Песнь молодости - Ян Мо

Классный руководитель второго класса высшей ступени У Юй-тянь подошел к дверям своего класса, сердито нахмурил густые брови и стремительно зашагал к директору. Классный руководитель первого класса высшей ступени Чжао Юй-цин мельком заглянул в класс и тоже ушел.

У Юй-тянь и Ван Янь-вэнь о чем-то тихо совещались, когда толпа учеников, крича и топая ногами, подбежала к кабинету директора. Худое лицо директрисы стало восково-желтым, колени задрожали.

В кабинет вошла делегация: У Сюэ-чжан, Ли Го-хуа и трое других ребят. Не поклонившись, как обычно, они прямо обратились к Ван Янь-вэнь и У Юй-тяню:

— Госпожа директриса, почему ученики, постоянно живущие при школе, едят одни кукурузные лепешки? Вы прикарманиваете себе деньги, которые получаете на питание учеников?

— Эй, У Юй-тянь, гоминдановский прихвостень, зачем ты шпионишь за нами? Почему преследуешь патриотически настроенных учеников, которые ненавидят японцев.

В ту же минуту во дворе послышался гневный крик:

— Долой гоминдановского прихвостня У Юй-тяня! Долой директрису Ван Янь-вэнь!

Собравшиеся во дворе учащиеся с раскрасневшимися лицами потрясали кулаками.

— Немедленно замолчите! — завопил У Юй-тянь, как только крики на минуту смолкли. Он медленно подошел к дверям школы и, глядя на толпу учеников, стоявших во дворе, закричал: — Марш в классы! Вас спровоцировали коммунисты! Вы на опасном пути. Если будете устраивать беспорядки, вам плохо придется!

— Дети! — губы директрисы Ван Янь-вэнь побелели, в глазах стояли слезы. Собравшись с силами, она заговорила громче: — Не надо шуметь, дети, не надо… Вернитесь в классы! — По ее щекам текли слезы.

Некоторые из ребят, испуганные угрозой У Юй-тяня и растроганные слезами Ван Янь-вэнь, потихоньку пошли в классные комнаты. Во дворе осталось около тридцати учеников, которые под руководством У Сюэ-чжана и Ли Го-хуа продолжали стоять перед окнами директорского кабинета, громко требуя изгнания из школы У Юй-тяня и Ван Янь-вэнь. Это были наиболее смелые ребята, с которыми Дао-цзин беседовала больше, чем с другими. Смелая, горячая и мечтательная Ли Го-хуа была одним из вожаков.

— Долой гоминдановского прихвостня У Юй-тяня!

— Долой глупую и корыстолюбивую директрису Ван Янь-вэнь!

Они разбились на две группы: одна направила свои усилия против У Юй-тяня и Ван Янь-вэнь, а другая — против тех из товарищей, которые вернулись в классы.

Обстановка становилась все более накаленной. Ученикам младших классов тоже передалось настроение старших ребят. Дети из состоятельных семей разбежались по домам. Младшие ученики хотя и сидели на местах, но учителя, придя в классы, не начали с ними занятий, а стояли возле окон и наблюдали за тем, что происходит во дворе.

А во дворе мальчики и девочки громко кричали, словно подзадоривая всех, кто был в классах. Некоторые из преподавателей, захваченные происходящим, тоже вторили им:

— Долой!..

— Долой!..

Большинству младших ребят было совершенно неясно, против кого были направлены возгласы «долой!», но и они, следуя примеру товарищей, тоже активно присоединили свои голоса к общим крикам.

Глава пятая

Ван Янь-вэнь и У Юй-тянь долгое время молча сидели в кабинете. Потом, заметив разрыв в цепи школьников, толстый У Юй-тянь поспешно вскочил и, выбежав во двор, стремительно бросился к воротам школы.

— Держи! Держи! Держите этого прихвостня!..

— Скорее! Скорее бежим в департамент просвещения и подадим туда петицию! — призыв Ли Го-хуа тотчас же был подхвачен остальными.

Часть ребят с криками и улюлюканьем бросилась за У Юй-тянем.

— А ты почему не побежал вместе со всеми? Пошли подадим петицию, — обратились к Пи Дэ-жую Ли Го-Хуа и рослый паренек с лицом, изрытым оспой, — Ли Чжань-ао.

— Я, я не пойду!.. — забормотал худенький Пи Дэ-жуй, шмыгая носом. — Какая из этого польза? Я пойду собирать уголь, — он опустил голову.

— Эх ты, соглашатель! — сердито крикнул ему вслед Ли Чжань-ао и выбежал со двора.

После того как часть ребят бросилась в погоню за У Юй-тянем, Дао-цзин велела оставшимся расклеить по всей школе и на наружных стенах разноцветные полоски бумаги с лозунгами. Рядом с лозунгами «Долой директора школы!», «Долой У Юй-тяня!» неожиданно появились листки, на которых было написано: «Поддерживаем Советское правительство Китая!», «Поддерживаем Коммунистическую партию Китая!» Эти запрещенные лозунги вызвали всеобщее возбуждение. Возле них толпились ученики младших классов и с радостью, удивлением и страхом на разные голоса читали их вслух.

— Смотри! Смотри-ка! Коммунистическая партия…

Одни учителя, охваченные беспокойством, загнали своих учеников в классы, другие же с изумлением и даже некоторым уважением рассматривали эти листочки.

Дао-цзин вела в школе третий класс. Сначала она, так же как и другие учителя младших классов, оставалась в помещении, глядя через окно на то, что происходило во дворе, и чутко прислушиваясь к доносившимся оттуда крикам. Когда же часть ребят бросилась вдогонку за У Юй-тянем и почти все учителя вышли во двор, она бросилась искать Чжао Юй-цина. Однако юноша исчез. Опасаясь, что школьники не сумеют объяснить свои требования, он пошел вслед за ними в департамент просвещения.

«Нужно всеми силами скрывать свое настоящее лицо, растворяться в массе, добиваться ее всемерной поддержки…» — Дао-цзин вспомнились слова Цзян Хуа, сказанные им в последний памятный вечер. Цзян Хуа говорил ей тогда, что она должна всегда помнить эти принципы и методы подпольной работы в гоминдановских районах. Подумав об этом, Дао-цзин ощутила тревогу и томительное беспокойство. Добьются ли успеха те, кто пошел подавать петицию? Чжао Юй-цин, она сама, эти революционно настроенные ребята, что будет с ними? Зачем они так быстро раскрыли свои намерения? Прозвенел звонок, извещающий об окончании занятий. Школьники разошлись по домам. В глубокой задумчивости Дао-цзин вернулась в свою комнату. Однако не успела она сесть, как к ней неожиданно вошла Ван Янь-вэнь. Волосы директрисы были растрепаны, глаза покраснели и припухли. Она взглянула на Дао-цзин, тяжело упала на стул и сказала:

— Госпожа Линь, человек должен иметь хотя бы минимальное чувство благодарности. Скажите, пожалуйста, разве я плохо относилась к вам со времени вашего приезда?

— Госпожа Ван, в чем дело, говорите прямо?

Она знала, что директриса может к ней прийти. Хотя Дао-цзин еще не совсем раскрыла себя, все ученики знали о ее роли в сегодняшних волнениях в школе, и поэтому Ван Янь-вэнь это тоже могло стать известно.

— О чем тут еще говорить! — Ван Янь-вэнь вскинула голову. Ее худое лицо стало еще более бледным. — Вы приехали сюда по рекомендации моего брата, и, честно говоря, я питала к вам особое расположение. Мне говорили, что сразу же после приезда вы занялись подозрительной работой, но я не верила. Я не думала, что такая молоденькая девушка может состоять в какой-то партии, заниматься запрещенной деятельностью… Затем господин У часто говорил мне, что вы и Чжао Юй-цин проводите с учениками коммунистические собрания, ведете какую-то пропаганду… А я все не верила, я даже защищала вас и покрывала ваши проступки!

Она всхлипнула и умолкла, затем брови ее нахмурились, и она строго посмотрела на Дао-цзин.

— Конечно, по внешности трудно судить о человеке. Я не ожидала, что вы станете настраивать детей против меня, против господина У… А теперь… на стенах школы появились коммунистические лозунги… Куда уж дальше? Госпожа Линь, факты налицо. Но есть люди, которые за нас постоят.

Не дожидаясь ответа, она поднялась со стула и, пошатываясь, вышла.

Дао-цзин хотела ей все объяснить, но не успела. Она долго сидела без движения в своей комнате.

После обеда в школу пришло очень мало учеников. Многие родители, услыхав, что произошли волнения учащихся, не разрешили детям идти на уроки. Занятий не было. Дао-цзин не находила себе места. Хорошо еще, что с ней поддерживала связь Лю Сю-ин, которая через трех ребят сообщала ей обо всех новостях.

«Учитель Чжао привел ребят к департаменту. Они выкрикивали лозунги, требуя замены директора школы и учителя У. Затем они пошли к зданию уездного правительства и перед ним тоже начали выкрикивать лозунги».

«Учитель У сидит в городском комитете гоминдана, а директор школы — в департаменте просвещения…»

Время тянулось томительно медленно. Дао-цзин была полна тревоги и гнетущего беспокойства.

«Уже три часа… Ни Чжао Юй-цина, ни ребят до сих пор нет!» Не выдержав, Дао-цзин вместе с десятком школьников побежала к зданию уездного правительства. Узкие улочки городка были пыльными, летнее солнце немилосердно жгло голову и плечи. От бега и жары стало тяжело дышать. Вдруг Дао-цзин увидела Чжао Юй-цина, который во главе толпы учеников шел им навстречу. Школьники из обеих групп закричали и запрыгали.