ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят - Энн Санни

девочкой, которая вот-вот превратится в ласточку. Девочка подходит к ней, обнимает её сзади и говорит, что нашла в ней свою сестру-близнеца и хочет навсегда остаться вместе с ней. Песня не останавливается, Харука превращается в ласточку и…

— И жили они долго и счастливо! — воскликнула я и расхохотался. — Или нет.

Я подумал, что жуткий смех рассказчицы в самом конце мини-альбома точно станет предметом обсуждения во всех соцсетях. Гурудзи, впрочем, мои попытки в изящную словесность не оценил.

— Надеюсь, это написала Томоко — сказал Гурудзи, когда я показал ему текст. — Полная фигня, как по мне.

— Ну ты и друг, называется, — обиделся я. — Вместе писали. Лучше скажи, как тебе?

— Как будто сюжет американского ужастика послушал, — вынес безжалостный вердикт Гурудзи. — В нашей стране не зайдёт. Лучше бы написали что-нибудь про ёкаев или про умибозу, на худой конец — про призрак токийской подземки. Но если ты собираешься переезжать в Голливуд, то, наверное, сойдёт. Правда, в таком случае я нарекаю тебя предателем Хризантемного трона.

Я спросил у прогнившего монаха, что с ним произошло: в последние дни он стал слишком агрессивным и начал бросаться на людей, отчего мы с ним пару раз едва не поругались. Впрочем, у его настроения была и положительная сторона — например, Ю-тян начала его сторониться после того, как он пообещал, что засунет ей канцелярский нож туда, куда свет не доходит, если она ещё раз поднимет в его сторону. Я решил допытаться у него, что за сезонный дисбаланс ци случился в его организме, и после недолгих уговоров Гурудзи наконец раскололся: дело в Химефу.

— Всё это время я был наивным дураком, — признался он. — Горячие источники. Отпуск. Знаешь, что это означает?

— Понятия не имею, — признался я.

Гурудзи поведал: «горячие источники» — эвфемизм, который в Сакура-груп используют, когда говорят про нервные срывы. Технически, это на деле полуправда — отель-рехаб для сгоревших на работе айдору находится на горячих источниках под Киото, и в последние годы он переполнен чаще, чем некоторые звёзды выступают на сцене.

— Это случилось за два дня до нашего знакомства с Сакура-сан, — сказал Гурудзи. — Химефу сорвалась во время репетиции. Звукарь неудачно выкрутил настройки автотюна, она не попала в лад и закричала, что весь мир настроен против неё, а те, кто должен ей помогать, только и делают, что ждут её падения.

— Но мы же видели её на встрече, — сказал я.

— Вот именно, — ответил Гурудзи. — Это её так наказали. Мол, будешь знать, как кричать на людей — поработаешь живым манекеном, авось мозги на место встанут. Ну и всё, на следующий день произошёл срыв. Говорят, что она ещё и наркотиков употребила, но я в это не верю. Это клевета на Звёздную Принцессу.

Мне стало дурно от мысли, что в тот момент, когда мы с Гурудзи едва не опозорились на сцене перед сотней костюмов, страдала стоявшая недалеко от нас девушка, ради которой мы пришли в индустрию.

— Я всё равно поеду к ней и попытаюсь привести в чувство, — решительно сказал он. — Что может вернуть к жизни айдору, как не любовь её фанатов?

Мне пришлось применить силу и заставить Гурудзи вернуться на работу. Монах ворчал, но не сдавался. После долгих уговоров я заставил его остаться в офисе и взял с него обещание, что он не бросится спасать айдору, пока не узнает, что с ней произошло и где же она, собственно, лежит. Гурудзи проворчал, что я забываю, зачем мы вообще пришли в индустрию, но внял моим советам и отправился в мой кабинет — якобы разбирать гору документов, но через несколько минут засел в телефоне и принялся с кем-то яростно переписываться.

Впрочем, другой факт беспокоил меня намного сильнее. Я настолько увлёкся концептуальным альбомом, что накидал в четыре песни аж четыре исполнительских роли: Рассказчицу, Принцессу Июнь, девочку (которую после небольшой дискуссии мы решили назвать Харука, просто и со вкусом), и несчастную мать как эпизодическую роль, которая вообще была не обязательна. Томоко я предложил вжиться в роль Рассказчицы и попросил её накидать рисунок, как она видит её платье. Моя подопечная с энтузиазмом восприняла задачу и побежала рисовать. Принцессой Июнь мы назначили Дзюнко — девочка давно переросла должность «младшей заместительницы по ничему», а вот на оставшиеся две роли нужно было найти кого-то ещё.

— Я хочу спеть роль этой девочки, Харуки! — провозгласила Вакаба, когда я собрал всех айдору офиса и рассказал про концепт. — Это же лучшее, что я когда-либо слышала!

— Ты в Морияме поёшь, вообще-то, — осадила её Мидзу. — Куда ты собралась? Тебя никто не отпустит, и у нас скоро концерт почти в Будокане. Или, может, тебе опять нужен скандал?

Я принялся уговаривать девочек не раздувать пламя конфликта; мол, мы все знаем про желание Вакабы петь в чём-то мифически-мистическом, но обязательства перед Мориямой нужно уважать. Айдору закуталась в свой зелёный шарф и, насупившись, спряталась в дальнем углу, всем своим видом показывая «как я ненавижу вас всех, ну хоть раз-то можно сделать то, что хочу, а не то, что нужно?».

— Я не хочу её терять, сестрёнка, — прошептала Хикари. — Мы же хорошо поём, правда?

— Никуда она не уйдёт, — возразила Мидзу. — В конце концов, ради этого ей придётся пойти к Намии-сан и просить перевестись в группу к Томоко, а наша тётя начальница…

«Не радуется, когда что-то меняется без её ведома», мысленно закончил я.

Проблема решилась сама собой, когда я вновь переговорил с Касиваги-саном: он наотрез отказался писать четыре песни за обещание когда-нибудь ему заплатить. «Молодой человек», — протянул он в трубку», — «есть предел человеческой и божественной милости, и вы стоите очень близко к краю бездны». После непродолжительных переговоров я вымолил у композитора одну песню без предоплаты, а остальные три — когда достанем деньги, на что старик кое-как согласился — «исключительно из любви к искусству». Текст первой песни — «Сказка о ласточках», я тут же ему скинул. Касиваги-сан ещё поворчал, что писать текст песни, не имея готовой музыки — признак дилетанта, но я намекнул — я и есть дилетант и без его помощи никак не справлюсь, что явно ему изрядно польстило. Закончил он тем, что вновь передал привет Намии-сан, которую обозвал «старая Макаба, стул под ней шатал» (к слову, я уже и успел позабыть фамилию моей начальницы).

— Так что петь будут двое: Томоко и Дзюнко, — сказал я, изложив девчонкам ситуацию. — Поздравляю: в Shining star появилась вторая группа, после Мориямы. «Ai Ai Moriyama»! Let’s go! — воскликнул я.