Спасти человека. Лучшая фантастика 2016 (сборник) - Румит Кин

– А, понимаю! – Аверкий Проклович разулыбался, даже подмигнул. – Что-нибудь романтическое, при свечах?..

– Да, что-то в этом роде…

Ресторанчик назывался «Алиби», счета там подавались в виде справок для предъявления, а сразу после оплаты официант прикладывал к бумаге печать. Непонятно, правда, было, кому потом следует отдавать подобный документ – не в клептонадзор же! Разве что супруге…

– Ты с ним давно знакома? – спросил Влас.

К тому времени он уже насытился и малость отмяк.

– С Проклычем? Я у него школьницей практику проходила…

Над кованым причудливым канделябром посреди столика колебались янтарные язычки свечей. Иногда в полумраке подвальчика обозначалась белая рубашка официанта, перехлестнутая черными ремешками от наплечной кобуры. Должно быть, в Понерополе так одевался весь обслуживающий персонал.

– А что за практика? Музейная кража?

– Да… – словно бы нехотя отозвалась Арина. – Очень я тогда высоко себя ценила…

– Высоко? – усомнился Влас. – Здесь же вроде не Париж – Лувров нету, один краеведческий, наверное…

– Здесь – да, – согласилась она. – А меня как раз в Лувры тянуло, за границу…

– И что помешало?

– Произношение, – со вздохом призналась Арина. – Не даются мне языки. А там ведь чуть понеропольский акцент возле музея услышат – только что сирену не врубают. Наши везде уже поработать успели…

Влас озадаченно крутнул головой. Сам бы он нипочем не отличил понеропольский акцент от… Да от сусловского хотя бы!

– И сразу устроилась на вокзал?

– Ну почему же… Сначала собиралась в поликриминальный поступать…

– По какой специальности?

– Строительная афера. Но там предметы – замучишься: начерталка, теоретическая механика, архитектура, геодезия… Решила куда попроще…

– То есть сейчас учишься?

– Заочно… – Арина взяла со стола тонкий высокий бокал и сделала глоток, не сводя с сотрапезника пристальных серых глаз. – Я смотрю, понравился ты Проклычу. В музей затащил, экскурсию устроил…

– Я думал, он с каждым так… В смысле – с каждым приезжим…

– Да нет, к тебе он, по-моему, питает особо нежные чувства. Ничего не предлагал?

– Ну как это не предлагал! Помощник у него уволился…

– Неужто в помощники звал?

– Ну да… Книжку о Понерополе просил написать…

Арина ревниво фыркнула. Ей, должно быть, ничего подобного не предлагали ни разу.

– А ты что сказал?

– Сказал, что подумаю… А что я еще мог сказать? Ну, сама прикинь: какой музей? Мне вечером в Суслов возвращаться!

– А Вован говорит, сбежал ты оттуда…

Десертная вилка с дребезгом упала на пол, и Влас неловко сунулся под столик. Подобрал, дрогнувшей рукой положил на место.

– Ты что, с Вованом виделась?

– Да как… Поймала, вытрясла из него, что знал…

Влас недоверчиво покосился на Арину, оценивая хрупкое девичье сложение, потом припомнил девятимиллиметровый «Детектив спешиэл», обитающий в ее сумке, и мысленно посочувствовал зёме.

– Тогда передай при случае… – Он высвободил из тесного заднего кармана злополучную фляжечку.

– Это его?

– Ну да…

– А к тебе она как попала? Не слямзил, надеюсь?

– Да грабанули его… Старушка одна грабанула… А я потом в скупку зашел случайно… Вот, кстати, справка. О происхождении товара…

– Ладно, передам. При случае… – Фляжечка вместе с документом канула в недра кожаной черной сумки, и Арина вновь устремила на Власа внимательно-ласковый взгляд. – Ты разговор-то в сторону не уводи, ты рассказывай… – посоветовала она. – Что у тебя там дома случилось?

Язычки свечей мигом померкли, настроение упало. Пришлось изложить все в подробностях. История Арине понравилась. Слушала – рот до ушей, глаза восторженно сияют, несколько раз даже хихикнула, причем не к месту. Как будто правила сюжет на ходу, делая его еще смешнее. Власа это изрядно раздражало, но он произвел над собой усилие и с вымученной ухмылкой довел рассказ до конца.

Арина согнала с лица улыбку, сосредоточилась.

– Что врать будешь? – спросила она с женской прямотой.

– Не знаю… Не придумал еще…

– Тогда придумывай давай, пока время есть.

Снова захотелось надраться и решить тем самым все свои проблемы. Однако пили они легкий коктейль, а им еще поди надерись!

– Кого больше боишься: отца или мать?

– Отца… Хотя… – Влас задумался. – Характер у него, конечно, тяжелый, зато в душу не лезет, не выпытывает ничего…

– А мать?

– Мать – ангел… – с невольной улыбкой ответил он.

– …но в душу – лезет, – тихонько добавила Арина.

Ответом был прерывистый вздох.

– Нормальная ситуация, – утешила она. – Типичная. Может, тебе им сразу позвонить, признаться?

– Нет! – Он вздрогнул.

– Все равно ведь придется.

– Знаю… – уныло откликнулся Влас.

– Так, – решительно сказала Арина, с твердым стуком опуская кончики пальцев на край столешницы. Словно аккорд на рояле взяла. – Прежде всего… Чего ты конкретно боишься? Последствий? Или родителей огорчить?

– Пожалуй… огорчить…

– Уже огорчил. Дальше.

– Дальше… – Плечи Власа опали, голос стал невнятен. – Не знаю, что дальше…

– Так, – повторила она. Достала из сумочки гелевую ручку, положила перед собой салфетку и разделила ее надвое вертикальной чертой. – Слева пишем все плюсы и минусы, если ты возвращаешься в Суслов…

– А справа? – встрепенулся Влас.

– Справа – если не возвращаешься.

– Да ты что? – ошалел он. – С ума сойдут! Вернутся – меня нет, мебель раздолбана… Что они подумают?!

– Могу тебе сказать совершенно точно, – с невозмутимым спокойствием известила Арина. – Если не позвонишь, подумают, что квартиру ограбили, тебя убили, а труп вывезли…

Влас даже не застонал – он заскрипел.

– Вызовут полицию, – безжалостно продолжала она. – Полиция поймет, что ограбления не было, а убийство, может, и было… Заведет дело…

– Перестань… – взмолился он.

– Короче, звони давай. Свяжешься, скажешь: нашел работу за границей… Кстати, в Суслове ты чем занимаешься?

– Да ничем пока… Провалил сессию, отчислили…

– Как это ты?

– Да так… – с досадой признался Влас. – Закрутил там с одной… с Маней… учебу забросил…

– Это та, что на фотке? Якобы одноклассница?

– Ну да…

– А родители?

– Чьи?

– Твои.

– Достали…

– Ага… – глубокомысленно промолвила Арина, склоняясь над салфеткой и ставя справа плюс, а слева минус. – Тут – есть чем заняться, там – нет…

– А жить я здесь буду где?! – заорал выведенный из терпения Влас – шепотом, чтобы внимания не привлекать.

Арина взглянула на него с каким-то даже опасливым недоумением, словно бы усомнясь в нормальности собеседника. Снова склонилась над белым квадратиком салфетки: слева поставила плюс – и справа плюс. Поровну.

С каждой новой пометкой происходящее все меньше и меньше нравилось Власу. Такое ощущение, будто в зыбучем песке увязаешь. Снова вспомнились предостережения роковой дамы с чувственным ртом.

– Да не в том же суть… – попытался трепыхнуться он. – Я ж здесь не выживу!

– Почему?

– Воровать не умею!

– А и не надо. Отмазка есть – и ладно. Чего ты волнуешься? У нас тут с иностранцами знаешь как нянчатся! Души не чают… Забавные они…

– А как же таблички… на автовокзале? Это ж для приезжих, наверное!

– Да кто на них вообще внимание обращает! Торчат и торчат…

– А если я к честной жизни привык?

– Честная жизнь? – И она опять взглянула на него с тревожным недоумением. – Да ты хоть знаешь, что это такое? Это когда все следы так заметены, что ты и сам про них забыл!

– Да я не о совести, я о понятиях! Вот, скажем, «мог украсть – не украл»? Я ж тут из салочек вылезать не буду!

– Иммигрантов не осаливают!

– О господи… – обессиленно выдохнул Влас и ослабил ворот рубашки. – А можно чего покрепче выпить?..

У возникшего из сумерек пожилого официанта было мудрое отрешенное лицо, а наличие пистолетной рукоятки под мышкой делало его еще мудрее. Приспустив дряблые веки, седой гарсон с почтительнейшим видом выслушал заказ, затем исчез и возник снова.

– Вы слушайте ее, молодой человек, слушайте… – учтиво шепнул он, переставляя полный коньячный бокал с подносика на скатерть. – Хорошему не научит…

Салфетка была исчеркана почти донизу, причем минусов слева накопилось заметно больше, чем плюсов. Справа – наоборот.

– Ну? – сказала Арина. – По-моему, все очень наглядно…

Влас закряхтел.

– Сколько можно на шее сидеть у папы с мамой! – надавила она.

– Хочешь, чтобы я на твою пересел?

– Тебе не нравится моя шея?

Влас посмотрел. Стройная была шея, нежная, чуть загорелая. С ямочкой под горлом.