Мартин Борман - Джемс Макговерн

По-другому об этом рассказывал другой вернувшийся пленный, испанец Хуан Рока-Пинар. Будучи в свое время членом испанской «Голубой дивизии» на восточном фронте, он присоединился к небольшому отряду СС на мосту Вайдендаммер ночью 1 мая 1945 года. Там он увидел неподвижный танк и услышал, как офицер СС приказал ему «вытащить из него Бормана».

Рока-Пинар и другой солдат вспрыгнули на танк, рывком открыли его люк и стали вглядываться внутрь. Испанец увидел двух мертвых людей. В одном из них он узнал Мартина Бормана. По словам Рока-Пинар, он вытащил Бормана из танка. Но лавина огня русских вынудила Рока-Пинар оставить труп Бормана на улице.

Вернувшиеся преступники, подтверждая несомненную смерть главы канцелярии нацистской партии, фактически усложнили загадку. Их заявление были прямо противоположно заявлениям Наумана, Аксмана, Швегермана и Тибуртиуса. Они утверждали, что видели Бормана живым много позже взрыва танка. Ошибались ли все или некоторые из них, или были участниками заговора, чтобы защитить пропавшего человека? Что случилось с ближайшим наперсником фюрера?

Никто из его детей, выращенных приемными родителями, не дал утвердительного ответа. Несмотря на это, старший сын Бормана промелькнул в новостях в 1958 году. Гитлер был крестным отцом Адольфа Бормана, бывшего в свое время прекрасным учеником элитной нацистской школы для подростков в Фельдафине. После того, как он улетел из Берхтесгадена и умерла его мать, ему было пятнадцать; бездомного мальчика вырастила под именем Мартина Бергмана семья Хохенвертер. Они были австрийскими крестьянами и ярыми католиками.

Мартин Борман дал своей жене наказ «удостовериться, чтобы никто из наших детей не был развращен и отравлен ядом христианства в любой дозе». Тем не менее, его старший сын принял католичество. Более того, молодой Мартин Борман (он отказался от имени своего крестного отца) был посвящен в духовный сан католического священника в ордене Миссионеров священного сердца в Иезуитской церкви в Инсбруге в Австрии 20 августа 1958 года.

«Мы знаем о тяжком грузе, который лежит на его плечах, — заметил после посвящения один из членов ордена иезуитов. — Для нас он новое подтверждение того, что даже у безбожников, порожденных тоталитаризмом, есть путь назад».

Отец Мартин Борман впоследствии стал миссионером в Конго и остался там после того, как бельгийская колония добилась независимости. Время от времени, следователи из Европы спрашивали его, может ли он пролить свет на судьбу отца. Как и остальные восемь детей Бормана, он не мог. Однажды американский писатель задавал вопросы отцу Борману в его простой миссии в замечательном тропическом лесу в трехстах милях к югу от Киншасы, столицы Конго. Писатель спрашивал, имеются ли у него какие-либо идеи, где мог быть его отец.

«Я практически полностью уверен, что он мертв, — ответил отец Борман. — Я не верю в истории, что его видели живым после исчезновения из Берлина. Он никогда не связывался ни с моей матерью, ни с какими-либо другими членами семьи. Я думаю, он умер в Берлине».

«Если ваш отец окажется жив, — спросил писатель, — и если приедет сюда, в Конго, — вы защитите его, дадите ему укрытие?»

«Да».

«Как вы можете говорить это после того, что случилось?»

«Потому что он — мой отец. Несмотря на все, что он совершил, он мой отец. Нет такого закона у людей, или у Бога, или у церкви, который бы гласил, что я должен предать своего собственного отца палачу».

«Но вы вступили в духовенство и приехали сюда, чтобы искупить его вину».

«Если вам так хочется», — сказал отец Борман, завершая разговор.

В год посвящения молодого отца Бормана, в 1958 году, Федеративная Республика Западной Германии открыла новое учреждение в Людвигсбур-ге, маленьком городке близ Штутгарта. Оно называлось «Центр по подготовке и координации преследования за преступления в концентрационных лагерях и за военные преступления» и было возглавлено бывшим окружным прокурором, доктором Эрвином Шюле.

Союзники контролировали розыски и суд над нацистскими военными преступниками, пока Западная Германия была оккупирована, однако сейчас это было суверенное государство со своей юрисдикцией по этим вопросам, и с ними работала служба доктора Шуле. Со временем ему повезло осудить многих нацистов, которых просмотрели союзники, включая двадцать два члена штаба лагеря уничтожения Освенцим. Но в 1959 и 1960 годах доктор Шюле имел не больший успех в поисках Мартина Бормана, чем кто-либо еще.

Постепенно мир потерял интерес к главе канцелярии нацистской партии. Даже в сенсационных европейских иллюстрированных журналах перестали появляться статьи о том, что он жив. Казалось даже невозможным, чтобы Борман или любой другой нацист мог прожить пятнадцать лет, не будучи обнаруженным. Идея была слишком фантастичной.

Затем, 11 мая 1960 года, на автобусной остановке возле своего дома в пригороде Буэнос-Айреса израильские агенты захватили Адольфа Эйхмана.

Глава 16

«КРУГ ПОИСКА СУЖАЕТСЯ»

Мартин Борман был жив. Так заявил на предсудебных допросах в Иерусалиме Адольф Эйхман. Тем не менее, израильские власти никогда не предавали огласке детали заявлений Эйхмана.

После начала судебного процесса Эйхман получил множество писем. Некоторые были запугивающими, некоторые непристойными, но были, хотя и в небольшом количестве, и ободряющие. В одном было написано только два слова «Мужество, мужество». Оно было подписано «Мартин». По словам прокурора Израиля Гидеона Хауснера, эксперты установили, что, судя по почерку, письмо было написано Мартином Борманом.

Поимка и суд над Эйхманом резко оживили интерес к судьбе Бормана. Если Эйхман смог проработать до 1950 года в Западной Германии обычным чернорабочим, а затем через Италию с помощью ветеранов СС перебраться в Южную Америку и прожить в Аргентине под именем Рикардо Клемента еще десять лет, не было никаких причин полагать, что Борман не мог проделать то же самое. Попытки ответить на вопрос о том, что же случилось с главой нацистской партийной канцелярии, стали появляться снова.

В июне 1960 года в израильской газете Haolam Hazeh появился репортаж о том, что Борману принадлежит большой дом на окраине Буэнос-Айреса. Нуждаясь в медицинской помощи, он обратился к доктору, который оказался евреем. Несмотря на то, что тот явно прибегал к пластической операции, доктор опознал пациента. Затем он убил Мартина Бормана, сделав укол в сердце.

Однако в сентябре 1960 года официальное информационное агентство Аргентины Vitolo сообщило об аресте Бормана аргентинской полицией в промышленном районе города Зарате в восьмидесяти милях к северо-западу от Буэнос-Айреса. Арестованный действительно был похож на Бормана, однако он оказался всего лишь одноруким немецким эмигрантом по имени Вальтер Флегель. Он был отпущен на свободу, a Vitolo сообщило, что аргентинская полиция продолжает поиски Бормана, так как доказательств его смерти по-прежнему нет. Бесспорно, активизация действий аргентинской полиции была вызвана фурором, связанным с поимкой Эйхмана. То, что израильтяне нашли Эйхмана в Аргентине, ставило ее правительство в весьма неловкое положение. Еще более неловкой могла бы оказаться ситуация в случае поимки Мартина Бормана кем-нибудь другим, а не самими аргентинцами.