Возьми мое сердце - Ширли Басби

Простой в общении, добрый и скромный, Морли вместе с тем был очень слабохарактерным человеком. Принимая какое-нибудь важное решение, он обычно долго колебался и проводил немало времени в размышлениях. Именно эта нерешительность, как теперь понимал Морли, и привела к тому, что он оказался в таком положении.

Взглянув на Сэма, сидевшего напротив него в удобном кресле, покрытом фиолетово-серым вышитым покрывалом, Морли совсем погрустнел. Сэму, своему лучшему другу, Морли был обязан тем, что стал богатым плантатором и обзавелся семьей, которой по праву гордился. «И чем я отплатил ему за все хорошее, — сокрушенно думал Морли. — Тем, что трусливо молчал все это время, скрывая, что Чанс — брат-близнец ребенка, похороненного на родовом кладбище Уокеров?»

Морли часто размышлял о Чансе, особенно когда видел его в Уокер-Ридж вместе с Сэмом и Летти. Отвлечься от невеселых мыслей он не мог и сегодня. Видя, как Чанс идет под венец с аристократкой-англичанкой, Морли искренне радовался за него, но в то же время сожалел, что в свое время не написал Сэму о ребенке, найденном на берегу реки. Теперь же ситуация намного осложнилась. Дело даже не в том, что Морли мог умереть; рано или поздно у Чанса и Фэнси должны появиться дети. Уже тогда, когда Чанс женился на Дженни, Морли хотел поговорить с Сэмом, но затем удержался, решив дождаться рождения ребенка. Морли и сейчас повел бы себя так же, но случай со змеей потряс его до глубины души. Да и Сэм и Летти стареют. Дилемма, стоявшая перед ним, с каждым днем становилась все более острой. Что делать? Продолжать молчать? Но это значит не только скрыть от Сэма и Летти, что у них есть сын, но и лишить их возможности на старости лет понянчить внуков.

«Я сделал все, что мог, — пытался успокоить себя Морли. — Разве не я устроил так, что Чанс все это время был рядом с Сэмом и Летти? Разве не отрицал, что Чанс — мой незаконный сын? Не молил Господа сделать так, чтобы Сэм и Летти спросили меня о Чансе? Я заботился о Чансе, убеждал Сэма помогать молодому человеку во всем… Я никогда не отрицал, что Чанс принадлежит к семейству Уокеров…»

Под конец Морли, как всегда, решил, что он не виноват. Просто так сложились обстоятельства. А кроме того… Морли ведь считал, что проще промолчать, чем начать о чем-то говорить, особенно если признание могло привести к скандалу.

Отпив еще один глоток бренди, Морли попытался преодолеть робость. Поговорить с Сэмом все-таки надо, а сейчас самое подходящее время. Сэм явно в хорошем расположении духа. Услышав в коридоре шум, он на минуту вышел из комнаты, а, вернувшись, со смехом рассказал, как Чанс нес на плече свою жену. Его слова, как до этого внезапное появление змеи, показались Морли чем-то вроде знамения. Время пришло, подумал он. Но вот как начать разговор?

— По-моему, ты чем-то озабочен, дружище, — неожиданно сказал Сэм, с улыбкой глядя на Морли. — Что-нибудь случилось?

Морли вздохнул.

— Да, меня кое-что беспокоит, — тихо произнес он, — это касается Чанса.

— С Чансом всегда что-нибудь не так. У него такой темперамент, что его жене, я уверен, жизнь с ним покажется сплошным приключением. Хотя, — добавил он уже более серьезно, — мне кажется, ты можешь гордиться им. Он замечательный человек, и кто угодно, по-моему, был бы горд назвать его своим сыном. Скажи, тебе не кажется, что настало время рассказать всем, кто его родители?

— Ты думаешь, он мой сын? — Морли растерянно посмотрел на Сэма.

— Если это не так, — Сэм пожал плечами, — я не понимаю, почему ты молчал все эти годы.

— А если у меня были на то основания, — спросил Морли, делая еще один глоток бренди, — причем достаточно веские?

— Тогда я отказываюсь понимать тебя, приятель. Вскочив на ноги, Морли начал нервно ходить по комнате.

— Мне надо кое-что сказать тебе, — произнес он, останавливаясь и глядя Сэму в глаза. — Это, наверное, тебя удивит… более того, я уверен, что ты будешь считать меня подлецом. Но поверь, Сэм, я не думал, что все произойдет именно так. Хотел рассказать тебе обо всем…

Морли запнулся. Было ясно, что в эту минуту он испытывает душевные муки. Переживая за друга, Сэм подался вперед и обеспокоено взглянул на него:

— Что с тобой? Успокойся, я никогда не стану думать о тебе плохо.

— После того, что я сейчас скажу, ты изменишь свое мнение. — Морли горько усмехнулся. — Единственное мое оправдание в том, что я всегда хотел поговорить с тобой и лишь ждал удобного случая. Сейчас, правда, я понимаю, что «удобного случая» можно было ждать до бесконечности, а своей проклятой медлительностью я лишь усугубил и без того трудное положение.

— Да в чем же дело, Морли? — встревоженно спросил Сэм. — Почему ты так нервничаешь?

Прежде чем Морли успел ответить, в дверь постучали. Сэм, по лицу которого было видно, что ему не терпится услышать Морли, пошел открывать.

— Кто там? — раздраженно спросил он и распахнул дверь.

Перед Сэмом стоял молодой человек из семьи Синклеров, родственников Уокеров.

— Извините, что побеспокоил вас, сэр, — с тревогой в голосе сказал он, — но Джефферс Уокер, похоже, сейчас вызовет на дуэль моего брата Натана. Я пытался образумить его, но он никого не слушает, размахивает шпагой и грозится убить любого, кто ему помешает. — Он перевел дух. — Они оба здорово выпили. Натан, правда, еще что-то соображает. Он, кстати, и попросил меня сходить к вам. Вы не поговорите с Джефферсом, сэр? — Молодой человек бросил на Сэма умоляющий взгляд. — Вас он послушает, я уверен.

— Надеюсь, — ответил Сэм. — Пойдем, Морли, мне наверняка понадобится твоя помощь. — Он обернулся к другу: — А к твоему разговору мы еще вернемся. Сейчас самое важное — не допустить, чтобы пролилась кровь.

Поняв, что поговорить с Сэмом сейчас не удастся, Морли понуро последовал за ним. Хорошо, хоть разговор удалось начать. Теперь он уже не станет молчать и расскажет все Сэму при первом удобном случае. Впрочем, то же самое он говорил себе долгие годы.

Последовав за молодым человеком, Сэм и Морли вернулись назад лишь через час. Как выяснилось, захмелевший Натан заявил Джефферсу, что у его сестры Люси замечательный римский нос, как у лошади. Джефферс едва держался на ногах, но был полон решимости драться, и Сэму пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы убедить его идти спать.

— Господи, как хорошо, что те дни, когда я был несдержанным и тщеславным, уже давно прошли, — устало сказал Сэм, когда они с Морли поднимались по лестнице. — Свадьба удалась на славу, но, скажу честно, буду очень рад, когда гости разъедутся. — Он улыбнулся. — Весь дом забит, и, признаюсь, я очень жду, когда он опустеет снова.

Они поднялись на второй этаж.