#Бояръ-Аниме. Моров. Том 8 - Владимир Кощеев

Однако я не испытывал по этому поводу ни малейшего негатива. Да, ему не нравились чужие люди, ну так и ничего страшного. Маленький человек еще только первые несколько дней живет, привыкнет постепенно к окружающему миру. Не бросать же его одного теперь из-за этого?

Как бы там ни было, а уже то, что я сейчас сделал, вполне могло бы сослужить Российской Империи добрую службу. Дальности обнаружения радиоактивного вещества такого обелиска хватит, чтобы охватить весь континент. Разумеется, на Земле хватает мест, где радиация и без всяких взрывов выше нормы — те же старые испытательные полигоны, возле которых без счетчика радов лучше не появляться.

Но они не имеют значения для моего радара, ведь не двигаются с места и будут выделять радиоактивное излучение уже в момент запуска обелиска. А вот новые маркеры, возникающие на континенте, обнаружить можно наверняка.

Покрутив перед глазами объемную модель, я разделил ее на чертежи и жестом отправил на разложенные по столешнице листы бумаги. Черные линии перенеслись, и теперь схема была готова. Уже ее одну можно было бы предлагать Виктору Константиновичу.

Он же говорил, что у него есть свои специалисты, вот пусть тоже работают. А то непонятно, за что свой хлеб едят, если все новинки до сих пор исходят от меня, а они только рабочие зелья сломать смогли.

Английский король, если он действительно будет принимать это лекарство, попадет в зависимость от него. Одной дозы не хватит на полное исцеление, и придется постоянно повторять прием. Таким образом наш император подсадит короля Великобритании на лекарство, которое есть только у Москвы.

Опасная затея, но это политика, и лезть в нее я не планировал. Мое дело — защищаться. А интриги плести и подставлять соседей — задача Виктора Константиновича и его дочери, будущей императрицы.

Александр завозился у меня на руках и резко проснулся. Я посмотрел в его распахнутые светлые глаза и не удержался от улыбки. Ребенок не сводил с меня взгляда еще несколько секунд, после чего закряхтел, сообщая, что проголодался.

— Ясно, — проговорил я, выходя из спальни. — Сейчас, ваше сиятельство, организуем вам завтрак. Мужскую еду, три килограмма.

Вручив колокольчик сыну, я дал ему ощупать незнакомый предмет. Маленькая ручка пока не могла его обхватить полностью, но звякнуть пару раз Александру удалось, при этом его глаза удивленно расширились.

Дверь в наши покои открылась бесшумно, на пороге появилась Наталья. Явилась моя управляющая не с пустыми руками.

— Ваше сиятельство, позвольте мне покормить наследника.

Как ни странно, сейчас Александр спокойно перенес, что его передали в чужие руки и с княжеского дозволения переодели. Ну а когда в рот моего сына попала бутылочка с разогретым грудным молоком, он и вовсе перестал обращать внимание на то, что происходит вокруг.

— Иван Владимирович, вам бы тоже поспать, — произнесла Наталья, удерживая на руках моего сына и помогая ему обхватить бутылочку двумя руками. — На вас лица нет, всю ночь ведь не спали.

— Да, как только буду убежден, что сын меня отпускает, так сразу и пойду, — легко согласился я. — А пока он ест, у меня есть дело.

Вернувшись в спальню за расчерченными листами, я положил их на журнальный столик в гостиной. Судя по количеству съеденного, Александр намеревался завтракать еще минут семь.

— Егор Константинович, зайдите, — вдавив кнопку селектора, распорядился я.

Широкий вошел стремительно. Мой секретарь был подтянут, гладко выбрит и едва ли не сиял от переполняющей его энергии. Выспался, гад такой.

— Вызывали, ваше сиятельство? — бодрым голосом спросил он.

— Вызывал, — ответил я и кивнул на столик. — Эти чертежи нужно передать людям Романовых. Если им потребуется описание, скажете мне. Но я надеюсь, что государь не зря платит им жалованье и они сами разберутся, что я им предлагаю.

Широкий прихватил бумаги, рассортировав их по номерам в уголке каждого листа. Вид у секретаря был немного шокированный, кажется, он тоже немного разбирался в печатях, раз смог осознать, к чему только что прикоснулись его руки. Впрочем, обсуждать он мои чертежи не стал, а, поклонившись, отбыл.

— Княжичу нужно погулять, — сообщила Наталья, держа моего сына столбиком.

Я уже знал, что такое положение — головой вверх, прижатым к груди, требуется для того, чтобы вышел воздух, который ребенок неизбежно втягивает вместе с едой. Не факт, что это совсем избавит от отрыжки, но малышу будет значительно легче.

— Хорошо, сейчас, — произнес я.

На улице, несмотря на календарь, никто бы не заподозрил зиму. Ни снега, ни пожухлой травы. Юг Черного моря, казалось, решил показать все, на что способен. Однако ветер все равно был довольно сильным и прохладным.

Вручая Наталье каждый предмет младенческой одежды, я проверял, осталось ли работоспособным зачарование. Если требовалось, обновлял чары или же регулировал их. Сам процесс много времени не занял, так что уже через пять минут Наталья вышла из наших покоев с ребенком на руках.

От дверного проема тут же отделилась пара моих дружинников, которые в обязательном порядке сопровождают сына по дому. На улице к ним добавится еще десяток бойцов. Не то чтобы я опасался нападения в собственной резиденции — за территорию никто княжича не вынесет — но предосторожность никто не отменял.

Оставшись один посреди гостиной, я сел в кресло и, дотянувшись до колокольчика, вызвал прислугу. Пока горничная готовила мне утренний кофе, я прикрыл глаза и неожиданно для самого себя задремал.

— Ва-ня, — растягивая мое имя своим ласковым голосом, позвала меня Снежка. — Ва-ню-ша.

Глубоко вздохнув, я поднял веки.

Моя супруга стояла, склонившись надо мной. В одной ночнушке, просвечивающейся насквозь, выглядела она крайне соблазнительно. Черные волосы распущены и стекают по плечам, в вырезе видна аппетитная грудь.

Артефакты сделали свое дело, и никаких портящих фигуру последствий Снежке даже увидеть в зеркале не довелось. Однако это не значило, что можно прямо сейчас хватать ее и тащить в койку. Хотя вот именно сейчас мне этого очень сильно захотелось.

Протянув руки, я схватил княгиню за бедра и усадил к себе на колени. Снежка закинула мне руки на шею и поцеловал кончик носа.

— Сколько времени? — спросил я.

— Восемь утра, — склонив голову к моему плечу, ответила она. — Перебирайся-ка ты в кровать. Все равно твой кофе уже остыл, и никто не ждет от тебя, что ты будешь сегодня работать.

Я поцеловал ее в макушку и обнял чуть крепче.

— Не могу, родная,