В гнезде Орла - Николай Никишин

Оставил её на столе, рядом с пепельницей. Пусть лежит. Он начал катать её из стороны в сторону. Утомился, даже во рту пересохло.

Максим сложил руки в замок и молча на них уставился. В голове одной Анны одна мысль перескакивала с другой. Нужно что-то спросить. Вернее, о ком.

— Скажите, Юрген. Вы не раз упомянули имя Алекс. Вы так именуете Алексея Петровича?

— Мы давно были знакомы с Алексом, — Юрген положил щеку на кулак и продолжил, катать сигарету из стороны в сторону. Алексей Петрович?Интересно себя именует Алекс. Решил вернуться к корням? — Он посмотрел на пару. — Как же это глупо звучит! Не находите?

— Расскажите нам об Алексе? — попросил Максим.

— Да! — оживился Юрген. Его снова хотели слушать. — Давайте только за обедом, если вы не против, то пойдёмте поедим. Я угощаю!

Глава 6

За обедом Юрген на втором этаже уютного ресторанчика в центре Гамбурга рассказывал паре, как он познакомился с Алексеем Петровичем в сентябре восемьдесят первого во время деловой поездки в Свободные штаты. Ему, тридцатидвухлетнему оберстгруппенфюреру СС, правой руке Генриха Мюллера, сорокадвухлетний дипломат представился Алексисусом Намом, приёмным сыном известного немецкого врача Петера Нама.

Они были совершенно разные по статусу, однако это не помешало им за время поездки проникнуться к друг другу дружеской симпатии и продолжить общаться по возвращению в Рейх.

— Вы можете спросить, чем он меня привлёк? — Юрген задумчиво взглянул в окно. По улицам одна за другой проносились машины, от колёс которых во все стороны летели брызги на людей и солдат, что шли по своим делам, и на сам город в целом. Гамбург ему не нравился, насмотрелся он на масштабные, но весьма унылые виды во времена своего детства в Берлине. — Алекс курил. При мне, главе делегации, человеке, который по щелчку мог разрушить его жизнь. Да, мы находились не на своей территории, но никто, замечу, никто не нарушал правила, только он.

Анна и Максим продолжали внимательно слышать. Юрген, не скрывая, восхищался Алексеем Петровичем. Дипломат для него был словно из другого мира, человеком, который мыслит по-иному. Громко и открыто ругающем нынешний строй, восхищался Российской Республикой и Свободными Штатами. Россией — за их не покорность, зато как они на обломках Советского Союза не рухнули под гнётом Рейха и смогли наладить жизнь в доселе малозаселённых регионах Сибири, а Штатами — за их непоколебимое право отстаивать своё. Пока Канаду повсеместно под себя меняла Япония, американцы, пусть и под жёстким контролем, оставались верными себе, со своими джинсами и кока-колой.

— Он такой, как и мы! — Юрген достал сигарету. — Как я, Марио, Рудольф, Оливер и Харм. Алекс прекрасно понимал, что мы просто прячемся за теми устоями, что заложил Гитлер, мы просто делаем вид, что продолжаем чтить идентичность немцев, и в тоже время, как бы усаживаясь на второй стул сразу, делаем вид, что заботимся и о новых гражданах страны, принимая во владения Рейха рехскомиссориаты. — сделал паузу. — Для вас Алексей Петрович — человек, который хочет свергнуть режим, нет, он правда этого хочет, ещё сорок лет назад он озвучивал мысли, что Рейх рано или поздно просто сгниёт изнутри, но в то же время он прикрывается этими словами с какой-то своей целью. Не знаю, в чём она заключается…точно не власть. Он скорее что-то ищет…

— Мы все чего-то ищем, — вздыхая, Максим отпил из кружки пива.

— Верно, герр Аппель. Мы вечные искатели, которые бредут в вечном поиске, — он обнажил лукавую белоснежную улыбку. — Вот только сможем ли найти то, что мы ищем?

— Важно правильно сформулировать свою цель. Иначе весь наш путь будет вести в никуда, — вступила в разговор Анна, вилкой отломив кусочек яблочного штруделя. — Вот вы, Юрген, чего вы хотите?

— Хороший вопрос, — Юргену нравилась Анна, ни как девушка, хотя он не отрицал, что она очень красива, а то, как она с ним разговаривает. В моменте он видел в ней себя, все вышесказанные слова об Алексе можно было отнести и к прекрасной фройлян. Она тоже сидит на двух стульях. Не так рьяно, как он, его коллеги и Алексей Петрович, по головам она идти явно не собирается. Девушка хочет изменить мир, но в то же время иметь и своё личное счастье. Нетрудно догадаться, что Максим ей дорог. Только когда меняешь мир, о личной жизни лучше забыть.

— Я уже упомянул, что ждал пятнадцать лет, пока герр Мюллер наконец-то сдохнет. Моя роль в свержении Гиммлера была ключевой. Безусловно, всё продумано было Хармом, но начать всё должен был я. Именно я втёрся в доверие Гиммлера и в роковой для него день стоял за его спиной и смотрел, как он пьёт воду, отравленную цианистым калием. — во время рассказа Юрген то и дело мотал сигаретой из стороны в сторону. — Самое смешное, я взял ампулу из его сейфа. Она служила для него напоминаем, что они могли проиграть. Атака союзников была молниеносной, но, как мы знаем закончилась провалом и быстро переросла в наше с японцами наступление на территории Северной Америки. Ампула так и лежала без дела тридцать девять лет… — он затушил сигарету. — Потом начали делить роли, все получили, что хотели, только я остался ждать. Рейхсферером СС остался Мюллер, которого вежливо попросили закрыть глаза на наши проделки. Все были счастливы, начали менять страну, один лишь я, остался всего лишь помощником. Харм обещал мне совсем иное, только когда пришёл момент получать заслуженное, он произнёс: «У руля СС должен пока остаться Мюллер, у него авторитет, а ты для страны никто».

— Вы говорите о Харме Келлере, директоре