Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным - Сергей Фрёлих

Но положение на этом участке было крайне невыгодно. Советские силы к югу от Франфурта на Одере переправились через реку. Две недели перед тем две немецких дивизии безуспешно пытались ликвидировать предмостное укрепление Эрленхоф. Все пространство перед ним было заболочено, и нападение можно было вести только с обоих флангов вдоль реки. Эти пути для атаки подвергались обстрелу как с предмостного укрепления, так и с другого берега. Своевольный власовский генерал Буняченко, особенно неприятный для немцев, очень быстро признает всю бесцельность такой операции: соотношение сил слишком неблагоприятно. Сначала он возражает против приказа главнокомандующего 9-й армией генерала Буссе, — которому он до сих пор подчинялся, — на том основании, что он подчиняется только Власову, и потому еще, что не прибыли другие части РОА. Но, в конце концов, он должен подчиниться приказу.

Первые линии врага прорываются. В убийственной артиллерийской перестрелке следующие атаки останавливаются. После короткого перерыва по приказу начальника Дивизии атаки возобновляются. Предмостное укрепление сильно сужается, но ликвидировать его не удается. Дивизия потеряла 370 человек, среди них много офицеров. Но ни один солдат Дивизии не перебежал к врагу, невзирая на предельное моральное напряжение, а ведь всего несколько километров разделяло противников… С этой точки зрения Дивизия себя полностью оправдала. Буняченко отказывается от предложения немецких офицеров — повторить такую безнадежную операцию на другом участке фронта: «…Мы не хотим быть втянутыми с вами в вашу гибель, когда мы наконец получили возможность честно сражаться так, как мы обязаны нашему народу…»

Ему удалось сохранить свою дивизию. Он повел ее на юг с тем, чтобы в Чехословакии соединиться с другими частями РОА.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Отчаянные попытки вплоть до трагического конца

Война медленно продвигалась к своему концу. Власов ясно видел его приближение. Радиостанции союзников, передачи которых все время прослушивались в штабе, давали ему в этом полное подтверждение. Военные передвижения, как на Востоке так и на Западе, на основании сводок немецкой ставки и передач радиостанций союзников, ежедневно отмечались флажками на больших картах. При этом Власов замечал: «Все ведет к катастрофе, если не случится чудо!» Но вместе с тем он был убежден, что если бы ему дали полную свободу действовать, можно было бы еще повернуть военное счастье. При этом он возлагал надежду на историческую английскую политику, которая, как мы теперь знаем, была в отношении Советского Союза особенно дружественной. Он также недооценивал американского влияния и дружбы Рузвельта с Советами. Власов определенно хотел передать свою армию в распоряжение западных союзников. Он, как и многие из нас, не знал подлинных оснований американской политики, которые выражались в желании пойти навстречу большевикам.

Власов тогда говорил о невероятной ошибке, которая привела к тому, что последние еще боевые части были истрачены в наступлении в Арденнах. Позже их недоставало при сопротивлении против наступавшего советского вала. Вот мнение А. А. Власова: «При таком ведении войны теряется всякая надежда. Всех нас ожидает тяжелая судьба. Если бы мы победили, мы стали бы героями, тогда мы были бы патриотами. Но поскольку мы станем побежденными, то нас отметят как изменников, и нас ожидает злая судьба».

Усилия по спасению Штрикфельдта

Когда в январе 1945 года фронт под Лодзью был прорван советскими войсками, для Штрикфельдта в имении «Бибертейх», в Померании, создалась большая опасность. Так как, очевидно, немецкие учреждения о нем забыли, нам пришлось его как-то спасать. Нормальная поездка в этот район казалась в то время невозможной. Мы начали экспедицию, в которой кроме меня и водителя принял участие и генерал Жиленков. Нужно признать, что он в подобных ситуациях проявлял особое личное мужество. Мы поехали в так называемой «печи в ванной», то есть на большом автомобиле, который приводился в движение древесным углем. При этом Жиленков был в немецкой форме генерала с погонами, петлицами и красными отворотами и сидел рядом с водителем. Таким образом и вооруженные всеми официальными пропусками мы могли преодолеть все военные преграды. Я позвонил Штрикфельдту и осведомил его. Он должен был сразу же ехать во Франкфурт и оставить в Кунерсдорфе записку о том, где мы могли его найти.

После двухдневной поездки, наконец, мы прибыли в «Бибертейх» и нашли там полную идиллию: двор был полон гусей, на скотном дворе стоял скот. Мне даже помнятся замороженные зайцы, которые висели где-то. Хозяйство, сколько позволяло зимнее время, было в полном ходу. Красная же армия стояла всего в 20–30 километрах от имения. Владелец его, господин Кортюм, не хотел покидать своего поместья. Он собирался (так он говорил) взять ружье и пристреливать любого советского солдата, который бы появился на его дворе, пока его самого не прикончат…

Мы провели одну ночь в «Бибертейхе» и на следующее утро отбыли в направлении Франкфурта на Одере. Штрикфельдт покинул это имение накануне и по дороге во Франкфурт оставил в Кунерсдорфе записку, о которой я его просил. Он сообщал, что будет ночевать в определенном доме у моста на восточном берегу во Франкфурте. Рано утром я постучал в этот дом. Владелец мне открыл, но, увидев петлицы СС и нашивку на рукаве моей формы, не хотел признать, что Штрикфельдт находится в его доме. Я же настаивал и произнес его имя так громко, что Штрикфельдт мог это услышать и сам вышел к нам. Здесь мы еще спокойно переночевали и потом поехали назад в Дабендорф и, поскольку Штрикфельдт не мог там долго задерживаться, — дальше к Гелену.

«Бунт» генералов

Был конец января — начало февраля 1945 года. На Западе операция в Арденнах закончилась неудачей, с потерей лучших боевых частей. Советская армия уже перешла Одер, Берлин был под угрозой, и кто мог покидал столицу. Гражданские учреждения КОНРа и их служащие были в опасности, и мы обдумывали эвакуацию.

Как уже было сказано, Власовское Движение после неудачного покушения 20 июля было изъято из ведения Вермахта и подчинено СС, за исключением формирования РОА. «Зихерхейтсдинст» создал параллельно со штабом для связи СС, под руководством оберфюрера Эрхарда Крегера, свое «Зондеркомандо Ост», во главе с др. Фридрихом Бухардтом. Это учреждение состояло из представителей всех отделов «Рейхсзихерхейтсхауптамта» и видело свою задачу в том, чтобы влиять на деятельность КОНРа, на формирование власовской армии и вести наблюдение за ответственными лицами Власовского Движения.

Все время обнаруживалось, что в среде СС и СД сторонники власовской идеи, ее противники и служебно проводимая политика на Востоке стояли друг против друга. Др. Фридрих Бухардт принадлежал к сторонникам Власова. Он убедился в особенной притягательной силе имени Власова среди военнопленных, перебежчиков и гражданского населения во время своего пребывания в районе войск Центрального фронта.

Весьма быстро выяснилось, что эвакуация Власова из «крепости Берлин» желательна и в интересах специального штаба, который тоже не хотел подвергаться захвату русскими. Поэтому Крёгер появился у Власова и сделал ему следующее предложение: «Андрей Андреевич, вы должны немедленно покинуть Берлин. Вы можете взять с собой по вашему выбору около 30 человек.» Власов, настроенный безнадежно и апатично, и к тому же под влиянием алкоголя (что использовал Крёгер) устало дал на это свое согласие.

Мне было ясно, что согласие на план Крёгера, при котором эвакуация только верхушки КОНРа, то есть только русских генералов и их близких, означало бы моральную смерть для всего Власовского Движения. Ведь оставление на произвол судьбы своей части вождем или командиром никогда не прощается! История гражданской войны в России приводит этому достаточно примеров. Мне известно, с каким презрением относились к таким людям, безразлично — были ли они еще в живых или умерли.

Если бы Крёгер со своим штабом, с «Зондеркомандо Ост» и русской верхушкой КОНРа покинули Берлин, то этим они бы предали и обрекли на уничтожение сотни русских, которые своей связью с КОНРом политически себя скомпрометировали. Поэтому я попытался объяснить Власову, что наступил час когда он должен сам ставить условия. Так как специальный штаб Ост непременно хочет покинуть Берлин и может сделать это только совместно со штабом Власова, то они там наверно в большей мере пойдут навстречу его требованиям. В отдельных случаях они даже будут готовы ввести в заблуждение стоящие над ними учреждения, лишь бы только удовлетворить его пожелания. Я советовал Власову, если будет нужно, ударить кулаком по столу и энергично дать понять немцам, что в противном случае он сам не покинет Берлина. Но мое вмешательство было безуспешным, и мои логические доводы не смогли сломить его апатии.