Спасти человека. Лучшая фантастика 2016 (сборник) - Румит Кин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ладно… – глухо выговорил он. – Допью сейчас и позвоню…
– Может, сначала позвонишь, потом допьешь?
Влас решительно помотал головой.
– Нет. Перед расстрелом – положено…
– Ну, давай тогда я позвоню.
– С ума сошла?
– Власик… – глядя на него с умилением, укоризненно произнесла Арина. – У меня будущая специальность – бытовая интрига. А ты сейчас все испортишь… Нет, вы только посмотрите на него! Его же выручить пытаешься, а он…
– Ты их еще больше напугаешь…
– Конечно, – с достоинством подтвердила она. – А ты как думал? Сначала напугать, потом обрадовать… Первое правило.
Подозвала официанта и о чем-то с ним пошепталась.
– Посиди пока, – велела она, поднимаясь. – И кончай нервничать! Дело-то пустяковое… Сейчас все уладим…
Оставшись один, Влас схватил фужер и единым махом добил остаток коньяка.
* * *Солидный этот глоток вернул его из угрюмого будущего в романтическое настоящее – успокоился страдалец, расслабился, чему, кстати, и обстановка способствовала. Да не так уж все плохо и складывается! Говорит, уладит сама? Никто за язык не тянул – пусть улаживает… В конце концов, в затруднительных случаях принято обращаться к профессионалу. Арина, конечно, заочница, но чему-то же их там учат! Бытовая интрига – с ума сойти…
И на истерзанную душу скитальца сошли беспечность и умиротворение. Мысли, посетившие Власа, не отличались благородством, но были приятны. А ведь такое чувство, что Арина и впрямь на него запала, опутывает вовсю… Дамы приглашают кавалеров… А кавалер вот возьмет и позволит себя опутать! Лови его потом в Суслове…
Однако через пару минут целительная сила коньяка иссякла, и тревога нахлынула вновь. «Сначала напугать, потом обрадовать…» Брякнет ведь напрямую, не подготовив, не… С ее-то бесцеремонностью? Запросто! Уж лучше и впрямь самому позвонить, пока не поздно…
Влас Чубарин сунул пальцы в нагрудный карман – и похолодел: пусто. Неужто в музее выронил?.. Э, нет! Тут не выронил – тут другое… Вспомни, с кем ты сейчас сидел за одним столиком! Судорожным движением проверил прочее имущество. Бумажник на месте, ключи на месте, паспорт… А телефон исчез.
Янтарные язычки свечей померкли вновь – настолько был силен приступ бешенства. Потерпевший вскочил, неистово огляделся, однако вокруг лениво перебирала оттенки ресторанная полумгла, а кроме того, поди еще пойми, в какую именно сторону ушла Арина.
– Официант!
Над столиком склонилось отрешенное мудрое лицо.
– Где она?!
Старый гарсон шевельнул седеющими бровями.
– Должно быть, пудрит носик, – уважительно предположил он. – Полагаю, вскоре вернется…
Клокоча от возмущения, Влас Чубарин опустился на стул.
Прошло еще минут пять, прежде чем из плавной круговерти бликов и теней явилась победно улыбающаяся Арина. Присела напротив, взглянула на Власа – и тотчас перестала улыбаться.
– Что еще стряслось?
Тот простер к ней растопыренно-скрюченную пятерню (точь-в-точь как на памятнике жертвам справедливости) и не в силах выговорить ни слова потряс ею.
– Где?.. – удалось наконец прохрипеть ему.
Арина подалась через столик навстречу, с комической озабоченностью тронула лоб и щеки Власа – не температурит ли?
– Кто «где»? Ты о чем вообще?
В горле опять запершило, и онемевший Влас с маху ткнул себя в сердце. Палец подвихнулся, упершись во что-то более твердое, нежели грудная мышца. Разумеется, телефон.
Ну не поганка ли? Когда успела? Пока лоб трогала?
Он открыл было рот, собираясь высказать все, что о ней думает, однако из нагрудного кармана грянула бравурная мелодия. Выдернул сотик, нажал кнопку.
– Влас?! – жалобно выпалили в ухо. Настолько жалобно, что он даже голоса не узнал.
– Кто это?
– Да Павлик, Павлик!.. – плаксиво закричали в крохотном динамике. – Ты где сейчас?
– В Понерополе… – злобно выговорил Влас.
Испуганная тишина. Кто-то неподалеку от микрофона спросил упавшим голосом: «В Понерополь увезли?..» Должно быть, Сашок.
– А как же у тебя… – Павлик был окончательно сбит с толку. – И телефон не отобрали?..
– Телефон – вернули, – еще более злобно процедил Влас, дырявя взглядом Арину.
Та улыбалась.
– Так ты что… на свободе?
– Если это можно так назвать…
Тут Павлик, по-видимому, вообразил, будто связь может прерваться в любую секунду.
– Ты прости, что все так вышло – пьяные были… – торопливо запричитал он. – Ущерб возместим! Ты только скажи им, чтобы в полицию не обращались…
– Кому сказать?
– Да родителям же – кому еще? С кого выкуп требуют!..
Влас лишился дара речи. Рука с телефоном сама собой опустилась на край стола. Словно кость из нее вынули.
– Там же наши отпечатки кругом… – отчаянно тарахтело из сотика. – Загребут же… А мы ни при чем… мы раньше ушли…
Палец правой руки никак не мог попасть по кнопке. Пришлось дать отбой левой. Кое-как справившись с этой операцией, Влас угрожающе повернулся к Арине.
– Ты что? – страшным шепотом осведомился он. – Хочешь, чтобы я с собственных родителей выкуп за себя содрал?..
Та поглядела на него разочарованно, чуть ли не с сожалением.
– Ну, это слишком просто… – упрекнула она. – Как-то даже, прости, банально… Выкуп за тебя уже заплачен.
– Кем?!
– Мной.
– Кому?!
– Вовану.
Влас Чубарин снова схватил фужер, но коньяка в нем уже не осталось ни капли.
– А Вован об этом знает?
– Знает.
– Он что, псих – похищение на себя брать? Приедет потом в Суслов, а там его…
– Так в полицию же никто не обращался, – напомнила она. – А тут ему прямая выгода. Уважать будут. Главное, чтобы не проказничал больше… крутого из себя не строил…
Лежащий на краю столика телефон подпрыгнул, разразился бравурной мелодией, и кнопку отбоя пришлось нажать повторно.
– Ты ему в самом деле заплатила?
– С какой радости? Обеспечила статус уголовного эмигранта – и я же плати?
– Да его и так в Баклужино в розыск объявили!
– Ага! Объявили его! Нашел кому верить!
Влас Чубарин стиснул зубы и помолчал, подбирая слова.
– Значит, так, – угрюмо выговорил он через силу. – Ты, конечно, специалист… будущий специалист… все продумала, все прикинула… Только… Арина! По-твоему не будет! С Павликом и Сашком я разберусь, с Вованом разбирайся сама… А вот родителям моим – никаких звонков! Все поняла?
Он поднял на нее беспощадные, как на лацканах у салочек, глаза и увидел, что Арина смотрит на него с веселым удивлением.
– Ты что?.. – в страхе вымолвил он. – Уже позвонила?..
Телефон заголосил снова, но на сей раз это был не Павлик.
* * *– Влас?.. – Задыхающийся мамин голос. – С тобой все в порядке?..
– Да…
– Слава богу!.. Со здоровьем как? Ты цел?
– Цел-невредим…
– Не врешь?
– Н-нет…
– Слава богу… – обессиленно повторила она. – Какое счастье, что все так обошлось!..
– Мам… – Он помедлил, собрался с духом. – Там у нас… посуду побили… кое-какую… мебель…
– Да бог с ней, с мебелью! Бог с ней, с посудой! Главное – сам жив… Арина там далеко?
– В-вот… рядом…
– Трубку ей передай!
И Влас Чубарин выпал из происходящего. Словно бы отступив на пару шагов от себя самого, он с каким-то даже любопытством созерцал очумелое выражение собственного лица. Он видел, как рука с телефоном неуверенно протянулась через стол, а разжаться не пожелала, и Арине пришлось приложить определенное усилие, чтобы вынуть сотик из пальцев суженого.
– Капитолина Николаевна? – обомлев от счастья, переспросила она и надолго замолчала. На обаятельной скуластой мордашке отразились поочередно радостное внимание, растерянность и, наконец, возмущение.
– Нет! – чуть ли не в испуге воскликнула Арина. – Капитолина Николаевна, нет! Об этом даже речи быть не может… Никакой компенсации! Никто никому ничего не должен! Вы просто обижаете меня, Капитолина Николаевна…
Была перебита и покорно выслушала еще одну долгую взволнованную речь. Пару-тройку раз порывалась возразить, но безуспешно.
– Да поймите же… – поймав-таки паузу, взмолилась она. – Я это не ради вас и даже не ради Власа… Я ради себя… Капитолина Николаевна! Ну, как бы это вам объяснить… – Беспомощно умолкла. Влас не слышал маминого голоса, но мимика Арины вполне подлежала переводу. Загорелое степное личико заочницы-интриганки то становилось несчастным, то вспыхивало смущенной улыбкой.
Кротко глядя на Власа, она протянула ему телефон.
– Ну, что, шалопай? – послышался насмешливо-грозный баритон отца. – Допрыгался? Я бы на месте этой твоей дуры гроша ломаного за тебя не дал… – доверительно пророкотал он. – Впрочем, ей видней – любовь зла…
Наверное, хотел добавить что-то еще, но мама отобрала у него сотик.