Кровь и золото погон - Сергей Дмитриевич Трифонов

— На службу к белому воинству пойдёте?

— Так точно, господин подполковник. С радостью!

Бывший прапорщик оказался большевиком, с ним разговора не получилось.

В Покров утро выдалось холодным и ветреным, сыпал мокрый снег, превращавшийся в лужи. На центральной площади Ропши собралось около сотни местных жителей. Фонарных столбов не хватало, поэтому за ночь по приказу Павловского псковские староверы из 4-го эскадрона смастерили десяток виселиц.

Павловский взобрался на армейскую фуру, прокашлялся и, словно заправский оратор, обратился к горожанам:

— Уважаемые дамы и господа, дорогие ропшинцы! Я, подполковник Павловский, рад вас приветствовать от имени командования русской Северо-Западной армии. По божьему благословению, под белым чистым стягом и святым российским триколором мы вместе с армиями адмирала Колчака и генерала Деникина, под водительством генерала Юденича идём освобождать нашу многострадальную матушку-Россию от дьявольских большевистских полчищ. Недолго вам осталось страдать. Скоро мы освободим стольный град Петра, наши товарищи — первопрестольную, Казань, Екатеринбург… Дни жидо-большевистской власти сочтены. Создавайте в городе законные органы власти и управления, начинайте коммерцию. Тыловые службы нашей армии помогут вам хлебом и мануфактурой. К вам же, дорогие горожане, у меня две просьбы. Нашим бойцам не хватает тёплых вещей, а зима, по всем видам, предстоит ранняя. С благодарностью, — Павловский поклонился в пояс, — примем любую вашу помощь.

Толпа одобрительно загудела, задвигалась. Послышались выкрики:

— Знамо дело, помогем белому воинству!

— Благодарствуем за освобождение от кровавых супостатов!

— Ропшинки любят вас!

Павловский снова низко поклонился и продолжил:

— Вот этих красных, — он указал на стоявших босых, в исподнем, в большинстве раненых красноармейцев, — нам с вами вместе судить. Виновны ли они перед вами, перед народом русским?

Толпа вновь загудела. Некоторые робко произнесли:

— Простите их… Господь им судья… Будьте милостивы…

Но их заглушили:

— Виновны! Вешать их!

— Сжечь адское племя!

Павловский, подняв руки, успокоил толпу.

— Суд народный — праведный суд! Отец Михаил, приступайте.

Полковой священник предложил пленным исповедаться и причаститься. Большинство отказались. Но Игнатьев исповедался. Казнили тридцать пять человек.

На следующий день по приказу генерала Ярославцева полк выдвинулся в сторону Гатчины. Британские шинели совсем не грели. Благодарные ропшинцы обеспечили кавалеристов вязаными шарфами, шерстяными свитерами, душегрейками. Горожане натащили три воза овчинных тулупов, полушубков, шерстяных рукавиц, перчаток, тёплых портянок… Павловский был рад: его люди в эту зиму не замёрзнут.

В освобождённой от красных Гатчине Павловский узнал о производстве его в чин полковника. Его помощник, ротмистр фон Лемке, стал подполковником, подъесаул Тимофеев — есаулом, штабс-капитан Воронов-Богданов — капитаном, поручик Гуторов — штабс-капитаном. По случаю кратковременного отдыха и производства в чины офицеры полка вместе с командиром упились вусмерть.

9

Командование Северо-Западной армии 18 октября девятнадцатого года начало завершающий этап армейской операции — штурм Петрограда. Наступление на город через Царское Село — Пулково осуществляла 5-я колонна в составе 2-й дивизии генерала Ярославцева, через Стрельну — Лигово — 6-я колонна, сформированная из 5-й дивизии светлейшего князя Ливена и бронетанкового батальона. Колонна № 4 под командованием генерала Ветренко (тот самый Ветренко, от которого штаб Северного Псковского корпуса летом 1918 года не знал, как избавиться из-за своеволия и разгильдяйства) должна была перерезать Николаевскую железную дорогу в районе станции Тосно, тем самым лишить Петроградский гарнизон возможности получать подкрепления из Москвы.

Колонны № 1 (отдельная бригада полковника Лебедева), № 2 (4-я дивизия князя Долгорукого и конная дивизия генерала Булак-Балаховича) и № 3 (1-я дивизия генерала Дзерожинского) наносили отвлекающий удар из района Луги и маневрировали на псковском направлении, не позволяя красным нанести контрудар на правом фланге армии. Отдельные задачи командования выполняли конно-егерский полк полковника Бенкендорфа и драгунский полк полковника Павловского.

К 21 октября войска армии вышли к предместьям Петрограда. В то время как кровопролитные бои развернулись в Онтолове, под Лигово, Пулково, в Царском Селе и Павловске, генерал Ветренко не выполнил приказа об овладении станции Тосно, двинул 3-ю дивизию через Павловск, где и застрял 22 октября, полностью открыв фланг армии со стороны Колпина, позволив красным гнать составы с подкреплением по Николаевской железной дороге с юга.

Угрожающая обстановка сложилась на левом фланге армии. Там, вдоль побережья Финского залива, наступление вела 1-я эстонская пехотная дивизия, поддерживаемая огнём кораблей британского флота. По замыслу союзного командования, эстонцы должны были в тылу Красной армии высадить десанты и захватить береговые форты. Столкнувшись с упорным сопротивлением красных, эстонское командование прекратило активные действия, оставив армию белых незащищённой со стороны моря. Спустя два года, в Варшаве, Б. В. Савинков на резкое замечание Павловского об очередном предательстве союзников так оценивал действия эстонцев:

— Что же вы хотите, милейший Сергей Эдуардович? Такова плата эстонцев Белому движению за их освобождение в январе девятнадцатого года от красной чумы! Вы что же, думали, таллинское правительство с радостью встретило бы известие о взятии Петрограда Юденичем? Ничуть не бывало. В случае победы белых эстонцам ничего не оставалось, как ожидать, когда на рейде их столицы появились бы русские корабли под флагом единой и неделимой России и своими залпами оповестили о завершении краткой эры национальной независимости. Эстонцы вели тройную игру. Руками белых изгнали красных. От англичан получили займы, оружие, продовольствие. От Советов — признание суверенитета. В проигрыше осталось только Белое движение.

Понимая, что операция по захвату Петрограда стала давать сбои, а резервов не было, генерал Юденич вновь попытался реанимировать свою прежнюю идею — вовлечь в наступление финскую армию. Он просил французов оказать давление на правительство Финляндии, а 23 октября поручил своему представителю в Финляндии генералу А. А. Гулевичу обратиться к финнам с просьбой о военной поддержке, отметив переброску Советами войск с Карельского перешейка. Финское правительство, как и эстонское, руководствовалось собственными интересами и, лишь получив сведения о контрнаступлении Красной армии, 5 ноября официально информировало генерала Юденича об отказе от военного выступления. Ситуация становилась угрожающей…

Между тем в то время, как Северо-Западная армия отдыхала и готовилась к решительному штурму Петрограда, 17 октября в Петроград прибыл председатель Реввоенсовета Республики Л. Д. Троцкий. По его указанию в городе усилили режим военного положения. Во всех районах города сформировали штабы внутренней обороны, подчинив им батальоны с пулемётной командой и приданной артиллерией. Город разделили на три рубежа обороны и определили пути организованного отступления в случае успеха белой армии. В трёхсуточный срок была проведена мобилизация рабочих в возрасте от 18 до 43 лет, а также коммунистов и комсомольцев. Железной рукой Троцкого улучшилось продовольственное снабжение города и армии. В действующей армии суточный хлебный паёк поднялся с полфунта до 2-х фунтов. Петроградцы начали получать по