Комиссар госбезопасности - Юрий Семенов

Михеев рассказал наркому подробности.

— Это не тот Стышко, который участвовал в разоблачении «Выдвиженцев»? — удивил вопросом Тимошенко. Он, оказывается, все помнил.

— Тот самый, в прошлом — сапер.

— Надо поощрить. Всех отличившихся. Именными часами, денежными премиями. Стышко аттестуйте на внеочередное воинское звание. Молодчина!

Далее разговор пошел о своевременности принятых мер. Накаляющаяся, взрывная обстановка убеждала в этом.

— Вы, конечно, детально еще не знаете, какой ощутимости удар по ОУНу нанесен проведенной операцией. Но можно надеяться, говоря военным языком, разгромили их опорные пункты, нанесли потери в живой силе и оружии, внесли деморализацию и, вероятно, панику. Правильный вывод?

— Совершенно верно, — подтвердил Михеев. — Конечно, полного разгрома нет, на это мы не рассчитывали. Но потери они понесли ощутимые.

— Как я понял, у вас надежные возможности иметь сведения из-за кордона. Нацельте своих людей на выявление обстановки, перемещений германских частей, боевой готовности. Я понимаю, у вас другая задача, и не пытаюсь заставить дублировать работу разведуправления. Но у ваших людей своя, особая информация. От них, к примеру, прежде пришло сообщение о том, что немцы заняли больницы под госпитали с военным персоналом врачей, заменили пограничников воинскими частями.

— Понятна задача, товарищ маршал.

— Ну а коли понятна — действуй, — откинулся на спинку кресла Тимошенко и чему-то улыбнулся, добавил: — Надеюсь, будешь информировать меня и тогда, когда твое управление передадут обратно в НКВД. По давнему знакомству. Доволен, что ли?.. Да, да, твой вопрос решается положительно.

Что ни день — новость: германский самолет нарушил границу и проник на советскую территорию до шестидесяти километров; в районе Перемышля рискованно перешел границу польский крестьянин Вицек, а спустя два дня в районе Рава-Русской проник из-за кордона другой крестьянин — Паламарчук. Они назвались подданными Польши, а переход границы объяснили желанием предупредить советское командование о том, что Германия готовится напасть на СССР, и привели факты.

— Разговор вчера пошел о скором нападении Германии на Советский Союз, — уточнил свое сообщение Паламарчук. — Чуть ли не на следующей неделе.

Показания Паламарчука начальник особого отдела 6-й армии сразу же доложил командованию, Ярунчикову и Михееву. Из особого отдела округа запросили по телефону: «Что побудило Паламарчука на благородный поступок?» Пригода задавал этот вопрос поляку и теперь повторил ответ: «Ненависть к фашистам и желание помочь Советам».

Ярунчиков приказал Пригоде привезти Паламарчука в Киев.

…Около часа Ярунчиков беседовал в присутствии Михаила Степановича с Паламарчуком. Никита Алексеевич слушал поляка с вежливым хладнокровием, порой даже равнодушно, а сам понемногу расспрашивал, уточнял. Ярунчиков не совсем верил в благие намерения Паламарчука, подозревая в его поступке провокацию английской разведки, и продолжал выяснять подробности.

Пригоде это не понравилось, и он сказал об этом Ярунчикову, когда Паламарчук ушел.

— Обстановка не та, чтобы всякому верить, — переменился в лице Никита Алексеевич и приказал дежурному соединить его с Михеевым.

— Но ведь поляк подтвердил правду несомненную, — остался не удовлетворен возражением Пригода.

Ярунчиков сверкнул глазами, распрямился за столом.

— Нет, сомненную. Вы уверены в том, что немцев не подогревают таким же манером англичане, например? Им желательно полегче вздохнуть. И возня началась, обратите внимание, после просочившихся слухов о подготовке Германии к вторжению на Британские острова.

На проводе была Москва. Сняв трубку и ожидая, Ярунчиков вздохнул:

— Сверху виднее. Наше дело — доложить.

Михеев не дослушал Ярунчикова, сказал, что о поляках ему все известно, проинформирован особым отделом 6-й армии, поинтересовался, нет ли еще чего нового, доложил ли Никита Алексеевич о перебежчиках командующему и Военному совету округа, упрекнул:

— Ты это прежде всего обязан сделать. А меня известить мог и твой зам, дежурный по отделу, наконец. Сейчас же отправляйся к Кирпоносу. Пригоду возьми с собой. Вопросы могут возникнуть.

…Несколько минут назад у генерал-полковника Кирпоноса состоялся разговор с Москвой. Фактически это уже был второй неприятный разговор. Первый упрек он услышал позавчера. Обеспокоенный и возмущенный беспрепятственными полетами фашистских самолетов-разведчиков над нашей территорией, которые, бесспорно, фотографировали с воздуха полевые сооружения вдоль границы, Кирпонос обратился за разрешением позволить хотя бы заградительным огнем воспрепятствовать фашистским самолетам. Ему ответили: «Вы что, хотите спровоцировать войну?!»

Вчера по его приказу войска начали занимать предполье не законченных строительством приграничных укрепленных районов. А нынче Кирпонос услышал выговор: «Такое распоряжение немедленно отмените и доложите, кто конкретно дал самочинное указание».

О сложившейся ситуации командующий решил поговорить с секретарем ЦК КП(б) Украины Бурмистенко, собрался поехать к нему, но Михаил Алексеевич ответил но телефону, что сейчас же сам приедет в штаб округа.

Они еще ни разу не встречались здесь, и то обстоятельство, что секретарь ЦК партии республики нашел необходимым поговорить в оперативном центре округа, подсказывало Михаилу Петровичу Кирпоносу еще большую остроту небывало сложной и во многом неясной обстановки не только на границе, но и в складывающихся отношениях с Германией.

Встречи с Бурмистенко вызывали у Михаила Петровича душевную потребность поделиться с ним. Не всегда так бывает у людей с высоким положением, недолго знающих друг друга. Впервые они увиделись в январе, когда генерал-полковника из Ленинградского военного округа перевели командующим КОВО. Но ближе они сошлись после XVIII партконференции, на которой Кирпонос был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б). Бурмистенко — член ЦК — первым пожал руку Михаила Петровича, поздравляя с оказанным высоким доверием.

Михаилу Алексеевичу Бурмистенко шел тридцать девятый год. Он был моложе Кирпоноса, но уже имел солидный опыт руководящей партийной работы. В начале 1932 года Бурмистенко избрали вторым секретарем Калмыцкого обкома партии, а через несколько лет он уже заместитель заведующего отделом руководящих партийных органов ЦК ВКП(б). Последние три года он на Украине.

Легко оказалось найти общий язык и сразу сдружиться этим людям.