Английские эротические новеллы - Алекс Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Открывай, дочь греха! — Даже по голосу было понятно, что дед рассержен.
«Похоже, на меня навели-таки сглаз! — думала купальщица, открывая засов, — что же теперь будет?»
Карл хлопнула дверью так, что весь домик затрясся, девушка поняла, старик рассердился не на шутку.
— Поганка![79] — Карл запер дверь и строго посмотрел на внучку. — Ты опять все испортила! Ну, что ты сделала с испанским окороком? Ты что, забыла, что сэр Шелли, наш хозяин, имеет право виселицы, дарованное самим королем?[80]
Джейн поняла, что предстоит очень неприятный разговор: она не предупредила деда о том, что начались женские проблемы, а подошла к окорокам. Теперь, судя по настроению деда, возмездие будет быстрым и очень суровым.[81]
— Дед, — внучка попыталась возразить строгому воспитателю. — Ну, где мы можем взять черную настоящую свинью? Ну, нет их в Англии!
— Да не свинье дело, а в тебе грешной! — Карл, ничуть не стесняясь того, что из одежды на теле внучки всего лишь кусок холстины, — больно схватил Джейн за ухо. — Почему ты не предупредила меня о месячных? Что скажет сэр Шелли, когда попробует окорока?
Карл, конечно, понимал, что изменить породу свиней они с Джейн не в силах. Теперь мужчине просто требовалось выместить обиду.
— Запомни, — Карл тяжело дышал, он не выпускал уха внучки из крепкой руки, — испанским окороком «подкрепляли плоть» многие сильные духом люди! Конквистадоры, моряки, монахи, монархи — все любят хамон! А ты его портишь женской сущностью!
«Будет бить! — Сердце Джейн замерло, потом учащенно забилось. — А может, простит?»
— Умоляю, не надо меня мучить, — взмолилась она, и голос ее теперь сорвался от страха на хрип. — Я ни больше не буду… Дедушка, милый, пощади!
К сожалению, Карл был слишком зол, чтобы прислушиваться к мольбам внучки.
«Влипла! Это наказание мне за грех, что я вытворяла со сковородкой! — поняла Джейн. — Боже, как стыдно! Ведь я почти совсем взрослая, а он все считает меня маленькой и достойной порки! Ведь едят хозяева окорока и только хвалят!»
— Наш окорок, не только лакомство, которое в течение многих месяцев и даже лет сохраняет свои качества! — Дед продолжал ругаться. — Не даром говорят, что учить женщину готовить, только даром терять время! Ты нарушила запрет и теперь вся партия окороков стухнет, а нас вздернут на ближайшем дереве!
— Я не хотела… — Девушка жалобно захныкала. — Ну, положили чуть меньше чеснока. Стухнуть он все равно не успеет. Хозяин не будет месяцами его хранить! Кто же знал, что месячные начнутся у меня раньше срока? Ну, кто заметит, что он не такой? Съедят по пьяному делу и еще попросят! Деда, ну, отпусти!
— Ты еще оправдываешься? На протяжении полутора тысячелетий испанцы создавали хамон, и прославились с его помощью в гастрономической истории Европы! — Дед больно сдавил ухо внучки пальцами. — А ты, что сделала ты? Я шкуру с тебя спущу!
«Точно — спустит!» — поняла Джейн.
Она даже не представляла, чем для нее кончится дедушкина взбучка.
Но об этом в следующей новелле.
Глава вторая. Трагедия по пьесе Инкуба
«Свойство женщин — плакать. Лгать и обманывать. Нет ничего удивительного в том, что вследствие лукавых происков дьявола даже ведьма заплачет…
Ведьма способна навести порчу не только прикосновениями, но и дурным глазом и словом. Во время допросов под пытками они особенно способны к околдовыванию, как это видно из практики.
Нам известны случаи, когда ведьмы, взглянув первыми на судью и заседателей, приводили их в такое состояние, что сердца их теряли свою суровость по отношению к обвиняемым и последние впоследствии были выпускаемы на свободу…»
Инститорис и Шпренгер. Молот ведьм.«В свое время я собственноручно заколол любовника ее матери, — подумал Карл, — за то, что он обрюхатил мою дочку и отказался жениться, но, похоже, я был не прав! Без Инкуба тут не обошлось! Ну, разве я мало молился и каялся? Почему проклятие нашего рода не миновало ее?»
Он даже не догадывался, насколько близок к истине!
— Дедушка! — Из глаз внучки потекли слезы, сердце отчаянно колотилось, в пойманном крепкими пальцами ухе стоял звон… — Отпусти меня! Больно!
— Грех-то, какой! — Дед разжал пальцы, невольно залюбовавшись внучкой. — А теперь принеси ремень! Одеваться не надо!
Понимая, что сейчас произойдет, Джейн поплелась исполнять приказание. Заслуженный дедушкин ремень длинный, толстый и очень страшный на вид, висел на крючке, скучая без дела вот уже целый месяц. Две крючка в пряжке придавали ему сходство с головой сказочного дракона, готового прокусить нежное тело до крови. Впрочем, пряжкой дед не пользовался, а складывал ремень вдвое.
«А хороша же у меня внучка, — дедушка вздохнул, вспоминая свою бурную молодость. — И в кого она такой красавицей уродилась? Бедра, не худые и не толстые, да и сама она не бледная кухарка, а пышущая юным здоровьем и жизненной силой аристократка! Нос прямой как у римлян, не то, что курносые носы англичанок!»
— Не надо меня бить! — Для повзрослевшей Джейн, стоять обнаженной дедом было просто инквизиторской пыткой…[82]
На подгибающихся ногах она пошла за ремнем. Ей вдруг стало очень стыдно оттого, что дед видит ее повзрослевшее тело совсем без одежды, и она прикрыла руками низ живота.
— Надо, моя маленькая ведьма, — Карл взял ремень и очень строго посмотрел на нее, — надо сделать так, чтобы та раз и навсегда запомнила, что делать окорок во время месячных нельзя! — Его смуглое лицо побелело от гнева. — А крестик твой где?
Теперь Джейн уже мелко дрожала: огонь в камине ничуть не согревал. Вопрос деда подействовал на девушку, как ушат холодной воды.
— Я его потеряла! — Честно призналась она. — Шнурок порвался!
Щеки девушки окрасились румянцем, глаза блестели, черные волосы рассыпались по плечам, и как невыразимо хороша была в ту минуту внучка.
«Я клялся страшной клятвой своей дочери, что не буду бить Джейн розгами, а на ремень эта клятва не распространяется! — Дед, сев на скамеечку, тяжело дышал, набираясь сил. — К сожалению, я начал сечь дочь, да упокоит Господь ее грешную душу, слишком поздно и на нее донесли инквизиторам! Теперь я один должен воспитывать это чудное незаконнорожденное создание. Ох, грехи мои тяжкие!»
В последние месяцы сердце испанца все чаще и чаще работало с перебоями.
— Сама понимаешь, согрешила и теперь придется наказать!
«Похоже, тучи сгустились над нашей головой. В замке и на кухне сплошные неприятности, — думал Карл, — крест от нее не случайно ушел! Ну да что же поделать?»
