Песнь молодости - Ян Мо

Ему вторил визгливый голос Син Цзы-цая. Но едва кто-то из солдат решился двинуться вперед, как раздался выстрел Ли Юн-гуана, потом выстрел Цзян Хуа. После того как двое солдат уже попались к ним на мушку, остальные не осмеливались поднять голову. Рассчитывая, что бойцы, руководимые Ли Ло-гуем, уже далеко, Цзян Хуа и Юн-гуан, взявшись за руки, побежали по полю, поросшему высоким гаоляном. В эту самую минуту Ли Юн-гуана настигла пуля, и он упал. Цзян Хуа, не оглядываясь, взял его винтовку, повесил ее себе на шею, подхватил на руки товарища и побежал дальше. Пробежав немного, он почувствовал, что тело Ли Юн-гуана стало тяжелым и мелко задрожало. Цзян Хуа замедлил бег. Ли Юн-гуан открыл глаза и прошептал:

— Скажи матери… чтобы не горевала… продолжала борьбу… — Он вздохнул и затих.

В одной из низинок Цзян Хуа бережно положил на землю его холодеющее тело и молча смотрел на него. Приближающиеся сзади выстрелы заставили его поторопиться.

Во время быстрого бега Цзян Хуа не почувствовал, что пуля поцарапала ему плечо. Ему удалось прорваться, и он побежал к «тетушке» — матери Ли Юн-гуана, чтобы спрятать у нее две винтовки. Затем он вернулся в школу к Линь Дао-цзин, поспешно распрощался с ней и уехал.

Глава четвертая

Прекрасна в начале лета Северная равнина! Она вся полна жизни. По лазурному небу медленно плывут облака, на полях везде видны земледельцы, неутомимо работающие группами по два-три человека. Тонкие, нежные ветви ивы низко склонились над медленно текущей речкой.

Покой, царивший на берегу речки, вдруг нарушили звонкие ребячьи голоса:

— Смотри, смотри! Рыба! А вон лягушонок!

Веселый смех и благоухание только что распустившихся цветов заставляли еще глубже чувствовать радость этого весеннего утра.

— Учительница Линь, посмотрите, этот камень — известняк?

— Учитель Чжао, смотрите, какой красивый цветок!

По проселочной дороге шло человек десять мальчиков и девочек в возрасте двенадцати-тринадцати лет; в центре этой группы была Линь Дао-цзин и еще один учитель.

Позади всех шли две девочки с коротко подстриженными волосами: видимо, подруги. Они тихо разговаривали:

— Лю Сю-ин, видишь, как наши ребята любят учительницу Линь! Да и учитель Чжао тоже хороший, — говорила толстенькая девочка с живыми глазами, бросая на дорогу сорванный ею полевой цветок. — Знаешь, многие наши ребята хотят стать революционерами. Лю Сю-ин, я тоже хочу вступить в Красную Армию, но вот не знаю, где она.

— Нет, нет, Ли Го-хуа, — протестовала тонкая и худощавая Лю Сю-ин, — мы еще малы и пока должны учиться. Настанет время, и Коммунистическая партия и Красная Армия придут в наши края.

— Нет, ты не права. Если хочешь стать революционером, нужно поскорее вступать в Красную Армию и брать в руки винтовку.

— Ли Го-хуа! Лю Сю-ин! — позвала девочек Дао-цзин, оборачиваясь назад. — О чем вы спорите? Идите скорее сюда. Вот придем на место, там обо всем поговорим.

В это воскресное утро на поросших ивами берегах небольшой речки стало необычно шумно от голосов школьников, которые бродили вдоль берега. Время от времени раздавались восторженные возгласы: «Смотри, черепаха!», «Пескаря поймал!» Несколько мальчиков и девочек уселись под ивой и запели. Все эти звуки наполняли воздух радостным дыханием весны.

Дао-цзин присела на песке. На ее плечах был белый шелковый шарф. Наблюдая за игравшими детьми, она тихо говорила молодому учителю Чжао:

— Чжао, видишь результаты своей работы? — она указала на ребят, увлеченных ловлей рыбы. — Раньше они только шалили, а теперь… Ты только посмотри на них… — Дао-цзин счастливо улыбалась.

— Ну, что это за результаты! — ответил Чжао Юй-цин — юноша чуть старше двадцати лет с чистым худощавым лицом, на котором светились живые яркие глаза. В эту минуту он, склонив голову, чертил пальцем на песке иероглифы. — Нами никто не руководит. Мы, как бумажный змей с оборванной ниткой, носимся по ветру. Так долго не может продолжаться, — задумчиво проговорил он.

— Я тоже так думаю. — Дао-цзин вспомнила Цзян Хуа и невольно вздохнула. — Ты видел моего двоюродного брата? Вот если бы он был здесь, наша работа стала бы значительно лучше. Когда Цзян Хуа уезжал, он говорил, что к нам приедет человек; но прошло уже столько времени, а этого человека все нет и нет. — Сорвав ивовую веточку, Дао-цзин тихо помахивала ею, задумчиво глядя на Чжао Юй-цина.

— Хотя мы и работаем пока без руководства, но дела идут не так уж плохо. Многие ученики настроены революционно, некоторые учителя тоже сочувствуют нам. Мы можем взяться и за какое-нибудь дело поважнее.

Кивнув головой, Дао-цзин ответила:

— Я уже написала письмо в организацию с просьбой прислать кого-нибудь для связи, но ответа что-то нет. — Задумавшись на секунду, она продолжила: — Ребята, пожалуй, уже наигрались, давай позовем их сюда.

Чжао Юй-цин вынул свисток и свистнул. Школьники, побросав лопатки, маленькие ведра, удочки, поспешили к учителям. Кроме Ли Го-хуа, Лю Сю-ин и нескольких девочек постарше, все остальные основательно перемазались в иле. Хохоча, они показывали друг на друга и усердно утирали рукавами испачканные лица, но чем больше старались, тем сильнее размазывалась грязь. Наконец Дао-цзин не выдержала и рассмеялась сама.

— Ребята, пойдите сначала умойтесь в речке, а потом уж приходите сюда.

Дети шумной ватагой побежали к речке, быстро умылись и, возвратившись обратно, окружили своих преподавателей. Лица детей посерьезнели. Помолчав немного, Дао-цзин мягким голосом, сказала:

— Ребята, все вы — великая надежда нашего Китая. Вы любите свою страну, понимаете, что такое настоящий патриотизм, беспокоитесь о судьбе родины. Вы понимаете, по какому пути пойдет Китай. Ребята! Мы с вами будем жить в очень хорошем, счастливом обществе, в таком же, какое существует сейчас в Советском Союзе. Вы все прочитали книгу «Счастливая жизнь советских детей»? Хорошо, что прочитали! Ну, а теперь давайте побеседуем о том, почему жизнь советских детей такая радостная и счастливая и почему наши китайские ребята живут так плохо.

Теплые лучи солнца, пронизывая ветки ивы, освещали раскрасневшиеся лица ребят, усевшихся кружком на песчаном берегу. Дети наперебой заговорили:

— Дайте я скажу. В Советском Союзе дети хорошо одеваются, хорошо едят, их отцы и матери имеют работу… — тараторила Ли Го-хуа, поблескивая большими глазами.

— И я скажу. По-моему, самое главное, что они все могут учиться, — перебил ее круглоголовый паренек, под носом у которого висела прозрачная капелька. — Нашим китайским ребятам очень трудно учиться… Например, мне: у папы пятеро детей, а зарабатывает он в месяц пятнадцать долларов… Откуда же нам достать денег, чтобы я учился? А в Советском Союзе дети могут поступить в любую школу, а когда вырастут, то и в институт, лишь бы было желание. Они могут сколько… сколько… сколько угодно… учиться, а мы, взять хотя бы меня… как трудно… как трудно мне ходить в школу! — От волнения он все сильнее и сильнее заикался. Мальчик покраснел, глаза стали большими и печальными.

В эту минуту другой мальчик, глядя на него, сказал:

— Пи Дэ-жуй, хватит! А то у тебя глаза сейчас выскочат!

— Ребята. — Дао-цзин встала и, строго глядя на мальчика, поддразнившего Пи Дэ-жуя, сказала: — Пи Дэ-жуй говорит правильно. Он связывает свои слова с жизнью. Он учится очень хорошо, но его семья бедная. Ему хочется получить образование, но для этого нет средств. После уроков он ходит на станцию собирать уголь, тряпье, часто приходит на уроки голодным… Ребята, давайте подумаем вместе, почему жизнь китайских детей такая трудная?

Не отвечая на ее вопрос, все смотрели на Пи Дэ-жуя. Мальчик, который насмехался над ним, опустив голову, подошел к нему и смущенно тронул за рукав.

— Правильно, У Сюе-чжан, — сказал ему, улыбаясь, Чжао Юй-цин.

В это мгновение один из мальчиков крикнул:

— Ой, кто-то едет!

Это предупреждение немного запоздало. К ним подъезжал на велосипеде толстый учитель У Юй-тянь.

Дао-цзин быстро поднялась и пошла ему навстречу.

— Вы тоже решили отдохнуть? А мы с ребятами устроили здесь литературное чтение. Присоединяйтесь к нам. Какие замечательные стихи в сборнике «Богини» Го Мо-жо!

У Юй-тянь, поддерживая одной рукой велосипед, покачал головой:

— Решил в воскресенье навестить родственников, и никак не ожидал встретить вас здесь… в пяти ли от школы. Ну, продолжайте читать, продолжайте. Вы, наверно, все решили стать великими поэтами.

У Юй-тянь замолчал и внимательно посмотрел на детей. Те тоже выжидательно на него поглядывали. Толстяк взгромоздился на велосипед и медленно поехал прочь. Не успел он отъехать, как за его спиной раздался чистый детский голос, читавший стихи. Это было стихотворение «Утренняя радость»: