез из кресла и подошёл к горящему камину. Взяв в углу кочергу он начал что-то подправлять в очаге. Затем, обернувшись, весело посмотрел на Лидию Петровну из-под кустистых бровей.

— Расходы, Лидушка, расходы… Менты свою долю подняли. Братва, опять же, тоже борзеет потихоньку…

Афанасьева, не отвечая, стала смотреть на огонь. «Мутит, конечно, дедок… Крысятничает. Да бог с ним — мне сейчас он позарез нужен. Вот раскрутим эту тему с американским баблом — тогда и можно ему предъяву кинуть. Хотя если выгорит всё — брошу всю эту мышиную возню — и в штаты свалю! Навсегда… — она стряхнула пепел. — Где же Борис запропал?»

Ломакин отошёл от камина, забрался в кресло и с трудом придвинул к себе тяжёлый стол на котором стояла высокая хрустальная рюмка и початая бутылка коньяка. Выпив, он расслабленно прикрыл глаза. Потом, посмотрел с прищуром на Афанасьеву изучающим взглядом и спросил:

— Где же твой стратег подевался? Что-то слишком долго он возле консульства гуляет…

Лидия Петровна жёстко глянула в умные глаза дедушки Гриба.

— Борис своё дело знает. Приедет — и разложит весь пасьянс на завтра. Ты, дед, лучше расскажи мне, как твои опричники проворонили в аэропорту…этого, Карытина?

Ломакин заёрзал в кресле. Потом опрокинул ещё рюмку коньяка и крякнул.

— Да… Мой грех. Послал вроде и не совсем последних дураков… — он сокрушённо покачал головой. — Самому надо было поучаствовать. Оттого и казнюсь теперь денно и нощно….

Железная Лида усмехнулась, глядя на покаянное лицо дедушки Гриба. Она хорошо знала актёрские способности старого вора, и ни на минуту не усомнилась, что Ломакину давно до лампочки его промах.

— Давай-давай! — подзадорила она Василия Ивановича. — Вон, черпани пепла из очага, да башку свою хитрожопую присыпь для полного раскаянья!

Её глаза зло сверкнули:

— Будет тебе юродствовать — расскажи, как дело-то было!

С дедушкиного лица исчезло выражение раскаяния, и оно стало сердитым.

— А пусть тебе сам герой и доложиться. Как так можно таким полным лохом на ровном месте оказаться! — он достал мобильный, набрал номер, и грубым тоном сказал в трубу: — Але, Саныч? А ну-ка бросай там хуи пинать — и живо ко мне в охотничью подскочи!

Через пять минут, в дверь постучались и в открытую щель просунулась бритая голова утреннего любителя мотоциклов:

— Можно, Василий Иванович?

— Можно Машку за ляжку! Проходи, герой. Вон — гостья наша интересуется, как вы позавчера в Борисполе человечка потеряли. Расскажи-ка всё без утайки…

Саня покраснел и насупился:

— Я же вам расска-…

— Бля, Саня, ты чо — оглох? — Иваныч даже привстал в кресле. — Ещё раз меня так подведёшь — будешь рассказывать всей братве о своём лоховстве по сто раз на день!

Парень вжал бритую голову в плечи и нехотя начал:

— Ну я, короче, с Хохлом и Цыганом поехал в Борисполь. Нужно было взять пассажира с американского рейса. Фото его у нас не было… — Саня, ища поддержки глянул в сторону Лидии Петровны. Афанасьева презрительно посмотрела мимо парня. Потом молча закурила и пустила вверх тонкую струю дыма.

Ломакин недовольно глядя в потолок, где расплывалось облако от «Беломора», кивнул:

— Давай — продолжай!

— Короче, не было фото. Было только устное описание… Бородка там у него вроде и прочая хуетень. И что лох этот, будет единственный пассажир из Бостона… Ну мы, зарядили нашего таможенника соткой грина, и он вместе с этим кренделем вышел из накопителя.

Ну, типа, чтоб мы его срисовали…

Браток нерешительно стал переминаться с ноги на ногу.

Лидия Петровна слушала нехитрый рассказ без особого интереса.

— Дальше…

— А дальше, Хохол, типа, он таксист, подвалил к этому фуцыну. Туда-сюда, сговорились они до вокзала за полтинник ехать. Только из дверей вышли, я подхватил сумку этого фраера, и Цыган сзади нарисовался. Ну, почти вплотную за ним шёл… Тут этот гондурас как-то спокойно так говорит:

— Ой… Подождите, мужики — я, кажется, паспорт на стойке забыл!

И резво так похилял обратно к таможне. Что-то спрашивал там у тёлки в форме с минуту… Потом зачем-то к кассе продажи билетов подвалил. Ну, мы следом. Стали в сторонке, пасём. Деваться ему, в натуре, некуда, а ломать его в здании порта — дело нереальное. Менты кругом…

С кресла отозвался дедушка Гриб:

— Нереальное… — передразнил он лысого рассказчика. — А вот третьего дня шмалять в нотариальной конторе в центре города тебе реально было?! Менты не смущали? Ладнодальше давай…Ишь, распыхтелся как самовар!

Лидия Петровна сразу с интересом посмотрела на покрасневшего от напряжения бойца:

— Так что, багаж его у вас всё-таки остался?

— Ну да. Это меня тоже как-то успокаивало. Может, в натуре, думаю, мужик забыл ксиву свою. А эта падла у кассы покрутилась минуты две, и потом бегом как ломанётся в зал вылета.

Мы с Хохлом за ним. А этот гондурас подваливает к светящейся таблице «Киев — Симферополь» с номером рейса, и, вот гнида! — спокойно так билет на посадку предъявляет — и валит в накопитель, как к себе домой!

— А вы как лохи машете ему ручкой, — съязвил дедушка Гриб.

— Так кто мог подумать, что этот урюк так быстро нас вычислил. И билет нагло купил у нас на глазах, гад… Ничего — доберусь я до него! — Шурик заиграл желваками и сжал до хруста кулаки. — Ну вот, как бы, и всё…

Он просительно посмотрел на Ломакина:

— Я пойду, Василий Иванович?

— Ты, Санька, по-моему вместе с волосами и мозги себе сбрил. Ладно — иди уж… — Гриб встал, подошёл к окну, открыл жалюзи и стал смотреть на падающие снежинки. «Снегу завтра навалит — поохотиться бы…» — тихо прошептал он.

Лидия Петровна сидела, задумавшись. Так, в полной тишине, прошло минут десять. Потом Афанасьева спросила:

— А что там у него в сумке было, Василий Иваныч?

Ломакин ответил, не оборачиваясь:

— Фигня всякая. Ничего интересного. Сувениры какие-то…Шмотки… Вискаря литр. Труба мобильная без карточки.

— Труба? — перебила его Лидия Петровна.

— Ну да. Да мы пробивали её — десятые руки — концы не найдёшь…Потом, диски какие-то с музыкой, хер догонишь… Короче — фуфло.

Ломакин, нагнувшись, закурил, и стал опять смотреть в окно. Во дворе под навесом сидели два охранника и играли в нарды. «Надо сказать, чтобы мотоцикл в гараж закатили, работнички.… А то подморозит — мало ли чего с ним может случиться. А у Андрюхи день рождения скоро…» — с удовольствием припомнил он, а вслух сказал:

— А что ты делать с этим Буратиной будешь, Лида? Как я понимаю, с собой он свои сольды не таскает?

Лидия Петровна снова не ответила. Она в задумчивости смотрела куда-то сквозь Гриба.

Казалось, Афанасьева ничего вокруг не замечает. Василий Иванович опустил жалюзи и пошёл к двери:

— Ладно, Лидок — ты пока пошуруй мозгами. Я скоро буду…

Он спустился вниз и пошёл к флигелю. Там он взял радиотелефон и, прикрыв рукой трубку, тихо сообщил:

— Она уже у меня. Да… Сидим, чаёк пьём по-стариковски… Особо не распространяется, но информация подтвердилась — клиент в Киеве. Да… Возможно, завтра после обеда возьмём. С ней ещё помощничек какой-то мутный приехал. Он сейчас где-то в городе ошивается. Ночевать у меня будет — внизу. Ты послушай его вечерком через свои слушалки — глядишь, позвонит кому… И завтра тоже… Да пока ничего…Но глазёнки у него както нехорошо пляшут… Ну всё, родной…До связи.

Дед Гриб положил трубку и вышел на улицу.

— Эй, Саныч, Хохол! Мотоцикл в гараж закатите и перебирайтесь в дом! Можете понадобиться, — он огляделся: — Не понял — а джип где?

— Так Мыкола на нём укатив! К своей дивчине. Казав, що ты в курсе, Иваныч…

Ломакин ничего на это не ответил, махнул рукой, мол, бог с ним, и зашёл в дом.