Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил

Хорош гарант. Это называется, пусти волка в хлев к овцам. Он уж там напосредничает!

Озабоченный обострением переговоров, в диалог Романов и Тьюмена вмешался Розмен:

— Я предлагаю пока зафиксировать следующее положение: Россия согласна выплачивать тридцать девять миллиардов евро странам Прибалтики на условиях, которые будут оговорены позже.

Романов с такой формулировкой согласился. Все равно он не мог идти на дальнейшее обострение отношений. Тьюмен хотел возразить, но сидевшая позади него на правах советника Анжела Смит что-то зашептала ему на ухо. И после некоторой паузы президент нехотя произнес: «Yes!»

Первый и второй пункты были для России еще более тяжелыми и лидеры Запада не могли понять, почему Романов зацепился за более, как им казалось, легкое положение договора.

Впрочем, вскоре президенты Грузии и Украины их просветили.

Поскольку вопрос об Абхазии и Южной Осетии был первым, то вначале получил право голоса Барбакашвили.

Грузин был на коне. Он вообще любил говорить, увлекаясь собственными доводами.

Вначале он поблагодарил страны Запада за то, что они помогли его стране сохранить целостность в борьбе с сепаратистами.

— К середине XXI Грузинская республика есть и будет сильным, но демократическим государством! — патетически возвестил Барбакашвили и вызвал редкие хлопки.

А затем перешел к практическим вопросам и его голос сразу стал тише. Хотя и здесь он не смог обойтись без патетики.

— Во имя демократии и прав малых народов я принял решение не требовать на Парижской конференции столь жестких условий присоединения Абхазии и Южной Осетии, как было решено предварительно. Две данных республики могут иметь широкую автономию во внутренних и даже внешних вопросах. Во имя мира на Кавказе я даже готов подписать указ об амнистии всех сепаратистов.

Но все это возможно только при одном условии…

Он остановился, сделал эффектную паузу.

— Если США станут гарантом такого положения в Грузии и введут свои войска на правах миротворцев от НАТО и ООН на границе Абхазии и Грузии и Южной Осетии и Грузии.

Если бы в зал, где проходила конференция ворвались террористы, то, скорее всего, они бы не вызвали такой реакции.

Президенты Польши, Украины и Прибалтики, как и положено верным шавкам, залаяли, то есть заговорили, протестуя против неприятных для их хозяина предложения.

А потом перестали, не слыша протеста США.

А Барбакашвили добавил:

— И второе условие — Россия должна выплатить в знак примирения определенную сумму — шесть миллиардов евро.

Первый же пункт соглашения был резко изменен. Впрочем, крупным странам Западной Европы было почти все равно. Россия пострадала в любом случае — и по согласованным к конференции условиям и по измененным Грузией.

Страны Восточной Европы протестовали. Ну, эти протестовали бы в любом случае. Таково было их кредо.

Все зависело от позиции США.

А президент США мучился, не зная, как поступить. Человек недалекий и не способный принять быстрое решение, он стал президентом, прежде всего благодаря хорошей команде, поддержке крупного бизнеса и умением держаться на публике. Сообразительность в его положительные качества не входила. Но за одно он уцепился — американские войска на Кавказе!

Он повернулся к госсекретарю. Анжела Смит прикинула. В предложении Барбакашвили она видела больше положительного, чем отрицательно.

— Я думаю, можно согласиться, — шепнула она.

И Тьюмен важно кивнул:

— Правительство Соединенных Штатов во имя демократии и человеколюбия готово согласиться с предложением президента Грузии. Разумеется, если представитель России также будет согласен.

Романов, довольный развитием событий — хоть что-то хорошее на этой конференции, скорчив недовольное лицо, сказал:

— Российская Федерация, готовая пойти на соглашение с дружественными народами Грузии, Абхазии и Южной Осетии, пойдет на уступки и на означенных условиях выплатит обозначенную сумму.

В итоге участники конференции единодушно утвердили измененный первый пункт соглашений.

После этого, канцлер Розмен, переглянувшись с Тьюменом, и накоротко поговорив с Романовым — готов ли тот, объявил о переходе ко второму пункту.

Лидеры Запада обеспокоенно оглядывались, понимая, что Россия провела предыдущие сутки не напрасно. Активность Романова, слетавшего в Москву, а затем, как доложили секретные службы (а их в Париже в эти дни было много), побывавшем в посольствах Грузии и Украины уже принесла свои плоды. И скорее всего, Украина также принесет что-то новое.

И они не ошиблись. Президент Украины Самойленко, встал, густо прокашлялся и сразу заявил, что после переговоров с Россией готов удовлетвориться компенсацией в пятнадцать миллиардов евро и оставить спорную территорию за Россией.

Участники конференции затихли. Лидерам Западной, а уж тем более Восточной Европы было уже все равно. Президенту же США мешали ветра в желудке. Обильно позавтракав, он чувствовал, что еще чуть-чуть и напускает газы. Вот будет стыдно то! И он, решив побыстрее закончить заседание, раздраженно заявил, что если заинтересованные стороны сумели договориться и Украина больше не имеет к России никаких претензий, то он согласен с такой трактовкой второго пункта и предлагает на сегодня заседание завершить.

Романов уходил с конференции со смешанными чувствами. С одной стороны, ему удалось значительно смягчить грядущее соглашение. Но, с другой стороны, третий пункт повис дамокловым мечом. Да и два предыдущих достигнуты благодаря серьезным уступкам. И то ли еще будет.

Последующие дни подтвердили опасения Романова. Недовольные активностью России, сумевшей повернуть, пусть и незначительно, но в свою сторону, соглашение, страны НАТО наотрез отказались идти на малейшие уступки. Несчастный третий пункт повис в воздухе.

Тьюмен, а вслед за ним и другие лидеры, попытались убедить Романова в исторической и экономической целесообразности третьего пункта в их трактовке. Но они забыли (а Тьюмен не знал), что Романов был доктором исторических наук и академиком. И вдребезги проиграли дискуссию. А если учесть, что все это шло на глазах репортеров, то картина получалась нелицеприятная.

И тогда Тьюмен перешел к другим факторам убеждения.

— Мне доставило много удовольствия слушать аргументированные ответы моего русского коллеги, — заявил он. — Но мне кажется достаточными все эти дискуссии. И я предлагаю России подписать соглашение в рамках Парижской конференции в том виде, в каком оно существует в настоящем виде. В противном случае, мне придется поучаствовать в другом виде, а именно — главнокомандующего американских войск.

То есть Тьюмен просто напросто пригрозил продолжить войну. Романов созвонился с Мануйловым.

И, наверное, впервые он посочувствовал чиновнику (хотя теперь и сам был чиновником). На плечи Мануйлова легло тяжкое бремя ответственности. И переложить ее было не на кого.

Впрочем, президент был тертым политиком, способным выдерживать такие удары. Через два часа он позвонил Романову и велел соглашаться.

Следующий день для конференции был церемониальный. Сначала был торжественно зачитано соглашение с Россией, дополненное помимо трех обозначенных пунктов еще несколькими.

Союз НАТО и Россия прекращал свою деятельность, поскольку в нем не было необходимости. Все европейские страны, за исключением России, могли практически автоматически вступать в НАТО.

Тьюмен попытался на волне эйфории втащить в соглашение еще несколько пунктов об экономическом взаимоотношении России и Запада, откровенно дискредитирующее Россию. Но здесь Романов жестко уперся.

— Если вы хотите окончательно поставить Россию на колени и закабалить ее экономически, то мы лучше начнем ядерную войну и погибнем с вами, — привел он последний довод.

Уж насколько отрезвило Тьюмена. Президент США, извините, был дурак, но и он остановился и отступил. Экономические пункты были вычеркнуты.

И без этого ситуация для России была тяжелейшей.