Генерал Власов: Русские и немцы между Гитлером и Сталиным - Сергей Фрёлих

Штаб ВВС РОА пребывал сначала в Карлсбаде, а потом в Мариенбаде.

Попытка с «вспомогательными частями»

Конец 1944 года. Невзирая на все обещания, формирование частей Власовской армии сопровождается сплошными проволочками. Из-за этого у нас вырабатывается план в надежде, что удастся обойти ужасающие затруднения в немецких учреждениях в этот последний период войны, которые мы расценивали как саботаж. Этот план предусматривал формирование вспомогательных частей в сотрудничестве с организацией Тодт. Благодаря моим посредникам, руководство этой организации было оповещено о наших планах, и были выдвинуты предложения по возможному расширению ее функций. Вообще, было приятно, что каждое учреждение или ведомство прилагало все усилия для получения возможно большего числа заданий. Там думали — и, может быть, это и было правильно — таким путем добиться защиты от возможного свертывания, что вызвало бы для служащих перевод на фронт.

Для этих вспомогательных войск стали вербовать людей не только среди военнопленных, но и среди остарбейтеров. Отклик и тут был очень хороший. Желающих собирали в лагеря, и там они подчинялись русскому руководству. Очередной задачей при этом стало найти среди этих людей (в большинстве штатских) будущих руководителей подразделениями. При этом было необходимо проявлять известный личный авторитет, чтобы настоять на своем даже у немецкого коменданта, часто лейтенанта, в обязанности которого входили чисто административные функции. Большинство лагерников были настолько запуганы немецкой грубостью в обхождении с русскими, что они совсем не подходили на занятие командных постов.

Предполагалось объединить участников вспомогательных сил в строительные дружины, которые должны были чинить дороги по заказам организации Тодт. Шел также разговор о большом канале, который после повреждений от бомбардировок должен был опять стать судоходным. Таким образом эти вспомогательные силы поначалу не предназначались для службы на фронте. Конечной же целью было их вооружение и присоединение к РОА. Но до этого дело не дошло.

Штаб этих вспомогательных сил помещался в доме постановщика фильмов Фрёлиха в Берлине-Далеме. Его не следует смешивать с кино-артистом Густавом Фрёлихом. Это была громадная вилла со сравнительно небольшим садом. В подвале находился большой зал для кинематографа и другие помещения; на первом этаже еще несколько, шесть или семь комнат.

Русским начальником этих вспомогательных сил номинально подчинявшихся организации Тодт, был назначен инженер-подполковник Клавдий И. Попов. Он был родом из промышленного района Украины и был специалистом по шамотным камням, получаемым из доменных печей, но ему совсем не подходили организаторские функции, а его обхождение с немцами было неудовлетворительно. Он был боязлив и уже поэтому не подходил для этого поста, будучи бессильным настоять на своем даже против самого незначительного зондерфюрера.

По моему плану Попов должен был как начальник занять лучшую комнату на вилле — спальную бывшего домовладельца на первом этаже с большой стеклянной дверью на балкон и видом в сад. Но Попов захотел жить в кинематографе. Его письменный стол был поставлен в зале, причем так что каждый входящий в этот громадный зал должен был пройти от 20 до 25 метров, чтобы приблизиться к нему. Может быть его решение было вызвано подражанием какому-то сановнику из его прошлого…

Кроме этого письменного стола, его кресла и стула для посетителей, в этом помещении другой мебели не было. Обычно Попов сидел целый день за этим столом и пытался писать карандашом письма, диктовать он не умел, как между прочим, многие русские. При этом у Попова была замашка всем командовать и все решать самому. Только с большим трудом мне удалось заменить его другим начальником, а именно полковником Антоновым, старым танковым специалистом. В Советском Союзе Антонов был преподавателем по танковому делу в военном училище. На этом, в общем, кончались его познания. Но как начальник вспомогательных сил он оказался способным усвоить наши соображения, был разумен, приятен и скромен. И Власов ему доверял.

Конечно, и это формирование вспомогательных сил было начато слишком поздно: они не участвовали ни в каких действиях. Все участники смогли вовремя покинуть Берлин, последовали за штабом в Прагу и оттуда разошлись, сохранив индивидуальную свободу.

Инженер Попов после войны жил в Аргентине и переписывался с полковником Кромиади.

Первый железный крест Власовскому офицеру

Полный скептицизма вопрос, с которым немецкое руководство обращалось к Штрикфельдту, фон Гроте и другим сторонникам власовской идеи, гласил: «Неужели вы действительно убеждены в том, что Власов и его люди не воспользуются первой возможностью, чтобы перебежать к советским войскам?» Это абсурдное подозрение не удавалось опровергнуть никакими доказательствами. Господствовало мнение, что Власов и его сторонники разыгрывали неискреннюю роль.

Гиммлер решил противостоять этому ложному представлению и послал в бой особую боевую группу добровольцев из состава сторожевого батальона Власова, как первого подразделения РОА. Эта часть силой в 150 человек прошла короткую военную подготовку, причем особое внимание было сосредоточено на употреблении противотанковых базук. Уже при тренировочной стрельбе были достигнуты хорошие результаты. Как мне сообщали, отдельные солдаты, стреляя из базук, попадали в стволы деревьев на расстоянии в 40–50 метров.

Эта маленькая часть была под командой полковника Игоря Сахарова и майора графа Г. Ламсдорфа и была послана для выполнения боевого задания на фронт, который уже тогда находился на Одере, то есть во время, когда война была уже потеряна. Бойцы оправдали себя во всех отношениях. Советские танки были подбиты и взяты пленные. Весть о присутствии власовской части на фронте распространилась на советской стороне с быстротой ветра и смутила красноармейцев. Появились перебежчики, которые искали власовскую часть. И это в феврале 1945 года!

При этом опыте особенно отличились два старших лейтенанта, Анатолий Ромашкин и Алексей Бабницкий. Они руководили действиями части в передовой линии и проявили личную доблесть и разумность действий, служа примером для солдат РОА. Полковник Сахаров был за эту операцию награжден орденом Железного Креста первой степени и упомянут в докладе Верховной Ставки.

Несмотря на этот, по нашему мнению, полный успех, эту часть через три недели послали обратно в Мюнзинген и после этого не предпринимали новых опытов того же порядка. Недоверие осталось в силе…

Полковник Сахаров позже командовал на фронте на Одере русским пехотным полком, который потом стал четвертым полком Первой Дивизии. Не попав в американский плен, он сумел спастись от выдачи. После войны он поселился в Австралии, где в середине 50-х годов погиб в автомобильной катастрофе. Обоих старших лейтенантов после войны я встретил в окрестностях поместья Двингера «Хедвиг Хоф». Верена фон Дистерло, бывшая тогда секретаршей у Двингера и хорошо знавшая их обоих еще со времен Дабендорфа, нашла для них место, где они могли спрятаться в лесу. Это было время, когда репатриационные советские комиссии обыскивали все беженские лагеря в погоне за солдатами РОА. Это укрытие было так хорошо замаскировано, что я не смог его распознать даже с десяти шагов, хотя Верена фон Дистерло, которая меня привела туда, сказала: «Вот мы пришли, смотрите прямо перед собой!»

Старший лейтенант Анатолий Ромашкин позже переселился в Соединенные Штаты, и там я потерял его след. Алексей Бабницкий после долгих лет депрессии решил вернуться в Советский Союз, хотя он хорошо знал, что его там ожидало. Это пример того, что русские не в состоянии противостоять своей безграничной тоске по родине, невзирая ни на какие соображения.

Боевое испытание у предмостного укрепления на Одере

11 апреля 1945 года Первая дивизия выдерживает свое боевое испытание на предмостном укреплении Эрленхоф. И это при том, что сама подготовка к операции сопровождалась неблагоприятными предзнаменованиями. При этом стало ясно, в какой малой степени немецкое командование придерживалось своих заверений. Власов только от генерала Буняченко узнал, что немцы обошли его, отдавая боевой приказ. Буняченко подозревал фальшивую игру немцев с РОА. Его давнишнее недоброжелательное отношение к немцам с тех пор усилилось вплоть до враждебности. И сам Власов был против этой операции, которая не давала никаких шансов на успех, потому что его части были недостаточно вооружены. Он надеялся, что именно первая боевая операция его дивизий принесет ему политический успех, который бы способствовал тому, что недоверие немецких ответственных учреждений к преданности и боевой силе его армии сойдет на нет. Но и Красной армии он хотел доказать независимость его боевой силы, выступавшей в общем ударе на одном из участков фронта.